— Я считаю, что от этого станет только хуже, Смью, — сказал Скабиоз, не дождавшись, пока маркграфиня выскажет свое мнение. — Не нужно их злить.
Раздался оглушительный удар, похожий на пушечный выстрел. В окнах задребезжали стекла.
— Они нас обстреливают! — воскликнула мисс Пай, схватившись за руку Скабиоза.
— Не может быть! — закричала Фрейя. — Даже Архангельск…
Окна были затянуты инеем. Фрейя накинула шубу и выскочила на балкон, остальные — за ней. Отсюда было видно, как близко подошел хищник. Свист его полозьев по льду наполнял воздух. Фрейя невольно подумала: наверное, впервые шум городов нарушает безмолвие этих неизведанных равнин. Оглушительный удар повторился, и она поняла, что это не выстрелы. Это тот звук, которого обитатели ледовых городов боятся больше всего на свете: треск ломающегося льда.
— О, боги! — прошептал Смью.
— Я должна находиться в Рулевой Рубке, — сказала мисс Пай.
— А я — около машин, — пробормотал Скабиоз.
Но ни один из них не двинулся с места. Уже ничего нельзя было сделать, оставалось только стоять и смотреть.
— Ох, нет! — услышала Фрейя свой собственный голос. — Нет, нет, нет!
Снова треск, на этот раз резкий, как раскат грома. Фрейя взглянула на отвесную стену Архангельска — слышал ли город-хищник то же, что они, пустил ли в ход ледовые тормоза? Наоборот, он, кажется, еще повысил скорость, вкладывая всю свою мощь в последний безумный бросок. Фрейя вцепилась в перила балкона и стала молиться ледяным богам. Она сама не знала, верит ли в них еще, но кто другой мог ей сейчас помочь?
— Даруйте нам скорость, Господин и Госпожа, — молилась она, — только не дайте провалиться под лед!
В следующий раз треск прозвучал громче, и Фрейя увидела трещину: черная ухмылка разверзлась во льду на расстоянии полукилометра по правому борту. Анкоридж качнуло на повороте. Фрейя представила себе, как рулевой отчаянно пытается лавировать среди ломающихся льдин. Качнуло опять, где-то в глубине дворца со звоном посыпалась стеклянная посуда. Треск раздавался теперь непрерывно, со всех сторон и очень близко.
Архангельск, чувствуя, что не сможет долго следовать тем же курсом, решился на последний рывок. Его челюсти широко раскрылись, ряды вращающихся стальных зубов блеснули на солнце. Фрейя видела, как рабочие бегут по лестницам в брюхо хищника, а на высоких балконах толпятся одетые в меха зрители, совсем как в ее собственном городе. И вдруг, в ту самую минуту, когда челюсти уже начали смыкаться, собираясь схватить корму Анкориджа, вся огромная конструкция закачалась и замедлила ход. В небо тучей взметнулись белые брызги — словно между двумя городами задернули занавес из стеклянных бус.
Брызги посыпались на Анкоридж замерзшим дождем. Архангельск отчаянно пытался дать задний ход, но лед под ним разламывался на куски, ведущие колеса буксовали. Медленно, словно падающая гора, мегаполис накренился вперед, его челюсти и передняя часть нижнего яруса ухнули в расширяющуюся полосу черной воды. Холодное море хлынуло в плавильные печи, и вверх ударили струи пара. Город заревел, словно раненый зверь, у которого отняли добычу.
Но у Анкориджа дела тоже были плохи, некогда было праздновать гибель хищника. Город дал сильный крен на левый борт, гусеницы скрежетали, пытаясь сохранить сцепление со льдом, по бокам взлетали фонтаны брызг. Фрейя никогда еще не видела ничего подобного и не знала, что это означает, но догадаться было нетрудно. Она схватила за руки мисс Пай и Смью, а мисс Пай уже и раньше цеплялась за руку мистера Скабиоза. Так они и стояли, держась друг за друга, и ждали, когда бурлящая черная вода зальет лестницу и накроет их с головой.
