Книга Фантастес, страница 39. Автор книги Джордж Макдональд

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Фантастес»

Cтраница 39

Я спал на одной постели со своим любимым братом. Но в тот вечер мы о чём–то повздорили, наговорили друг другу колкостей и улеглись спать не помирившись, хотя полдня провели в радостных мальчишеских забавах. Утром, когда я проснулся, его уже не было; он встал совсем рано и убежал купаться. А ещё через час его безжизненное тело принесли домой: он утонул.

Ах, ну почему, почему мы не заснули, как обычно, одной рукой обнимая друг друга?! В тот ужасный момент меня вдруг посетило странное ощущение: я твёрдо знал, что всё это уже происходило со мной и раньше. Сам не зная почему, я выскочил прочь из дома и побежал куда глаза глядят, взахлёб рыдая от горя. Отчаяние бесцельно гнало меня по полям, и я летел вперёд, не разбирая дороги, пока вдруг, пробегая мимо старого, покосившегося сарая, не увидел на его двери необычный тёмно–красный знак. Порой незначительный пустяк способен отвлечь нас посреди самого безутешного страдания, ведь с разумом горе не имеет почти ничего общего. Я остановился, подошёл поближе, чтобы как следует рассмотреть багровые линии, потому что до сих пор не видел ничего подобного, и внезапно почувствовал такое изнеможение от слёз и долгого бега, что мне страшно захотелось зарыться лицом в сено. Я распахнул дверь и увидел перед собой знакомую хижину, посреди которой за прялкой сидела пожилая хозяйка.

— Вот уж не ждала тебя так скоро, — сказала она, когда я закрыл за собой дверь.

Я молча бросился на кровать, чувствуя во всём теле неимоверную усталость, с какой человек просыпается от тяжкого, лихорадочного сна о безнадёжном горе.

А старая хозяйка запела:


Даже солнце, за день утомившись,

Не оставит на небе следа.

Но сиянье любви, пробудившись,

Не угаснет уже никогда.

Пусть, подвластный законам вселенной,

Милый образ в былое уйдёт —

Он, как ангел, святой и нетленный,

В сердце любящем вечно живёт.


Она ещё не закончила песню, когда я почувствовал, как ко мне возвращается смелость. Я спрыгнул с кровати, не прощаясь подскочил к Двери вздохов, рванул её на себя и шагнул наружу, что бы там ни оказалось.

Я очутился в великолепном зале, где возле пылающего камина сидела прелестная юная дама. Почему–то я сразу понял, что она ждёт того, кого давно жаждет увидеть. Возле меня висело зеркало, но моего отражения в нём не было, и я не боялся, что меня заметят. Красавица удивительно походила на мою мраморную деву, но явно была самой настоящей земной женщиной, и я никак не мог понять, она это или нет. Однако ждала она не меня.

Внезапно со двора раздался гулкий топот мощных копыт. Потом он стих, и по лязганью брони я понял, что рыцарь спешился. Тут же до нас донёсся звон шпор и звук приближающихся шагов. Дверь открылась, но дева не шевелилась, словно хотела сперва убедиться, что пришёл именно тот, кого она ждала. Он вошёл. Она вмиг порхнула к нему в объятья, как голубка, стосковавшаяся по дому, и крепко прижалась к стальному нагруднику. Это был тот самый рыцарь в ржавых доспехах; только теперь они сияли, как стекло на солнце, и, к своему изумлению, я увидел в них мутную тень своего отражения, хотя в зеркале оно так и не появилось.

— Любимый мой! Ты здесь, и я счастлива!

Её тонкие пальцы быстро справились с жёсткой застёжкой его шлема; одну за другой она расстегнула пряжки его панциря и, несмотря на непомерную тяжесть кольчуги, настояла на том, чтобы САМОЙ отнести её в сторону.

