Даниэль опустил свою голову еще ниже. Он не должен был отвечать.
"И ты тоже родился с сущностью волка?"
Даниэль протянул руку и взял несколько осколков разбитой тарелки. Он держал их в своей открытой ладони. "Мой волк не был сильным, когда я был моложе — вероятно, потому что я не был породистым животным.
Габриэль говорит, что есть некоторые потомки Гончих, которые столь смешаны в породе, что они вообще этого не чувствуют". Он закрыл свою руку с осколками, и сжал. Он вздрогнул и открыл свою окровавленную ладонь. "Я не знал правду тогда о моей семье. Все, что я знал, было то, что с моим отцом что-то происходит, и это было неправильно- затем, я обнаружил, что могу излечиваться быстрее, чем нормальные люди. Узнал, что могу излечивать себя сам".
Он закрыл глаза и сжал губы. Я увидела, как кровь на порезах, словно утекает обратно в рану, словно Даниэль высасывает ее через соломинку. Все, что оставалось в его руке, было несколько розовых стекляшек.
"Но когда я стал старше, я почувствовал, что монстр шевелился. Я боролся с этим, как мог. Но я потерпел неудачу.
Волк взял вверх надо мной — превратив меня в такое же животное, как мой отец".
"Но если волк взял вверх над тобой, это значит ты…" Я подумала о Джуде, тех шрамах на его руках и лице, об обвинениях в сторону Даниэля. "Вот когда это произошло. Ты попытался обидеть Джуда, и тогда волк взял вверх. Вот почему Джуд так боится тебя".
Даниэль снова сжал осколки. Его пальцы побелели. Кровь поползла вокруг его запястья. Я отвернулась и изучала бледно-розовые ромашки на стене.
"Ночью я убежал из дома," сказал он, "я ворвался в приход. Это было после сбора денег
для ремонта, и я знал, что твой отец всегда откладывал пожертвования в сейф. Я был уже весьма сильным тогда. Только потребовалась секунда, чтобы сломать замок на внешней двери на балкон. План состоял в том, чтобы войти и выйти с деньгами, но когда я уходил, появился твой брат. Он увидел меня с сейфом и сказал мне, чтобы я вернул его. Он казался настолько уверенным в своей правоте, и от этого мне стало плохо. Волк сказал мне, что это его вина. То, что я даже не был бы там, если бы не он".
"Что ты имеешь в виду?"
"Я всегда чувствовал себя волком. Но я хотел нормальную семью. С матерью, которая сначала бы заботилась о своем ребенке, и отцом, который был бы нормальным и добрым и не заставлял бы меня дрожать в своей кровати по ночам. Я хотел семью как твоя. Я хотел быть Даниэлем Дивайном". Его голос дрогнул.
Я услышала, что он заерзал на своем стуле. "Я ненавидел своего отца. Я ненавидел монстра, который горел во мне.
Каждый раз, когда я злился, или завидовал, или… Что-то внутри меня росло, становилось, съедая меня живьем. Это заставляло меня охотиться. Сначала я думал, что схожу с ума. Я отодвинул это. Но, так или иначе, я знал, что мой отец был ответственен за то, что происходило со мной. Однажды я пошел за ним. Я видел, чем он стал — вещи, которые он делал. Я знал, что ожидает меня в будущем.
Я думал что возможно, я смогу избавиться от монстра, если избавлюсь от своего отца — рассказав кому-нибудь о том, что я видел. Я хотел рассказать. Я почти рассказал. Но затем я подумал, что должен простить его. Независимо от того какую боль он причинил мне или кому-либо еще, я решил, что должен подставить другую щеку. Ты — сказала мне это. Сказала, что мой отец причиняет мне боль, потому что он был в отчаяние".
Мои колени онемели. Я прижалась к столу, чтобы не упасть. Я не понимала, на что я ответила тогда — и сейчас еще полностью не понимаю. Но это точно не было тем, что я подразумевала. Нисколько.
"Таким образом, я держал свой рот закрытым," продолжал Даниэль. "Иногда я пытался нарисовать вещи, которые видел, но это только выводило из себя моего отца. Однажды я, наконец, попытался рассказать Джуду об Урбатах — то немногое, что я знал на тот момент — но он думал, что я придумываю истории. Так вместо этого я рассказал ему, как мой отец причиняет мне боль. Я думал, если я расскажу одному человеку, и заставлю его держать это в тайне, это может хоть на немного облегчит мои страдания, и этим бы я не предал бы своего отца. Я заставил Джуда пообещать мне, никому не говорить. Но он не сдержал своего обещания. Он разрушил все".
"Но ты получил то, что хотел". Онемение в моих коленях распространилась на ноги. "Ты стал нашим братом".
"Но это не все. Прежде, я только мечтал, как это жить в настоящей семье, но если бы твой брат не нарушил свое обещание, я бы никогда не узнал, что это такое. Я не узнал бы, что значит иметь теплый любящий дом. Все продолжалось бы, как всегда, и моя мать не должна была бы выбирать между тем монстром и мной".
Даниэль откашлялся. "Было легче контролировать волка, когда я был с твоей семьей. Но когда я уехал, это снова начало шевелиться. Но на сей раз я не боролся с ним. Я искал других
людей, у которых тоже были демоны внутри — другие существа ночи". Он горько засмеялся.
"Хотя, большинство их внутренних демонов не были настолько буквальными".
Даниэль тяжело проглотил ком в горле, так, что я услышала это с другой стороны кухни. Я могу сказать, что он не шутил.
"Волк становился более сильным," сказал он через несколько секунд. "Это влияло на все, что я делал. А затем ночью в приюте, когда я увидел, что твой брат стоял там, и у него было все, что я когда-либо хотел, монстр, наконец, вырвался на свободу".
Я съежилась, представив Джуда, и испугалась.
"Я бушевал и кричал на Джуда, как мой отец всегда кричал на меня. Я хотел заставить его почувствовать всю боль, которую я испытывал. Он даже не пытался сопротивляться.
Он только принял это, словно был мучеником, и это разозлило волка еще больше. Я хотел лишить его всего".
Даниэль сделал долгий глубокий вдох. "Когда я сказал Джуду, что я взял деньги и мне нужно его новое пальто, знаешь, что он сделал? Он встал на колени перед витражом Христа, снял пальто, и отдал его мне. 'Возьмите это,' сказал он. 'На улице холодно, и ты нуждаешься в этом больше, чем я.' Он положил пальто в мои руки, и был настолько спокойным и мирным, и я не понимал его. Я не знаю, откуда он взялся. Я не знаю, как он мог просто предложить это мне, словно я ничего плохого ему не сделал. Вот тогда я думал, что хочу убить его. А потом что-то опалило мои вены, и я начал дрожать и кричать…, и я бросился на него.
Все, что я помню после этого, как проснулся на земле рядом с приходом. Моя одежда отсутствовала, и осколки цветного стекла были разбросаны повсюду. Повсюду была кровь. Но она была не моя. Я понятия не имел, что случилось--, чем я стал. Габриэль говорит, что так бывает первые несколько раз; ты не осознаешь свои действия. Я был в бешенстве. Я не знал где твой брат. Но потом я увидел его, лежащего, покалеченного, в кустах на расстоянии нескольких футов. И я знал, что это я ответственен за это".
Я прижала свою руку к сердцу. Оно билось так быстро, что было такое чувство, что оно собирается вырваться через мои ребра.
