Штопор зажмурился.
Если кровососы голодные, они рано или поздно ринутся в атаку. Скорости и выносливости им не занимать. Действовать надо немедленно, но как?
Гранаты.
План созрел мгновенно. Приготовив «эфки», он отложил автомат, перепрыгнул на расположенный ниже валун, привлекая тем самым внимание кровососов. Они отреагировали вполне адекватно: метнулись к границе аномалий. Штопор давно заметил, что неимоверная сила и живучесть монстров в большинстве случаев компенсирована их низкой сообразительностью.
Заметив, что зыбкие силуэты, напоминающие водянистые контуры гротескных человеческих фигур, сгруппировались на границе, очерченной разрядами электры, Штопор одну за другой метнул им за спину две гранты и тут же отпрянул назад, под прикрытие каменной глыбы.
Сдвоенный взрыв ощутимо встряхнул землю, осколки пронеслись сквозь аномалии, словно горсть с силой брошенных болтов. Еще не успело смолкнуть эхо разрывов, как в ночи раздались жуткие, леденящие кровь вопли – это ударная волна швырнула кровососов в зону плотного скопления аномалий.
Штопор вскочил, подхватил автомат и рюкзак, взглянул на экран ПДА, где четко обозначились границы беснующихся очагов аномальной активности, и понял: сейчас или никогда…
В двух шагах синхронно молотило несколько трамплинов. Еще секунда, и они разрядились, не оставив в теле кровососа ни одной целой косточки. Поверженный монстр выглядел как кровоточащий кусок плоти, но Штопору было уже не до него – рванувшись вперед, он прыгнул, с силой оттолкнувшись от валуна, стараясь использовать те секунды, что требовались аномалиями для перезарядки.
Не успел.
Два трамплина остались позади, но третий, самый крайний, все же успел ударить вслед сталкеру расширяющейся кольцевой волной гравитационного искажения.
Штопору показалось, что его ударило в спину бетонной плитой, ноги подкосились, отказываясь держать вес тела, он заорал бы, но щеки тряслись от напряжения, гортань сжало, кровь отхлынула от головы, затем сознание взорвалось радужными искрами и погасло, но только на миг.
Почти сразу же придя в себя, он выгнулся, силясь вдохнуть.
Ребра ныли. В голове стоял протяжный звон, из ушей, как при сильнейшей контузии, сочилась кровь.
Автомат валялся в траве, до него еще ползти и ползти, учитывая невыносимую боль в парализованных мышцах, а из поля беснующихся аномалий внезапно вынырнули два потерявших способность к мимикрии, но все еще живых кровососа.
Ужас поднял Штопора на колени, заставил отползти от бьющегося в бессильной злобе трамплина, он успел схватить автомат и, перевернувшись на спину, встретить оглушенных тварей длинной очередью.
Он отчетливо видел, как пули рвут их плоть, но секунду спустя оба исчадия исчезли, словно их и не было.
Бежать… Бежать…
Штопор, пошатываясь, встал. Сознание тут же поплыло, к горлу подкатила тошнота. Сотрясение мозга и перелом нескольких ребер он точно заработал. Но это мелочи. Автоматическая армейская аптечка, разработанная в одном из номерных институтов бывшего Союза, справится и с головокружением, и с треснувшими ребрами, ему бы только найти укромное место, где можно отлежаться… Хуже другое. Все, произошедшее с ним на Кордоне, плохо укладывалось в рамки былых представлений о Зоне. Если здесь творится полный беспредел, то, в таком случае, что происходит в других, по определению более опасных областях?
Оглянувшись, он заметил смутный силуэт, приближающийся справа, шарахнул по нему короткой очередью, почти не целясь, не попал и, собрав остаток сил, побежал, продираясь через кустарник.
Он чувствовал себя настолько скверно, что практически не разбирал дороги. Сбившись с направления, потеряв из-за контузии ориентацию в пространстве, Штопор не отдавал себе отчета в том, что движется назад, в направлении разгромленного рубежа.
Зато он понимал другое: Зона за время его отсутствия необратимо изменилась. За доказательствами не нужно было далеко ходить. События последних часов говорили сами за себя. Кому-то другому Штопор ни за что бы не признался, что напуган до желудочных колик, но себе-то лгать не имело смысла. Он только чудом остался жив. Проведя в Зоне всего пару часов, он успел попасть под выброс, стать свидетелем катастрофического расширения аномального пространства, видел сошедших с ума военных, наблюдал последствия атаки мутантов на хорошо защищенный блокпост, сам загнал себя в ловушку, отбивался от кровососов, отведал ту меру ужаса, смертельных опасностей, физической и моральной боли, которой в прошлом хватило бы на год…
Вывод из мятущихся в растерзанном сознании мыслей напрашивался только один: в одиночку ему никогда не добраться до Припяти. Но дороги назад попросту не было. Либо он дойдет до города-призрака, либо сгинет в Зоне. Третьего не дано.
Отбежав на приличное расстояние от места последней схватки с кровососами, он, задыхаясь от непривычных физических усилий, остановился, тяжело дыша, без сил привалился к накрененному стволу засохшего дерева, с трудом достал из рюкзака автоматическую армейскую аптечку, свинтил крышку и прижал головку анализаторов к коже запястья.
Внутри сложного комплекса для поддержания жизни что защелкало, затем аппарат, проведя экспресс-анализ состояния пациента, произвел несколько инъекций.
Гул в голове стал тише, потом исчез вовсе. Резкое улучшение самочувствия не изменило удручающего настроения. Неестественная бодрость пугала. Он знал, что часто пользоваться подобными устройствами опасно для жизни, но что реально он мог противопоставить Зоне? Свой опыт сталкера? Да его чернобыльский пес наплакал. До памятной вылазки в Припять, куда его взяли в качестве обыкновенного носильщика, он дальше Свалки, военных складов, контролируемых группировкой «Свобода», да базы «Долга» носа не совал. В отличие от иных сталкеров Штопор отлично знал свою планку и даже не пытался прыгнуть выше. Да, ему крепко повезло, он выбрался из той передряги живым и с приличным хабаром, но одно дело бахвалиться прошлым перед дорогими валютными проститутками, и совсем иное – вернуться назад, да еще и без обратного билета в нормальную жизнь.
Он не тянул на крутого сталкера. Нечего было трепать языком. Ну да что теперь…
От мрачных мыслей Штопора отвлекли раздавшиеся неподалеку звуки автоматной стрельбы.
Ураганная перестрелка вспыхнула метрах в пятидесяти от накрененного бурей дерева. Он вытянул шею, огляделся по сторонам и вдруг понял, что вернулся туда, откуда начал: перед ним простиралось пространство злополучного тридцать четвертого сектора периметра Зоны Отчуждения.
Судя по направлению трассеров, огонь вели бандиты, им отвечали два автомата, по звуку – немецкие G-36.
Внезапная мысль пришла, как озарение.
Инок и Гурон. Они, судя по всему, сталкерское дело знают туго. И не робкого десятка парни. Их нужно как-то заинтересовать. Штопор даже воспрял духом. «Для начала я их спасу – дело нехитрое. Зайти в спину увлеченным перестрелкой бандитам, шугануть их внезапным огнем с безопасного расстояния, заставить заметаться, вскочить, а остальное Гурон с Иноком доделают сами».