Они ждали. И ждали. Вокруг потемнело, но это просто наступила ночь. Снежинки падали на их лица.
— Пойду посмотрю, можно ли добраться до машинного отделения, — немного смущенно проговорил Скабиоз, осторожно высвободил руку и быстро ушел.
Вскоре Фрейя почувствовала, что двигатели остановились. Тряска стала чуть слабее, но пол все еще был накренен, и весь город как-то странно подрагивал.
Смью и мисс Пай ушли с холода внутрь дворца, а Фрейя осталась на балконе. Ночь и снегопад закрыли от нее потерпевший крушение Архангельск, но она еще различала его огни и слышала рев моторов — хищник пытался выбраться на твердый лед. Что происходит с Анкориджем, она не могла определить. Даже с выключенными двигателями город слегка покачивался и как будто потихоньку удалялся от застрявшего в полынье хищника.
Какая-то дюжая фигура быстрым шагом пересекала дворцовый сад. Фрейя перегнулась через перила балкона и окликнула:
— Мистер Аакъюк?
Он задрал голову кверху. Меховая опушка капюшона окружала его лицо белой буквой «О».
— Фрейя? Ты как, в порядке?
Она кивнула.
— Что происходит?
Аакъюк сложил руки трубочкой, приставил ко рту:
— Мы дрейфуем! Видно, мы были как раз на краю ледяного поля, и кусок, на котором мы стояли, отломился!
Фрейя всмотрелась в темноту. Она ничего не видела, но теперь, по крайней мере, стало понятно это странное покачивание города. Анкоридж плывет по волнам, удерживаясь в неустойчивом равновесии на дрейфующей льдине, словно перекормленный курортник, которого унесло в море на надувном матрасе. Вот вам эти сказочки про толстый слой морского льда, что якобы тянется в глубь Мертвого континента!
— Пеннироял! — выкрикнула Фрейя в пустое небо. — Боги накажут тебя за это!
Но боги не наказали профессора Пеннирояла. Потратив часть награбленного золота, он купил топливо на танкере, спасавшемся из Архангельска, и теперь уже мчался на восток, ориентируясь по широкому следу хищного мегаполиса. Он был не очень хорошим пилотом, но ему везло, и погода была довольно благоприятная. К востоку от Гренландии ему попался маленький ледовый городок. Там он перекрасил «Дженни Ганивер», дал ей новое название и нанял хорошенькую пилотессу по имени Кьюпи Квинтервал, чтобы она доставила его на юг. Через несколько недель он уже наслаждался жизнью в Париже и удивлял друзей рассказами о своих приключениях на ледяном Севере.
К тому времени даже директор Архангельска вынужден был признать, что его город не спасти. Богачи кинулись бежать, направляясь на восток на своих воздушных яхтах и чартерных кораблях (пять вдов Блинко заработали такую кучу денег, сдавая койки на борту «Временных трудностей», что после смогли приобрести очаровательную виллу на верхней палубе мегаполиса Джагерштадт — Ульм). В общей суматохе рабы захватили нижнюю палубу и тоже разбежались на ворованных грузовых судах или по льду на разведывательных санях и беспилотных пригородах. Наконец объявили общую эвакуацию. К середине зимы в городе никого не осталось. Пустой темный остов понемногу белел и терял свои очертания, окутываясь толстым снежным покрывалом.
Изредка снегоходские города-кладоискатели отваживались навестить развалины, выкачивали топливо из резервуаров, посылали на борт экспедиции для сбора ценностей, оставленных убегающими жителями. Весной к городу, словно стервятники, слетелись воздушные корабли, но к этому времени лед еще больше ослабел. В середине лета город-хищник снова зашевелился в странном сумеречном свете полуночного солнца и под звуки канонады ломающегося льда двинулся в свой последний путь — вниз, в причудливый подводный мир моря.
