После изготовления скульптуры из очкарика он вызвал панику на всей территории «Барса», собрав мощную инфразвуковую установку и выведя ее на проектную мощность, не уведомив никого об испытаниях. Люди разбегались с воплями, уверенные в том, что стены вот-вот обрушатся. Также бывший физик, всерьез или шутя, попытался съесть Оленьку, и Белоусов с трудом спас свою секретаршу, которую зомби зажал в углу, потирая нож о вилку. Оленька после этого случая хотела рассчитаться с работы, но директорат корпорации объяснил девушке, что с поста секретаря, имевшего дела с секретной перепиской, можно перейти только в крематорий. Оленька стала нервной, купила помповое ружье и держала его в шкафу, рядом с зонтиками. А Патрикеев, обретая человеческое лицо в физическом смысле, утрачивал его в фигуральном. Поведение его больше не походило на буйство сумасшедшего. В нем было что-то иррациональное и извращенное.
Оставшись один, Белоусов от нечего делать поехал в сверкающий вымытыми стеклами и натертым паркетом новый офис корпорации – тот, где располагались идеологический отдел и группы прогнозирования. Один этаж бывшего института физики занимала ссудная касса. Так гласили вывеска и огромный рекламный щит у входа. Согласно рекламе, здесь можно было получить «неограниченный кредит без обеспечения». Еще один плакат кричал: «Контакт с внеземным разумом – не прихоть, а насущная необходимость». Сразу можно было узнать работу продвиженцев. Но деятельность пропагандистской машины Далилы мало интересовала президента. Для него были важны только деньги.
– Любопытно, – вздохнул Белоусов, прочтя до конца текст рекламного обращения. – Взять, что ли, себе кредит?
Он вошел в лифт, поднялся на четвертый этаж. В коридоре его чуть не сбил с ног лохматый, бородатый, скверно одетый мужичок. Белоусов хотел уже обругать невнимательного посетителя, но потом решил, что не стоит грубить клиентам – он как-никак хозяин всех этих контор. Да и мужичка он узнал. Его бывший сосед. С год назад он приходил к Кравчуку. Изобретатель вечного двигателя или еще какой-то ерунды, полоумный Чижиков. Да, он еще и стихи писал…
«Надо охране замечание сделать, – отметил про себя Олег Семенович. – Сумасшедших-то пускать в помещение не надо бы. Даже и в ссудную кассу».
– Чижиков! – грозно окликнул он пытавшегося юркнуть в лифт мужичка. – Ты что здесь делаешь?
Совсем не сентиментальный, Белоусов почему-то вдруг решил помочь соседу. Жили когда-то в соседних домах, и кудлатый и плохо одетый Чижиков постоянно метался по двору, что-то искал и никогда ничего не находил. Наверное, сейчас он приходил за кредитом на очередное свое «великое» изобретение или «гениальную» книгу. Ничего, конечно, не получил. Помогать несостоявшемуся ученому и плохому поэту реализовывать бредовые проекты директор «Барса» не собирался, но пару тысяч рублей решил дать. Пусть пиджак себе новый купит, на старом – дырка в пол-локтя. Или продуктов, на худой конец. Инфляция, жить народу стало тяжело… Двигала Белоусовым отнюдь на жалость. Просто было приятно почувствовать свое превосходство над этим интеллигентом.
Изобретатель испуганно дернулся, прищурившись посмотрел на Белоусова и обрадованно закричал:
– Олег Семенович! Слышал, вы руководите всем этим…
Чижиков обвел рукой вокруг себя, жестом выражая восхищение.
«Дам и три, – подумал растроганный Белоусов. – Для меня копейки, а для него – целое состояние. Он, поди, и денег таких в руках не держал. Что у него, пенсия по инвалидности, наверное? А группа инвалидности по шизофрении. Дело известное…»
– Важное и нужное дело затеяли! – воскликнул Чижиков, будто бы Белоусов уже сделал что-то хорошее именно ему. – Я вот ссуду у вас получил. Дали!
Изобретатель, казалось, сам не верил своему счастью.
– Вот как? – удивился Белоусов. – Что же ты, квартиру заложил? А жить где будешь?
– В том-то и дело, что ссуда – без всякого залога. Я и инвестиционный проект принес, и рукописи, предлагал вашим специалистам ознакомиться. Такие прекрасные люди работают! Верим, говорят. Верят человеку! Это так редко сейчас встречается. А мне ссуда нужна, чтобы книгу издать и опреснитель воды собрать. Опреснитель – золотое дно, особенно для стран третьего мира. Окупится за полгода. Только модель построить, запатентовать и шейхам арабским продать. Да и книгу раскупать будут. Это же поэзия, не ширпотреб, высокое искусство! Да и проценты совсем низкие. Всего тридцать процентов в год! Я модель опреснителя соберу, приду к вам. Его ведь рекламировать надо. У вас и газета своя есть! А стихи – я думал издать на серой бумаге, тысячу экземпляров, только чтобы люди узнали. А теперь, наверное, сделаю полноцветное издание, тысяч десять. Для начала… Авторский экземпляр – вам!
Ошеломленный Белоусов был смят напором полусумасшедшего поэта. Инвестиционный проект! Ишь ты, нахватался! Но какой дурак ему ссуду дал?
– И сколько взял? – поинтересовался директор.
– Десять тысяч, – ответил довольный Чижиков.
– Десять тысяч? – изумился Белоусов. Средняя зарплата его охранника. Не так уж мало. – Без залога?
Видя недоверие бывшего соседа, изобретатель полез в грязноватую холщовую сумку и выудил оттуда тугую пачку новеньких долларовых купюр.
Белоусов потерял дар речи. Этот идиот говорил даже не о рублях, а о баксах! Видя, что Чижиков собирается уходить, он протянул руку и схватил его за ворот.
– Стой, – выдавил из себя директор. – Вернемся в кассу. Как можно столько денег без залога выдавать?
Сейчас десять тысяч долларов не были для Белоусова крупной суммой. Он мог проиграть в казино больше и не слишком огорчиться. Но, встретив Чижикова, Олег Семенович мысленно вернулся в прошлое, когда потеря десяти тысяч долларов была равнозначна разорению. Сумасшедший поэт был готов растоптать его благосостояние, растратить его деньги на свои пустые проекты!
Чижиков чуть не заплакал. Он понял свою ошибку, понял, что опреснителя, богатства и собственных книг стихов с иллюстрациями художника Бойко, живущего в соседнем подъезде, не будет. Потому что таких денег Белоусов ему не даст. Или его люди совершили ошибку, которой он не сумел воспользоваться. Как всегда.
– Ты на сколько взял кредит? – спросил Олег Семенович.
– На три месяца. В конце каждого надо платить проценты. Но они совсем небольшие. Опреснитель в первый же год работы даст в десять, в сто раз больше!
– Пошли, – приказал Белоусов, не выпуская ворот Чижикова.
В просторном светлом зале с огромными окнами посетителей не было. Несколько девушек сидели за столиками. При появлении директора они вскочили. Здесь Белоусов не был ни разу, но его узнали. Еще бы – на стене висел его портрет, выполненный маслом, портрет Далилы и свежий календарь с ее изображением в наряде рок-певицы, и даже маленький фотографический портретик Патрикеева в углу. Олег Семенович не поверил своим глазам, но даже столь ярко выражаемая любовь подчиненных его не тронула.
– Кто дал ему кредит? – грозно спросил Белоусов, предъявляя Чижикова – попросту говоря, выталкивая его вперед. Ворот изобретателя он все еще не отпустил.