Наконец, стащив с него наголенники и отстегнув шпоры, она снова прижалась к своему избраннику, положив голову к нему на грудь, чтобы услышать биение его сердца. Потом она высвободилась из его объятий и, отступив на пару шагов, посмотрела ему в лицо. Он стоял прямо и твёрдо, его могучую фигуру венчала благородная голова, и былая печаль его облика то ли попросту исчезла, то ли растворилась в осознании высокого предназначения. Но должно быть, он выглядел задумчивее и серьёзнее, чем обычно, потому что дева больше не стала обнимать и целовать его, хотя лицо рыцаря светилось любовью и те несколько слов, что он сказал ей, могли бы сравниться по силе с величайшими подвигами. Она подвела его к камину, усадила в старинное кресло, подала ему вина и уселась возле его ног.

— Мне грустно, — заговорил рыцарь, — когда я думаю о том юноше, которого дважды встречал в Волшебном лесу. Ты говорила мне, что его песни дважды пробуждали тебя от гибельного сна, навеянного злыми чарами. В нём было какое–то благородство; правда, то было благородство мысли, а не дела. Он ещё может погибнуть от низменного страха.

— Что ж, — откликнулась девушка, — однажды ты уже спас его, и я благодарю тебя за это. Ведь я тоже по–своему любила его… Но расскажи мне, что случилось, когда Ясень снова нашёл тебя после того, как ты разрубил его ствол. Ты остановился как раз на этом, когда явилась та маленькая девочка–нищенка и увела тебя с собой.

— Как только я увидел его, — заговорил рыцарь, — то сразу понял, что земные доспехи и оружие тут не помогут и моей душе придётся противостать ему лишь собственной, ничем не защищённой силой. Тогда я расстегнул шлем, швырнул его на землю и, не выпуская из рук боевой топор, стоял, неотрывно глядя ему в глаза. Он шёл на меня, отвратительный и ужасный, но я не шевелился и не отходил ни на шаг, ибо там, где не справляется обычная сила, должна победить выдержка. Он подходил всё ближе и ближе, пока его жуткая физиономия не оказалась возле самого моего лица. Смертельная судорога пробежала по моему телу, но, кажется, я так и не сдвинулся с места, потому что неожиданно он трусливо съёжился и отступил. Не теряя ни секунды, я ещё раз с силой рубанул по стволу его дерева, так что от удара зазвенел весь лес, и, взглянув на него, увидел, что он кривится и корчится от ярости и боли. Он снова попытался подойти ко мне, но на этот раз отступил ещё быстрее. Тут, больше уже не глядя в его сторону, я начал что есть силы наотмашь рубить по корявому стволу, пока он не затрещал; огромная крона накренилась и мгновением позже с глухим ударом упала на землю. Я поднял голову: злобный призрак исчез. Больше я никогда не видел его и ни разу не слышал о нём во время своих странствий.

— Это был славный бой. И ты выстоял до конца! Ты настоящий герой, мой милый! — воскликнула дева.

— Но скажи мне, — промолвил рыцарь, — ты всё ещё любишь того юношу?

— Конечно, — кивнула она. — Как я могу не любить его? Он вызвал меня из забытья, которое хуже смерти. Он полюбил меня. Я никогда не смогла бы принадлежать тебе, если бы он первым не взыскал меня. Но его я люблю совсем не так, как тебя. Он был для меня всего лишь месяцем во тьме ночи. Ты же, любимый, — ясное солнце золотого дня!

— Ты права, — согласился благородный воин. — Было бы трудно хоть немного не полюбить того, кто так много для тебя сделал. Мне не хватит слов, чтобы сказать, как многим я и сам ему обязан.

Рядом с ними я почувствовал себя жалкой, себялюбивой тварью, но сердце моё разрывалось от боли и одиночества, и я не сдержался:

— Тогда позволь мне остаться твоим ночным месяцем, о прекрасная дева! — вскричал я. — Ведь даже самые ясные дни порой становятся хмурыми. Так пусть же в серые дни мои песни хоть немного утешают тебя, как какое–нибудь старое, высохшее, полузабытое существо, явившееся миру давным–давно, в скорбный час незавершённого рождения, но всё равно прекрасное в своё время.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация