— Ну и что. Я думала, ты туда ни ногой. Выходит, ошиблась. Чего ж удивляться тогда, что у тебя мозги потекли.
— Что ты хочешь сказать?
— Сам знаешь. Эмбрионы всякие.
— Какие еще эмбрионы?
— Ох-ох. Очень я поверила, что ты ничего не знаешь или делаешь вид; только это место напичкано всякими мутантами и всякой всячиной. Это ж каждой собаке известно. Люди, там работающие, передают своим детям всю эту чертовщину. В генах.
— Спасибо, что просветила.
— Так что случилось с Кевином?
— С каким таким Кевином?
— Здравствуйте, я ваша тетя! Тот парень, о котором ты вопил на весь парк.
Сэм с непонимающим видом уставился на нее:
— Но я никого с таким именем не знаю.
— Хватит дурачить меня.
— Может, ты что-то путаешь. Я не мог называть имя Кевина.
Джейми вытаращила глаза.
— Стало быть, я оглохла, так что ли? Чего, мол, ожидать от рокерши? У них там одни децибелы и никакой…
— Да не говорил я такого…
— Ага, ты как мой папа. У него, видите ли, душа не принимает этого. Уж не сорок ли тебе с половиной годков, а?
Сэм тяжело вздохнул. В нос ударил сладковатый дымок камина дома на Равенсбург-авеню. Они с Джейми уже оставили за спиной промзону, и вокруг был знакомый пригородный ландшафт.
Она не злится на тебя. И хочет помочь. Даже после того, что ты написал о ней. Ну, что ты взъелся на нее?
— Ну ладно, — признался Сэм. — Я и сам не знаю, что я кричал. Тут не просто головная боль, а мигрень или что-то в этом роде. Гораздо хуже. Типа временного помрачения. Мне что-то послышалось.
— Послышалось? — Джейми прямо просияла от восторга. — Что именно послышалось?
— Голоса. Знаешь ведь.
— Жалобные голоса?
— Типа того.
— Крик о помощи?
— Д-да. А как ты?..
— Я слышала об этом, — возбужденно проговорила Джейми. — Там проводят опыты над людьми. Выращивают мутантов в пробирках. Расчленяют людей и составляют новых…
— Джейми, это же курам на смех.
— Не скажи.
— Неужели ты думаешь, родители бы ничего не сказали мне?
— Что-что? Очнись, Сэм. Вернись на землю. Ты в двадцать первом веке. Это же все государственная тайна. Государственные проекты. Совершенно секретно. — Джейми сдернула с плеча рюкзак, сунула туда руку и извлекла зачитанный журнал.
Она остановилась под фонарем. Сэм кое-как прочитал название: «Рассказы профессора Флингуса о таинственных явлениях не для слабаков».
Пока Джейми листала журнал в поисках нужной заметки, Сэм успел увидеть страницы, сплошь покрытые причудливыми непонятными фотографиями с не менее чудными подписями: «Трехлетний младенец с настоящей бородой!!!» «Знакомьтесь — мистер Спекс, настоящий четырехглазый!!!» «С нашей планеты? Ваш звонок!!!» — со зловещими рисунками и истеричными текстами под стать кричащим заголовкам.
— Спасибо, — промычал Сэм.
— Да ты подожди! Пропусти первую половину. Все это ерунда. Но глянь вон туда, в конце — вот эту статейку: «Настоящий научный феномен не по зубам массмедиа». Это надо знать. Это будущее нашего мира. И да будет тебе известно — а будешь смеяться, я тебя убью — именно об этом я пою в своих песнях. Это тема «Нечеловеческого феномена».
— Вот эта белиберда? Наукообразные фокусы-покусы?
— Государственные заговоры. Контроль над сознанием. Ты только почитай. А потом будешь говорить.
Она сунула журнал в задний карман Сэма.
— Это ж бред какой-то, а не журнал. Черт знает что.
Государственные заговоры.
Лучший способ объяснить то, чего не знаешь. Похищения инопланетянами. Эпидемии. НЛО.
Слабо что-либо понять, ругай правительство.
Но ты и сам поступал так же, Сэм.
Вспомни, что ты думал там, в «Тюринг-Дугласе».
Тебе самому мерещились сплошные шпионы и политзаключенные.
Сэм вдохнул полную грудь терпкого с дымком осеннего воздуха. Сейчас он далеко от лаборатории. И может мыслить более рационально.
Хватит истерики, Сэм. Если все как следует обмозгуешь, поймешь, что разумное объяснение существует.
Эпидемии бессистемны и случайны. Метеорологические шары похожи на летающие блюдца. В водопроводной воде нет психотропных средств, способствующих контролированию сознания. А в лаборатории «Тюринг-Дуглас» нет никаких узников-мутантов.
— Большую часть всего здесь сказанного можно вполне объяснить, — сказал Сэм.
— Но зачем же в таком случае вся эта секретность? — не сдавалась Джейми. — Почему твои родители не могут тебе толком ничего рассказать?
— Ну, что-то они говорят — не все, конечно. Они работают над электронной копией человеческого мозга.
— Вот видишь? Поэтому у них должны быть трупы и все такое прочее.
— Нет, Джейми. Все это жутко скучные и механические дела. Что-то вроде включений-выключений. Мозг представляет очень сложную модель из нервных окончаний, функционирующих по принципу включения-выключения. Когда ты думаешь или чувствуешь, электрический разряд проходит через миллионы таких переключателей. Словом, если бы удалось искусственно воссоздать эти модели…
— Удалось бы создать мозг.
— Вот чем занимаются мои родители. Они составляют карту импульсов и переключателей.
― И?
— Что и?
— И что еще? Должны же они работать и еще над чем-нибудь. Как иначе объяснить эти голоса…
— Джейми…
— Сэм, не изображай идиота. То, что ты нарассказал тут о переключателях, известно каждому школьнику. Я обо всем этом читала у «Профессора Флингуса». Твои мама и папа не раскрывали тебе секретную сторону. Это им запрещено. Ты не хочешь видеть то, что видно невооруженным глазом.
— То есть?
Джейми нетерпеливо вздохнула:
— Ну, послушай. Они делают карту, как ты говоришь. Пусть они даже создадут этот самый искусственный мозг. А дальше-то что? Как им убедиться, что он работает? Скажем, мозг запрограммирован видеть. Ему же нужны глаза, сечешь? Скажем, мозг может испытывать чувство гнева. Как ты это можешь узнать, если у него нет рта, чтобы выразить его? Ему нужны человеческие органы, Сэм!
— Положим, можно на это посмотреть и так.
— Да как еще можно посмотреть на это, скажи на милость?
Они подходили к улице Сэма, и Джейми замолчала.
Мозг нуждается в теле.
«По-мо-о-о-ги-и-и-те!..»
