Он всё равно не станет с ней драться — ведь она девочка, а драться с девчонкой, даже с невоспитанной, нехорошо. Лучше он просто от неё уйдёт. Он повернулся и вошёл в калитку.
— Ну и иди себе, пожалуйста, — донеслось ему вслед.
Тут Алмаз одумался.
— Прости меня, — попросил он. — Пойдём ко мне, мама накормит нас завтраком.
— Нет, спасибо. Мне пора на свою улицу. Уже утро.
— Мне так тебя жалко, — сказал Алмаз.
— Да уж, весёлого мало: и бабка Сал вреднющая, и башмаки у меня дырявые.
— Как у тебя получается не унывать? Я бы давно прыгнул в реку.
— Нет, что ты! Когда я про это думаю, мне становится любопытно, а что случится дальше, и я всегда решаю подождать. Что ж! Наверно, где-то на свете есть счастливые люди. Но уж никак не те, что ездят в каретах. У этих иногда такой вид, скажу я тебе, — прямо съесть тебя готовы! Ну ладно, пока!
Она побежала и вскоре скрылась за холмом. Алмаз плотно притворил калитку и быстро пошел через сад к конюшне. Какое же блаженство снова забраться в свою любимую кровать!
ГЛАВА ПЯТАЯ
Беседка
лмаз не стал рассказывать маме о своих приключения. Он был почти уверен, что Царица Северного Ветра с ней дружит, и пусть даже мама знает далеко не все, вряд ли она будет против их путешествий. В то же время он боялся показаться фантазёром. При свете дня ему и самому с трудом верилось, что всё произошло наяву. Правда, стоило сгуститься сумеркам, сомнения Алмаза рассеивались, по крайней мере, несколько первых дней после путешествия. Однако девочка, подметавшая улицу, отказалась ему поверить. Наконец, он решил, что, будь на то её воля, Царица сама велела бы ему всё рассказать.
Прошло некоторое время, прежде чем Царица Северного Ветра появилась снова. Целую неделю Алмаз жил без всяких приключений, но тут пришло время подковать старого Алмаза. Отец вывел коня из стойла, вскочил на него и уже собирался отправиться в кузницу, когда у водяной помпы он заметил сына, с завистью провожавшего их взглядом. Тогда он вынул ногу из стремени, соскочил с коня, подошёл к сыну, поднял его и усадил верхом, наказав держаться в седле прямо. После этого он взял лошадь под уздцы и неторопливо повёл обоих Алмазов вперёд.
У маленького всадника сердце замирало от страха, когда при каждом шаге под ним вздымались огромные мышцы коня. Инстинктивно Алмаз прижался к холке, ухватившись за гриву, но тут отец обернулся и снова наказал: «Алмаз, сиди прямо». Мальчик отпустил гриву и выпрямился, уже не обращая внимания на то, что конь зашагал быстрее, решив, вероятно, что это ему хозяин велел: «Алмаз, иди прямо», — ведь оба Алмаза были на редкость послушны. Скоро мальчик понял, что конь слушается его так же легко, как он сам слушается отца. Ещё через некоторое время маленький наездник осмелился сам взяться за поводья. Отец, заметив, как сын натянул поводья, улыбнулся и отпустил их, позволив маленькому Алмазу управлять старым Алмазом. У сына неплохо получалось. А каким удовольствием было для мальчика управлять таким громадным конём! Потом Алмаз сделал новое открытие: оказалось, чтобы конь слушался, надо самому слушаться коня. Его тело должно было двигаться в такт лошади, иначе ничего не получалось.
Кузнец жил довольно далеко, почти в центре Лондона. Вскоре Алмаз уже вполне освоился на своем ходячем троне и с лёгкой гордостью поглядывал по сторонам. Когда они пересекали площадь, мальчик заметил маленькую девочку, торопливо подметавшую улицу перед какой-то леди. Леди оказалась миссис Коулман, а девочка была той самой, ради которой Алмаз оставил своё убежище за спиной Царицы Северного Ветра. Он натянул поводья, сгорая от желания узнать, упадёт ли в её протянутую ручку монетка. Но миссис Коулман уже раздала мелочь на других улицах, и девочка снова взялась за метлу. Алмаз не мог этого так оставить. У него в кармане лежала монетка, подаренная миссис Коулман накануне, и он шлёпнулся с коня, чтобы отдать пенни девочке. Я сказал «шлёпнулся», потому что он и вправду упал, когда спрыгнул на землю, но тут же вскочил на ноги и подбежал к ней, шаря по карманам. Она озадаченно посмотрела на Алмаза, когда тот протянул ей монетку, но всё-таки сделала реверанс. Первой её мыслью было: «В конце концов он путешествовал с Царицей Северного Ветра!», но, оглянувшись на звук цокавших по мостовой копыт, она решила про себя: «Так вот, кто такая Царица Северного Ветра! Это просто лошадь его отца! Чего было выдумывать?» И раздумала брать его пенни. Но он улыбнулся так приветливо, что девочка не только взяла монетку, но засунула ее за щёку и произнесла:
— Благодарю. Тебя, небось, тогда здорово поколотили?
— Нет, что ты! — ответил Алмаз. — Мама с папой никогда меня не бьют.
— Ну и дела! — только и смогла произнести девочка.
Тем временем отец Алмаза обернулся, и увидев лошадь без седока, похолодел от страха, но уже в следующую минуту он заметил мальчика, взял его на руки и усадил обратно в седло со словами:
— Не делай так больше, Алмаз. Лошадь может на тебя случайно наступить.
— Хорошо, папа, — ответил сын и величественно продолжил путь.
Приближалось лето, тёплое и прекрасное. Мисс Коулман чувствовала себя гораздо лучше и часто подолгу сидела в саду. Однажды она заметила, как Алмаз заглядывает в сад сквозь кустарник, и позвала его. Малыш был с ней таким искренним, что потом она часто за ним посылала, и в конце концов он получил позволение играть в саду, когда захочет. Он никогда не рвал цветы и не ломал ветки, не то, что многие мальчишки, которые не могут любоваться красотой и не разломать все на кусочки так, что после них любоваться уже нечем.
Целая неделя — немалый срок в жизни ребёнка, и вот уже снова Царица Северного Ветра стала казаться мальчику далёким сном.
Как-то летним вечером Алмаз сидел вместе с молодой хозяйкой — так они называли мисс Коулман — в небольшой беседке, в дальнем углу сада. Мальчик считал это место удивительно красивым, потому что боковое окно было из цветного стекла. Смеркалось, подул прохладный ветерок, и юная леди ушла в дом, оставив Алмаза одного любоваться тюльпанами на клумбе. Цветы уже закрыли лепестки на ночь, но пока не могли заснуть, их раскачивал лёгкий ветерок. Неожиданно из одного цветка вылетел большой полосатый шмель.
— Ну вот! Наконец-то получилось! — послышался нежный детский голос. — А я уж думала, бедолаге придётся ночевать внутри.
Алмаз не смог бы сказать, близко или далеко раздаётся голос, потому что он был тоненький, но необыкновенно звонкий. Он никогда раньше не видел фей, но слышал про них и стал оглядываться. И точно — по стебельку тюльпана спускалось крошечное создание!
— Ты фея пчёл? — поинтересовался мальчик. Он вышел из беседки и опустился на коленки рядом с клумбой.
