Рангун остановился рядом с «Одноногой черепахой». Положил ствол на изгиб локтя и направил его на люк.
– Он думает, мы его не видим?! – поразился Лукас.
– А хрен его знает, что он там себе думает. Может, решил, что мы должны с ходу двинуть на выход. И надеется всех, кто появится, перестрелять из своей волыны. Мокрушник он, вот что! А я мокрушникам не сильно симпатизирую.
– Я тоже.
Глеб покосился на лемурийца и хмыкнул. Вспомнил историю о столь неожиданно умершем друге Лукаса. Бедняга уже никогда не смоется из Мамбасу.
– Что делать будем? – поинтересовался Жмых. – Глупая какая-то ситуация выходит. Чем бы его по кумполу приложить?
– Лучше всего ничего не предпринимать, – ответил лемуриец, – возможно, ему надоест ожидать, пока кто-нибудь вылезет из корабля, и он отправится по своим делам.
– Эй, вы! – заорал хриплым голосом рангун. – Выходите немедленно! Полиция! Кто такие?! Предъявить документы! Вы у меня на мушке! – Динамики системы слежения усилили крики, они прозвучали в рубке управления подобно громовым раскатам.
Лукас поежился.
– Говорит, из полиции. Может, правда?
– Гонит, – коротко ответил Глеб.
– Куда?
– Не куда, а как. Борзо гонит, паскудник лохматый.
– Сдавайтесь немедленно! – проорал рангун. – А?! Чего молчите?! Или вы сами из полиции? Тогда показывайте ваши документы. Можете приложить их к какому-нибудь иллюминатору. Так вы наши, из полиции? Или нет?! Я теряю терпение!
– Выяснить пытается, кто мы такие, – Глеб усмехнулся. – На понт нас хочет взять, обезьян! И ксивы себе справить, если получится. К иллюминатору приложите… А потом в шлюзовой отсек суньте, я печати плохо вижу… Нервничает он, вот что. А нервы в таком деле показывать не нужно. Точно, не нужно!
– Почему он обращается к нам по-русски?
– Название на борту прочел, – предположил Глеб. – Оно ведь по-русски написано. Или запрос из своего полицейского катера послал, кому принадлежит «Одноногая черепаха». Базы данных на полицейских катерах хорошие. Да только ему это не поможет. Сделаем мы лохматого, чует мое сердце.
Жмых лениво потянулся к сенсору включения внешних динамиков, как следует прокашлялся в микрофон и гаркнул:
– На землю, лицом вниз. Чемодан в сторону! Оружие в зубы!
– Что?! – проревел рангун.
– Что слышал, лохматый. Ты под прицелом излучателей. Дернешься, будем все тут дышать паленой шерстью.
– Да я! Да я! – задохнулся рангун от возмущения. – Да меня прикрывают наши ребята из катера! Вы сами под прицелом корабельных лучеметов! И вообще, откуда на вашем корыте лучевые пушки?
Глеб рассмеялся, нисколько не смущаясь, что рангун его услышит.
– Твоих подельников в катере нет. Не гони фуфло, лохматый. В смысле, – спохватился он, – не надо лгать властям. И лучеметы заблокированы. Иначе ты бы нас расстрелял сразу после посадки. Так что оружие в зубы, и на землю!
Рангун выглядел озадаченным. Он помялся немного и заговорил. На сей раз голос его звучал не так уверенно:
– Я – полицейский!… Слышите?! И вы обязаны выполнять мои приказы!
– Оружие в зубы! Чемодан в сторону! – повторил Жмых. – Я начинаю терять терпение! В последний раз предлагаю сдаться.
Лукас попытался привлечь внимание Глеба знаками, тыкая пальцами в рот и мотая головой.
– Ладно, пистолет тоже на землю брось, – сказал Жмых. – Лейтенант опасается, что ты, зверюга лохматая, языком спусковой крючок нажмешь. Так вот, сразу предупреждаю – шутки в сторону. У нас активная защита Т-класса. Пойдем, лейтенант, посмотрим, что украл этот коск помимо катера. А ты – на землю, мордой вниз. Третий раз повторять не стану.
Рангун отбросил чемодан, положил на бетон пистолет и лег рядом.
– Отползи от пушки метра на три, – приказал Глеб. – У тебя руки длинные, да и сам ты, по всему видно, парень шустрый! Даже слишком.
– Открывай люк! – обратился он к лемурийцу. – И иди за мной.
Лукас нажал на кнопку.
Взяв в руки разряженный «глюк», Жмых быстро миновал коридор и спрыгнул из люка на жесткий бетон ангара. Лемуриец последовал за ним.
– А ничего тут воздух, хоть и космодром, – Жмых улыбнулся. – Итак, лейтенант Лукас, что мы видим?
Лохматую обезьяну, которая угнала полицейский катер Да еще притворялась копом. Рангун рыкнул что-то.
– Что, коск, хочешь мне возразить? Только попробуй голову поднять – я тебе ее живо прострелю. Дай мне повод! – проорал Жмых. – Я давно его жду!
Рангун вжался в пол ангара, постарался срастись с ним. Длинные пальцы скребли бетон.
Жмых подобрал лучевой пистолет, направил его на одну из камер наблюдения, нажал на спусковой крючок. Выстрела не последовало.
– Гляди-ка, пушка не заряжена, – сообщил он лемурийцу. – Что и требовалось доказать. Так, а что у нас в чемодане? Барахлишко?
– Я посмотрю, – предложил Лукас.
– Не надо, я сам.
Глеб подошел к чемодану, вытряхнул на бетон содержимое. Две пары штанов, рубашка с короткими рукавами, еще какие-то тряпки.
– Где деньги, коск? – поинтересовался Жмых.
– Ты сам – коск, а не полицейский. Думаешь, я тебя не раскусил?! – прорычал рангун.
– Да ну? – усмехнулся Жмых.
– Вот тебе и ну. Я встану?
– Лежать! – приказал Глеб, целясь в голову противника из разряженного «глюка». – Быстро голову продырявлю! У меня пистолет в норме в отличие от твоего.
– И все-таки я встану! – объявил рангун и стал приподниматься на руках.
– Я тебе встану! – выкрикнул Глеб. – А ну, лежать!
К счастью, тот послушался и упал на пол.
– Чего борзеешь, гнида?! – выдавил рангун, сверля Жмыха свирепым взглядом.
Ситуация нравилась Глебу все меньше. Против Умеющего драться рангуна даже лемуриец в период мозговой горячки слабоват. А этот – калач тертый, сразу видно.
Никаких ценностей у лохматого не оказалось. Гол, как сокол. И куда теперь девать пленника?
– Командуй андроидам, чтобы выходили, – обратился Глеб к Лукасу.
– Хорошо, – сказал лемуриец. – Только давай сначала решим, что с этим?
Рангун покосился на поэта недобро. Жмых кивнул, он решил уладить конфликт путем переговоров.
– Теперь, как коск коску, колись: ты зачем на нас наехал?
– Думал, вы – мирный транспортник, – пояснил рангун. – Надеялся пассажиров слегка пощипать. Я ж полностью на нуле. А так хотя бы какая-нибудь наличность завелась на первое время. Не получилось подъемные заработать.
– Как ты угнал катер?
