Шарп аккуратно придерживал кривой нож у горла майора, пока тот разговаривал по телефону. Что-то спросил у него. Джексон ответил, но пришельца из другого мира ответ не устроил. Он задал вопрос еще раз, уколов шею майора кончиком ножа. Что ж, методы допроса Шарпа Давыдову были знакомы.
– Ай донт ноу! – прокричал Джексон и упал с перерезанным горлом, захлебываясь кровью.
Второй нападавший, не теряя времени, скрылся за грузовиком. Несколько сдавленных криков показали, что солдат, потерявших бдительность, удалось нейтрализовать очень быстро.
– Спасены? – с надеждой спросил Шведов. Губы его дрожали. Не каждый день у тебя на глазах убивают людей. Даже если эти люди собирались совсем недавно тебя расстрелять, особо буйной радости по этому поводу нормальный человек испытывать не будет. Разве что легкое удовлетворение.
– Вряд ли, – хмуро ответил Давыдов. – Меня они сейчас начнут пытать. А вас, скорее всего, уберут как лишних свидетелей. Так что по большому счету ничего не изменилось. Может быть, вам лучше попытаться бежать?
– Без тебя?
– Именно. Я останусь здесь. Догнать нас – для них не проблема. Но, вполне возможно, за одними за вами они не погонятся. Хотя бы Петренко к жене вернется…
– На меня тебе, похоже, наплевать, – обиделся вдруг Шведов. – Только о Петренко и говоришь.
– Ты – руководитель. Руководитель в ответе и за свои действия, и за подчиненных. Впрочем, я бы не хотел, чтобы ты здесь остался.
Пилот, похоже, вообще не понимал, о чем идет речь. Только тупо смотрел на распластанные в неестественных позах трупы.
– Прости, – прошептал Шведов.
– Вы меня простите, – Давыдов хлопнул Бориса по плечу. – Может, я еще и выкручусь. Бегите быстрее!
Шведов и Петренко сорвались с места и помчались к далекому лесу. Давыдов, напротив, пошел к джипу, возле которого серой громадой над поверженным Джексоном возвышался Шарп.
– Давненько не виделись, Николай, – мрачно заявил Шарп, в упор глядя на математика. – Или ты меня опять не помнишь? Опять двойник?
– Помню, конечно, – невесело усмехнулся Давыдов.
– Тогда что это за игры? Как же наш договор? Ты сделал то, о чем мы договаривались?
Николай постарался, чтобы на его лице не отразилось недоумение. Какой договор? С кем он в последнее время договаривался? Его пинали все, кому не лень, выбивали из него сведения, которых он не имел, и собирались отправить на тот свет. Может быть, в подвале они действительно договорилось о чем-то, прежде чем Кошкин ликвидировал его мучителей, а он запамятовал?
– Напомните мне пункты обязательств, которые я не выполнил, – попросил математик.
Постоянно давящий на сознание «правдосказ», чьим действием Давыдов был обязан Шарпу и госпоже Игами, научил Николая новому искусству – формулировать фразы, позволяющие не врать и не говорить правду.
– Ты обещал дать внятное, на трех листах, изложение теории гиперпространственного сдвига, – раздраженно ответил Шарп. – А также изложить принцип действия под-пространственного накопителя. Если по первому пункту у нас претензий нет, то по второму остается много вопросов. Ты уже получил информацию о теории создания ипсилон-образов от нас и ни слова не говоришь о накопителе. Более того, уезжаешь, начинаешь прятаться, а потом подсовываешь вместо себя какого-то полудурка!
– Полудурка? – переспросил Давыдов.
– Ну да. Двойника из другого мира. Или опытный образец, которому вы полностью – промыли мозги – я все же придерживаюсь последнего мнения. Мы не успели вытянуть из него всю подноготную в подвале. Но, полагаю, наши конкуренты его устранили, когда узнали, кто он такой.
Хотел бы Давыдов подольше поводить Шарпа за нос! Но «правдосказ» так и приказывал заявить: «Полудурок – это я! И я вовсе не полудурок!» От такой логически противоречивой мысли к горлу Николая подступила тошнота. Или, может быть, сказалось пережитое. Все-таки его пытались расстрелять первый раз в жизни. Если не считать нескольких последних покушений, которые происходили неожиданно и психикой переносились гораздо легче.
– Для вас, наверное, будет большим сюрпризом тот факт, что я и есть перемещенный Давыдов? – язвительно, с трудно давшейся ему усмешкой доложил Николай. – Давыдов из далекой и технически отсталой глобулы?
– Ты, право, шутишь! – изменился в лице Шарп, или, вернее сказать, ипсилон-проекция Шарпа. – Ты покончил с противником, Сорлаг? Иди сюда! Для тебя есть работа! Мы тут имеем дело с опасным субъектом. Может, даже зомби!
Давыдов на «зомби» не обиделся. «Полудурок» задел его больше.
Мужчина внушительной комплекции с отталкивающим лицом вышел из-за грузовика.
– Слушаю, хозяин! – заявил он с украинским акцентом.
– Видишь – соотечественника твоего завербовали. Хороший специалист, – заметил Шарп, кивая на своего подручного.
– А почему он Сорлаг?
– Оперативное прозвище. Не Миколой же его называть? Так ты, Давыдов, не заливаешь, что ты – «подвальный» Давыдов?
– Подтверждаю. Так и есть. Я – Давыдов из другой глобулы. Встречался с вами, госпожой Игами и господином Джонсоном. До сих пор под действием вашего проклятого «правдосказа». Могли бы уже заметить.
– Да, от него не так-то легко избавиться, – усмехнулся Шарп. – Патентованная формула. Правда на всю жизнь. Хотя, как правило, после введения этого лекарства живут недолго…
– Разрушающее действие на организм?
Шарп потянулся, словно бы проекции это было нужно. Впрочем, возможно, в имитационном саркофаге, из которого транслировалась проекция, настоящему Шарпу действительно нужно было разминать кости. А компьютер, формирующий ипсилон-образ, добросовестно прорисовывал все его действия.
Оглядев Давыдова с головы до ног, тихоокеанец объяснил:
– Разрушающее действие «правдосказа» только косвенное. На необитаемом острове он бы тебе не повредил. Среди людей же у «правдиков» зачастую наблюдается антисоциальное поведение. Отсутствие мимикрии. Отсюда следует желание всех окружающих избавиться от противного, колючего субъекта. Но это только в том редком случае, если объект воздействия «правдосказа» остался жив после допроса. А я, например, свидетелей оставлять не люблю… Ты, Николай, к сожалению, всего лишь свидетель. Нам нужен прежний Давыдов. Подскажешь, где его найти и жив ли он на самом деле, – твоя участь будет облегчена.
– Ведь только что признались, что не оставляете свидетелей.
– Ну, устранять их тоже можно по-разному… Я сам тебя зарежу, а Сорлаг останется с носом. Кстати, почему ты не попытался убежать со своими товарищами?
Шарп остро взглянул на Николая, словно поймал его на лжи.
– Полагал, что вы останетесь со мной, а их оставите в покое. Теперь они имеют шанс спастись.
– Ты это серьезно? – усмехнулся Шарп. – Такое вот чистое самопожертвование?
