Интересно, что с другого берега Сергей кустов и снежных полей не видел, хотя километр вроде бы не такое большое расстояние. Наверное, большая кривизна мира Ронканор делала линию горизонта близкой и не позволяла заглянуть далеко. Возможно, были и какие-то другие причины.
Сергей задумался. Согласно версии Бонуция, его мир выгнут вовнутрь. Тогда любой находящийся в этом мире должен видеть над головой противоположную его сторону, да и горизонта, как такового, быть не должно. Из любой точки мира, в принципе, можно увидеть все точки, находящиеся на поверхности. Но, пожалуй, такая картина была бы не слишком эстетичной и производила бы гнетущее впечатление.
Как можно избавиться от подобного эффекта? Сделать коэффициент преломления воздуха гораздо более сильным, чем в обычных мирах, или понизить прозрачность. Тогда все контуры вдали будут нечеткими. Более того, не очень светлый мир будет постоянно словно бы в тумане. Еще хуже.
Сам молодой аспирант-физик произвел бы операцию инверсии пространства. Он слабо представлял, как ее можно осуществить физически, но математически инверсия производилась элементарно. Кривизна в этом случае становилась отрицательной, и мир приобретал привычную выпуклую форму. Конечно, представить такое было довольно сложно, но не тяжелее, чем озеро Нум, дно которого являлось одновременно дном любого достаточно глубокого колодца, вырытого в Ронканоре. И уж если Сергей, не имея совершенно никакого опыта в строительстве миров, мог придумать такую хитрость, трудно представить, что на самом деле воплотил в Ронканоре Бонуций. Неудивительно, что его мир пошел вразнос – чем сложнее система, тем менее надежно она функционирует.
За этими размышлениями Сергей достиг кустов и обнаружил, что непосредственно за низкой, усыпанной снегом порослью, метрах в двухстах от него, начинается сосновый бор. Он счел это добрым предзнаменованием. Даже на Темной стороне Ронканора сохранились обычные деревья и незамутненные пейзажи.
В сосновом лесу просто развести костер, погреться, устроить место для привала. Он попробует проехать как можно дальше, а когда лес закончится, остановится на ночь…
«На какую ночь? – кольнуло Сергея подозрение. – Здесь не бывает ночи. И леса быть не должно. Вспомни предостережение Гварстинга Третьего. Все, что ты видишь, – не то, что ты видишь. Или что-то в этом роде. Что же тогда перед тобой сейчас?»
Сергей оглядел стволы замерзших сосен. Как будто ничего подозрительного не было. Блестели капельки замерзшей смолы, блестел иней на красноватых стволах. Иголки под снегом казались зелеными. Сергей стукнул по стволу. Тот зазвучал глухо. Обычное дерево.
Лучезар громко заржал. Эхо разнеслось по замерзшему бору. С некоторых деревьев посыпался снег. Лунин похлопал коня по загривку:
– Вперед.
Они углублялись все дальше в лес, туда, где сосны вздымались до неба. Мороз усиливался. Не спасали ни шапка, ни куртка, ни теплая рубашка. Хорошо, что не было ветра, иначе Сергей да и его конь промерзли бы до костей. Температура опустилась, наверное, градусов до двадцати мороза. Стволы сосен потрескивали, снег под копытами коня громко хрустел.
Нужно было разводить костер и греться. Но Сергей не видел ни сухостоя, ни упавших веток. Все было скрыто снегом, а повалить могучую сосну он не смог бы, даже будь у него хороший топор. Да и удастся ли ее поджечь с помощью зажигалки?
Сергей испытывал большое желание пустить коня вскачь. Пусть станет холоднее из-за ветра, но, может быть, они скорее выберутся отсюда. Ясно, что морозный бор – просто зачарованное место, и, когда он выйдет за его пределы, температура поднимется. Это следовало из законов сохранения и принципов устройства мира, провозглашенных Бонуцием. Но следовало сохранять осторожность, а свое умение управлять конем Сергей считал недостаточным.
Сосны становились все толще, земля под ними была ровной, как скатерть. Слой снега – совсем неглубокий, сантиметра три. Между двумя соснами Сергей вдруг заметил белую веревку. Сначала она его даже заинтересовала и приятно обрадовала. Значит, не так уж здесь опасно. Как веревка могла провисеть здесь долго? Наверное, здесь есть люди? Сергею захотелось подъехать и стряхнуть с загадочной веревочки снег, выяснить, что это такое и зачем она здесь повешена, и тут его осенило. Он одним прыжком соскочил с коня, схватил его за узду и остановил. Ему хотелось лечь и вжаться в землю, но конь мог пойти вперед, а этого допустить было нельзя.
Молодой человек непроизвольно пригнул голову и огляделся. Похоже, засады нет. А веревка – вовсе никакая не веревка, а тонкая стальная проволока, которая стала видна только потому, что заиндевела. Зачем низко над землей растягивают такие проволочки, Сергей прекрасно знал, хотя на войне никогда не был.
Было большое искушение бросить в проволочку палку и посмотреть, что получится. Но на растяжке могла стоять и обычная граната, и фугас. Во втором случае не стоило находиться от места взрыва даже в ста метрах.
Итак, одной опасности удалось избежать. Сергей стоял, чувствуя, как его бьет нервная дрожь. Кто помешает злоумышленникам поставить в лесу множество обычных противопехотных мин? Их не увидишь под снегом. Любой шаг может оказаться роковым.
Время шло, Сергей все стоял, думал. Мороз крепчал. Против мин колдуны ничего не могли предпринять. Фехтуй, отражай пули, оденься в невидимую броню – против взрыва Фугаса ничто не устоит. Вот и открылся простой секрет того, почему никто не дошел. Просто и эффективно – минное заграждение. Разве что умение видеть сквозь землю помогло бы…
И тут Сергею пришло в голову, что таким умением некоторые из приходивших в Ронканор наверняка обладали. Во всяком случае, место установки мины могли определить.
Дальше. Если бы кто-то подорвался здесь на мине – а через лес прошло тридцать человек, – осталась бы хотя бы одна воронка. Но воронок он не видел. Значит, здесь либо никто не проходил, либо минного поля тут все же нет. В любом случае, стоять не стоит – замерзнешь.
Молодой человек влез на коня – окостеневшие ноги плохо слушались – и поехал вперед. Он внимательно оглядывал дорогу перед собой. Растяжек больше не было. Но кто поручится, что впереди нет обычной волчьей ямы?
– Ничего там нет, – решил Сергей, чтобы успокоить себя. – А если есть – судьба.
Он подтолкнул коня пятками и понесся по лесу вскачь, постоянно ожидая взрыва и теплой ударной волны. Но все было тихо. Только из-за пронизывающего ледяного ветра одеревенели руки и заболела голова.
Сергей проскакал километра два, но лес все не кончался. А мороз крепчал. Из ноздрей разгоряченного коня вырывались клубы густого пара. Сам Сергей едва мог дышать.
«Может быть, они просто замерзли? – подумал Сергей. – Второе правило термодинамики – закон почти необоримый, что бы ни говорил Ульфиус. Остывают даже звезды. И магистра не хватило бы на то, чтобы согреть весь лес. Но, с другой стороны, поддерживать тепло вокруг себя Ульфиус бы смог. Здесь, наверное, появлялись маги под стать ему… Но я-то не маг и даже не йог!»
