Потом все же было несколько случаев, когда они возвращались из гостей такие пьяные, что чувство юмора в третьем-лишнем притуплялось и им удавалось ввести чайник в используемый реквизит. Но это были считанные разы.
Миновав Балтимор, Антон почувствовал, что коварные мурашки сонливости поползли у него от затылка к глазам. Он включил радио.
– …Двенадцать процентов годовых вы будете получать в течение первых трех лет, при условии, что ваш вклад не опустится ниже десяти тысяч. Если же вы хотите, чтобы ваши деньги работали на вас с полной отдачей…
– …Лорд Джизус не может покинуть тех, у кого он в сердце. Если вы ходите путями Его, исповедуете слово Его, соблюдаете заповеди Его, радость и покой поселяются в вашем сердце. Радость и покой – это и есть дыхание Духа Святого, завещанное нам Евангелием…
– Гарвардский социолог Джим Голецкий опубликовал исследование, рассматривающее связь между солнечной активностью и ростом немотивированных насильственных преступлений. По его подсчетам, уменьшение площади солнечных пятен в прошлом году оказалось причиной трехсот восьмидесяти внутрисемейных убийств, двухсот пяти нападений пациентов на врачей, трехсот сорока поджогов. Профессор Голецкий имел возможность познакомиться с проблемой весьма основательно, когда его студент прострелил ему руку за плохую отметку…
– …Общество защиты животных подало в суд на овцевода из Миннесоты. Этот жадный человек держал своих овец в амбаре, кормил специальными смесями, снабжал резиновыми игрушками и надевал на них защитные накидки, чтобы получать сверхчистую шерсть, которая стоит втрое дороже обычной. По приказу судьи это жестокое обращение было запрещено, и овец выпустили пастись на обычный луг. К сожалению, психика животных была к этому времени так разрушена, что через пятнадцать минут вся отара ринулась обратно в амбар к своим игрушкам.
– Забудьте всё! Всё бросьте! Неделя в Рио-де-Жанейро! Все включено в стоимость! Бесплатный бразильский завтрак! Бескрайний песчаный пляж! О Рио-Рио-Рио, тра-та-та-та-та!.. Чего же вы ждете?!.. Тра-пампа, трам-па-па!..
– …Последние обследования показали, что 40 % выпускников американских школ не знают, кто был Гитлер, 35 % не могут найти на карте Англию, 29 % считают, что Мопассан – это фешенебельный район Парижа, 90 % путают Эйнштейна с Эйзенштейном и только 2 % правильно отвечают на вопрос «На чьей стороне Россия вступила во Вторую мировую войну?».
– …Вчера сепаратисты взорвали еще один автобус со школьниками. Число жертв…
– …Из Таиланда сообщают, что начато строительство курорта и парка с аттракционами рядом со знаменитым мостом через реку Квай…
– …Значит, вы полагаете, что все дело в запахе?
– Так мне кажется. Помню, я четыре месяца прожила с мужчиной, который почти не пах, и мое здоровье совсем расшаталось.
– Что вы имеете в виду, говоря «не пах»?
– Он мылся по нескольку раз в день. У меня поднялось давление, начались головные боли, стали запаздывать менструации.
– И вы решили расстаться?
– Не сразу. К нам начал заходить его приятель, и мне стало гораздо лучше. Этот приятель мылся, я думаю, раз в неделю.
– Вы в него влюбились?
– Что вы! Он мне совсем не нравился. Но запах! Его было слышно уже из-за двери.
– Это очень занятно. Я читала о подобных феноменах и не очень верила, но ваш рассказ…
Как всегда, на самое интересное было не настроиться. Подернутые немецким акцентом слова выныривали далеко друг от друга, тонули в эфирном треске.
Блистательная идея страховки от Большого несчастья осенила Антона уже в первый год жизни с женой-2. Принцип ее строился на его смутной психологической догадке о том, что в каждом человеке живет игрок, любящий азарт, и трус, боящийся проигрыша. Клиент, страхующийся от Большого несчастья, должен был внести любую сумму – но не меньше тысячи долларов. На проценты с этой суммы покупались лотерейные билеты. Человек не знал, выиграл ли какой-то из его билетов или нет. Если были выигрыши, они добавлялись к сумме. Через год человек мог объявить что угодно – лопнувшее автомобильное колесо, гибель кошки, разбитое окно, разлуку с женой – Большим несчастьем и потребовать деньги назад. Но он никогда не знал при этом, получит ли он свою тысячу или намного больше.
Такую страховку покупали люди, склонные к тихой мечтательности. Не игроки, нет. Не те, кому дорого напряжение борьбы, злобное торжество победы, сладкая тоска поражения. Мечта о том, что где-то, в глубинах шкафов конторы «Себеж Инкорпорэйтед», лежит и ждет их маленькое счастье – вот что было нужно его клиентам. И их было много, очень много. Он ворочал чужими миллионами умело и снимал с них густые пенки, не нарушая никаких законов и правил.
Жена-2 считала ужасной несправедливостью, что из-за его высоких заработков она не может получать пособие по безработице. Вскоре после их свадьбы она уволилась из своей рекламной фирмы, ибо теперь получалось, что их совместный доход перебросил их на слишком высокую ступеньку налоговой лестницы. Из каждых двух заработанных ею долларов один приходилось отдавать ненасытному казначейству, которое тут же перебрасывало его каким-нибудь никчемным лежебокам.
Она скучала. Она корила себя за то, что не включила в брачный контракт пункт против безделья. Она хотела найти себе новое занятие. Она ввязывалась во всевозможные кампании борьбы за и против, вступала в различные комитеты, собирала деньги на защиту китов, писала в газеты о мелких и крупных безобразиях. По вечерам рассказывала Антону о прошедшем дне.
– Понимаешь, одна фирма решила выпускать лапшу с портретом Микки-Мауса. И они хотели узнать мнение нашего комитета. Какого цвета должна быть лапша? Стоит ли делать ее подслащенной? Или подсоленной? Захотят ли дети съесть своего любимого героя? Все это очень серьезное исследование рынка. Мы провели вместе три часа. Мне заплатили двадцать пять долларов.
Однажды ему пришлось задержаться в конторе. Он вернулся в сумерках. Его встревожил вид темного дома, уползшего под кленовые заросли. Даже фонарик над крыльцом не был зажжен. Но машина жены-2 стояла в проезде.
Антон рванул незапертую дверь и ринулся внутрь. Ее не было ни в кухне, ни в столовой, ни в спальне. Он сбежал в подвал. Там горели все лампы. Жена-2 висела под балкой, поникнув головой на плечо, уронив вдоль тела руки – ладонями вперед. Лица не было видно за свесившейся копной волос. Антон почувствовал в горле такую боль, точно сам главный Горемыкал прыгнул на него с потолка и разом вонзил туда свои клыки.
Он обхватил колени жены-2 и попытался приподнять ее. Он хотел закричать и не мог. Он судорожно пытался вспомнить приемы искусственного дыхания, которым их учили в школе. Он шарил глазами по полкам с инструментами, по стенам. Он увидел какие-то палки в углу. Он выпустил колени жены-2 и ухватил нужную палку. Он помнил, как с нею управляться, потому что как раз две недели назад его заставили (по договору!) подстригать разросшиеся акации. Он зацепил изогнутым лезвием натянутый ремень и дернул за веревку. Ноги жены-2 ударились об пол, и она стала падать лицом вперед. Он едва успел подхватить ее. Он не удержался – оба рухнули на холодный цемент.
