— Он оставил этого школяра-мятежника здесь одного. Я его отсюда живым не выпущу.
Час от часу не легче.
Джейк отшатнулся:
— Я не шпион! Я могу вам помочь!
— Радемахер! — раздался незнакомый бас.
Радемахер замер, опустил оружие, чертыхаясь сквозь стиснутые зубы.
Джейк узнал человека, входившего в палатку. Он видел его потрескавшийся и потускневший портрет в книгах. Эти обвисшие, как у моржа, унылые усы, ярко-голубые глаза и морщинистые щеки были ему знакомы, как и сам широкоплечий, с тучным животом офицер.
Уэймут.
— Полковник, наши люди убедились, что этот мальчик — вражеский шпион, — заявил Эдмондс. — Овермайер видел, как он помогал мятежникам обирать Самуэльсона, когда тот потерял сознание.
Джейк почувствовал на себе пронзительный взгляд холодных, как сталь, глаз Уэймута.
— Но я… меня держали на мушке, — пытался объяснить Джейк. — Мне приказали забрать его оружие. А потом они хотели, чтобы я закричал и заманил наших в западню. В этот момент и подбежал Овермайер. Это он и видел.
— Лжец! — закричал Радемахер.
Полковник Уэймут подошел вплотную к Джейку и пристально посмотрел ему в глаза.
— Ты бы закричал, если бы Овермайер не подвернулся?
— Да я… мне…
Да.
Пожалуй.
Может быть.
— Моя жизнь висела на волоске, — чуть не шепотом пробормотал Джейк.
Эдмондс взорвался:
— И ты бы пожертвовал жизнью других людей?
— Мразь предательская… — Радемахер бросился было на Джейка, но полковник Уэймут остановил его движением головы.
— Джентльмены, сейчас у нас есть более серьезные заботы, — четко произнес он. Этого юнца мы посадим за решетку, а пока займемся этими фуриями с Юга. А если нам суждено остаться живыми, мы будем судить его честным судом…
— За решетку? — опешил Джейк. Но это невозможно. В разгар великого сражения. — Что я там буду делать? Я же не смогу сражаться!
— А капрал Радемахер будет вас охранять, — не моргнув глазом продолжал Уэймут. — Судя по тому, как он разделался с Платтом, у него не лады с распознаванием врага, а посему мы его также удержим подальше от сражения.
Физиономия у Радемахера вытянулась:
— Но… но я, сэр…
Полковник Уэймут пропустил его слова мимо ушей и обратился к Джейку:
— Тебе, разумеется, будет предоставлена возможность защищаться — представить свидетелей и прочее.
— Но у меня нет свидетелей! — с горечью бросил Джейк.
— Тогда скажи, что тебе известно о мятежниках, — потребовал Эдмондс.
— Мне ничего не известно!
— Стыд и позор. — Полковник Уэймут поднял свои мохнатые седые брови. — Подобное заявление едва ли окажет благоприятное впечатление на трибунал.
Трибунал.
Военный суд из трех офицеров.
Уэймута, Радемахера и Эдмондса.
У меня нет ни малейшего шанса.
— А если я буду признан виновным? — спросил Джейк. — Кто-то должен будет, как я понимаю, расстрелять меня?
— Не кто-то, — хмыкнул Радемахер. — Вовсе не кто-то. Специальная команда, назначенная для проведения расстрела.
11
Тюрьма?
Расстрельная команда?
Простите. Связь восстановлена. Мы слышим его.
И что?
Он говорит, чтоб мы не совали нос не в свое дело.
— Связывают его, чтоб им пусто было, вот что они выделывают. Не постыдятся, что малец. Чтоб другим неповадно было.
— Ни чести, ни совести, верно, Кларенс? Всегда во всем винят тех, кто слабее. Здесь все кишмя кишит настоящими соглядатаями, только поди схвати их. Руки коротки.
Джейк вскочил как ошпаренный.
Это мой час пробил.
Встать перед командой с ружьями на изготовку.
С завязанными глазами.
Со связанными за спиной руками.
Твое последнее желание, приятель? Говори.
Какое оно, действительно? Увидеть маму?
Это уже не забавно.
Видеть, как умер Джонсон. Как истекал кровью Самуэльсон. Как закричал застреленный в упор Платт. Видеть направленный на тебя ствол ружья.
Спецэффекты?
Дудки. Очень уж все это реалистично. Разве смерть можно так имитировать? Разве можно с такой тошнотворной силой чувствовать чужую боль, если ее просто-напросто изображает актер?
Настрой прошел. Тот настрой, когда он воображал войну на чердаке…
Здесь все совсем по-другому.
Ничего похожего.
— Будь у них хоть чуть мозгов в башке, — сказал первый солдат, Кларенс, — они бы сунули сюда и эту змею подколодную, Орвиса.
— А будь чуть больше — так и Радемахера.
Снаружи раздался окрик Радемахера:
— А ну закройте пасти, а то нашпигую свинцом!
Кларенс зашептал чуть слышно:
— Будь я проклят, Джейми, но это все злость. Она его ослепляет. Он подстрелил Платта.
— Но это еще не значит, что он перебежал на сторону мятежников.
— За милую душу. Чтоб отомстить. Полковник увел у него девчонку. Он совсем сбрендил.
— Да брось ты, Радемахер ничего не делает сверх того, что приказывает ему Эдмондс.
— А кто докажет, что и Эдмондс не с ними?
— Ну ты даешь. Может, все с ними заодно?
Оба покатились со смеху.
Хватит.
— Хватит! — закричал Джейк. — Как вы можете так себя вести? Что здесь смешного?
— Не пойму, парень, какого черта ты переживаешь? — Кларенс показал пальцем на окно. — Это они там сражаются. А нам здесь чего плакаться?
— А вы разве не хотите сражаться? — воскликнул Джейк. — Разве не для того вы пошли в армию?
— Уууух! Ну и уморил! — чуть не покатился со смеху Джейми. — Я здесь потому, что иначе они б скрутили меня дома.
— А я здесь потому, что мне заплатили, — объяснил Кларенс. — Ты что, с луны свалился. Богатый джентльмен может увильнуть от военной службы, послав вместо себя такого бедного парня, как я, заплатив ему.
Безнадежные идиоты.
— Но… но это же величайшая война всех времен! — с жаром проговорил Джейк. — Вся страна разваливается, и вы можете сражаться за нее. Уничтожить врага. Показать им, где раки зимуют…
