Три дня назад я шел через посад к дому Ивана Курицына. Вдруг толпа на Ордынке взволновалась, распалась на две части. Раздались крики:
- Державный! Державный!
Кто-то упал на колени, кто-то прижимался лбом к земле. И действительно: сам великий князь проезжал по улице с небольшой свитой. Но как же так? Все полагали, что он при войске, готовится отразить татар, как его прадед Дмитрий Донской. А он что же? Бежал в Москву? Оставил армию без полководца?
Ужас и безумие накатили на толпу, прогнали трепет перед власть имущим.
- Не оставь на погибель! - закричал кто-то.
- Спаси, государь!
- Смилуйся!
- Оборони!
- Защити!
Задние давили на передних, проезд делался все уже. Свита размахивала плетками, но люди все напирали. Какая-то баба ухватилась за княжеское стремя, дала коню волочить себя в пыли.
- Мы же твои дети и слуги! Неужто оставишь нас погибнуть от поганых?
- Сам же разгневал Ахмата, не платил ему дань!
- Тебе, знать, богатеть, а нам живота лишаться?
- Не слушай, государь, лихих советников!
- Им бы только свои вотчины да мошну сберечь!
- Восстань на врага - и мы все за тобой!
- Не оставь!
- Пощади и помилуй!
С большим трудом княжеская кавалькада протиснулась сквозь вопящую и рыдающую толпу, ускакала в сторону Кремля. И что там происходит, за его стенами, не знает никто. Федор Курицын при войске, на берегах Оки. У нас, в Посольском приказе, тоже смятение. Вспоминают, как отец великого князя, Василий Темный, попытался противиться татарам, как они его разбили под Суздалем и сколько крови тогда пролилось. А даже если и даст Бог победу, что с того? Вот Дмитрий Донской победил Мамая, а через два года новый хан собрал силы, напал, взял Москву обманом, жег и убивал, не щадя ни старых, ни малых. И тот же победитель, Дмитрий Донской, в бой уже с ним не вступил, укрылся с семьей на севере.
Я пытался говорить с нашим священником об устройстве лазарета для раненых - он не стал слушать. Чувство безнадежности заливает души, течет по улицам, поднимается до церковных маковок.
А тут еще куда-то исчезли мои друзья: Кара Бешмет и Иван Курицын. Жена Ивана со слезами рассказала мне, что перед отъездом он прощался с ней, будто навсегда. Но куда уезжал - не открыл. Когда мне удается проведать их, я часто застаю ее забившейся за сундук в дальней комнате, без света, с обоими детьми, закутанными в меховой кожух.
Духовник великого князя, ростовский епископ Вассиан, прислал ему послание, в котором призывал не падать духом и смело поднять меч против неверных, защищать страну и церковь свою. Кто-то снял копию с письма епископа, и оно попало к нам в Посольский приказ. Читая его, я так разволновался, что сам был готов напялить доспехи и записаться в ополчение. Но нас никто от дворцовой службы не освободит. Переведу для тебя несколько отрывков из этого Боговдохновенного послания. Пусть в Европе знают, что в гибнущей Москве не все души были сломлены страхом.
"По Божьему изволению, наших ради согрешений, охватили нас скорби и беды от безбожных варваров. Слыхали мы, что басурманин Ахмат уже приближается и губит христиан, и более всего похваляется одолеть твое отечество, а ты перед ним смиряешься и молишь о мире, и послал к нему послов. А он, окаянный, все равно гневом дышит и моления твоего не слушает. А еще дошло до нас, что прежние смутьяны не перестают шептать в твое ухо слова обманные и советуют тебе не противиться супостатам, но отступить и предать на расхищение врагам словесное стадо Христовых овец.
Подумай о себе и о своем стаде, к которому тебя Дух Святой приставил. Вся кровь христианская падет на тебя за то, что, выдавши христианство, бежишь прочь, бою с татарами не поставивши и не бившись с ними. Зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек. Дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли лицо свое перед татарами!
А что советуют тебе эти обманщики лжеименитые, мнящие себя христианами? Одно лишь - побросать щиты и, нимало не сопротивляясь этим окаянным сыроядцам, предав христианство и отечество, изгнанниками скитаться по другим странам.
Подумай же, великоумный государь, от какой славы к какому бесчестью сводят они твое величество! Когда такие тьмы народа погибли и церкви Божии разорены и осквернены, кто настолько каменносердечен, что не восплачется об их погибели! Устрашись же и ты, о пастырь, - не с тебя ли взыщет Бог кровь их, согласно словам пророка? Вспоминай сказанное неложными устами Господа Бога нашего Иисуса Христа: "Хоть человек и весь мир приобретет, а душе своей повредит, какой даст выкуп за свою душу?"".
Слова этого благочестивого пастыря дали моей душе силы подготовиться к концу моего земного плавания. Мне хотелось, чтобы ты, любимая сестра, знала, что в последние дни жизни я был утешен и спокоен.
Прощаюсь с тобой с любовью, благословение Господне да пребудет над тобой и семейством твоим. Всегда твой
С. З.
Глава 14. СТРЕЛЫ И ЯДРА
Владиславу Ольгирдису, из Москвы
в Вильнюс, январь 1481
Досточтимый брат Владислав!
Никогда еще не доводилось мне быть свидетелем чуда Господня - и вот сподобился!
Нет, никаким другим словом не могу я назвать то, что случилось. Как воды Красного моря сомкнул Господь перед войском фараона, так и здесь будто невидимый вал воздвиг Он перед татарской ордой, катившейся на Москву. Ведь она не была разбита в какой-то большой битве - но вдруг отступила, исчезла, растворилась в степях. Как это можно объяснить?
Я должен поведать Вам подробно обо всех событиях этой осени.
В сентябре вся Москва была погружена в панику и отчаяние. Церкви были заполнены молящимися, стенающими, плачущими. Люди спешили исповедаться и причаститься перед неминуемой гибелью. Доходили слухи о первых стычках с татарами на берегах Оки и Угры. Поговаривали даже, что русские полки стоят крепко и не дают врагу переправиться на левый берег. Но все понимали, что долго они не продержатся. Как только реки замерзнут, татары легко переправятся по льду всей массой и через два-три дня достигнут Москвы.
В начале октября великий князь все же выехал из Москвы в южном направлении, чтобы быть ближе к войскам. По его приказу москвичи начали жечь посад и готовиться к обороне. Все духовенство провожало его под тучами дыма. Митрополит напутствовал его такой речью:
"Бог да сохранит твое царство силою честного креста и даст тебе победу на врагов; только мужайся и крепись, сын духовный! Не как наемник, но как пастырь добрый, полагающий душу свою за овцы, потщись избавить врученное тебе стадо Христовых овец от грядущего ныне волка; и Господь Бог укрепит тебя и поможет тебе и всему твоему Христолюбивому воинству".
Морозы ударили в конце октября. Лед на реках становился крепче с каждым днем. Прошел слух, что русские войска отступают к Кременцу, собираясь дать там решительное сражение. Но татары все не появлялись. Может быть, они решили идти в обход, через Можайск и Звенигород?
