Линия электропередач через Арктику была защищена более чем надежно. Специальные разрядные устройства очищали провода от намерзшего льда. Этими же устройствами сбивались практически все летящие и передвигающиеся по земле крупные цели, которые могли привести к нарушению структуры ЛЭП.
Еще одним аргументом в пользу запрета деятельности станции были эти автоматические разрядные устройства. «Зеленые» подняли большую бучу из-за того, что несколько невинных белых мишек обуглились на подходах к ЛЭП. Иногда доставалось и морским животным, неосторожно высунувшимся из соленой ледяной воды неподалеку от опоры. А обнести Дрейфующие и парящие опоры проволочными заграждениями, которые препятствовали бы проникновению за них живности, оказалось не так легко. Мишки находили способы преодолевать заграждения.
По большому счету, надежно поразить арктическую линию электропередач можно было только с бомбардировщика, а еще лучше – с орбиты. Но специальные спутники контролировали небо над полюсом, заодно отслеживая подозрительные наземные цели, а также давая постоянные отчеты о погоде.
Сама станция была своего рода автоматической крепостью. Люди – слабое звено, их постарались максимально исключить из цепей обороны. К тому же американцы не слишком доверяли русским, а русские не хотели присутствия значительного контингента американских военных на своей территории. В результате охрану несли, сменяясь, около двухсот человек. Обслуживало станцию три тысячи наемных специалистов. И местных, и приезжих. Под «местными» я понимаю, естественно, не жителей поселка Печора (хотя и они работали по обслуживанию станции), а россиян в целом.
Рассматривая линии обороны «крепости», я допускал, что проникнуть внутрь вполне возможно. Прекрасным «входом» на станцию были канализационные стоки, промышленные стоки. Через них сливалась в отстойники радиоактивная вода, но радиоактивность ее была, как правило, не слишком высока. Зато температура подчас доходила до ста градусов, но не везде. Да и обмануть технику слежения или охранников тоже было возможно. Неясно только – зачем туда проникать? И кто в здравом уме мог предполагать, что я помогу захватить или взорвать станцию, если это приведет к экологической катастрофе и гибели тысяч людей?
Вот остановить того, кто «пошел на штурм», – дело действительно благое. И здесь нужно поработать. Но время для этого еще не настало. Не иначе, мой доброжелатель бредет сейчас через леса и тундру, подбираясь к станции незамеченным. Сам бы я поступил именно так. Никому из охранников и в голову не придет, что кто-то может топать по тайге сто или двести километров. Вертолеты сейчас популярностью не пользовались: бензин, спирт и сжиженный газ были очень дороги. А со спутника человека в тайге не очень-то засечешь. Особенно если он ведет себя скрытно. Я набрал на клавиатуре лишь одно короткое слово и послал его на номер телефона того, кто оставил мне идентификатор и деньги. Послание гласило: «Зачем?»
* * *
Долгие дни, проведенные за компьютером, не слишком хорошо сказались на моем физическом и психическом здоровье. Хотелось спать, хотелось есть… Хорошо бы иметь бассейн, как у Инны. Может быть, мне удастся снять коттедж с бассейном? Это целесообразно и потому, что место проживания в целях конспирации нужно менять как можно чаще… Или, наоборот, лучше лишний раз не высовываться?
Я вышел на улицу, прогуляться. Людей вокруг, прямо скажем, не густо. Граждане на работе? Развлекаются дома и в предназначенных для этого заведениях? Сейчас вообще не принято гулять? Или на улицах небезопасно? Я не знал.
Прямо скажем, большого удовольствия прогулка не доставляла. Воздух был не особенно свеж. Запахи кухни, людских жилищ и какие-то промышленные ароматы стояли над улицами. Бензином не пахло – он сейчас не очень-то использовался. Но запах машин ощущался. Запах разогретого металла, смазки, пластмасс, озона.
Время от времени навстречу попадались толпы молодых людей. Глядя на них, казалось, что это не парни и девушки, а небольшое, но буйное стадо копытных. Во всяком случае, бежали они резво, с топотом. Время от времени табун дико ржал, еще чаще особи, составлявшие его, всхрапывали. Членораздельная человеческая речь была слышна очень редко. Если же «стадо» стояло, создавалось ощущение, что молодняк пасется и одновременно готовится к брачным играм. Раздавалось частое пофыркивание. Особи жевали, глотали, сплевывали, прихлебывали, закусывали, рычали и повизгивали.
Я миновал, наверное, три десятка гогочущих компаний в надежде найти тихое место, где можно хотя бы спокойно полюбоваться на звезды. Звезд, однако, видно не было. Небо в облаках, облака подсвечиваются огнями тысяч фонарей.
Поселок Мишкино, при первом знакомстве показавшийся мне небольшим, ночью производил впечатление огромного населенного пункта. Миновав квартал, в котором снимал квартиру, я вышел в сектор одноэтажной застройки. Здесь все было бы ничего, если бы не те же компании молодежи – причем со злыми, рвущимися с поводков собаками. Собаки заливались и за заборами.
По «коттеджному» поселку я прошагал километра два. Однако, прошагав несколько десятков улиц, застроенных одноэтажными домиками, я оказался не на опушке леса, как я по наивности ожидал, а на краю еще одного поселка. С огромными высотными домами, броскими рекламными щитами, сиявшими всеми цветами радуги, и мчавшимися по широким улицам автомобилями. Скорее всего, Мишкино плавно перетек в какой-то другой поселок или даже город. Я мог бы проконсультироваться у мобильного компьютера, который быстро связался бы со спутником связи и слежения и выдал бы мои координаты с точностью до нескольких метров. Но было лень.
Я купил мороженое в автомате, воспользовавшись своей кредиткой. Уже второе. Первое я взял, едва выйдя из дома. Может быть, в другое время я бы заказал пива, но ребята, сновавшие вокруг и глотавшие его литрами, вызывали у меня отвращение, которое невольно перекинулось на неплохой напиток. Поэтому я ограничился «детской» программой.
Откусывая сладкий и жирный пломбир маленькими кусочками, я медленно брел по незнакомой улице и поглядывал по сторонам. Внимание мое привлек огромный дом, возвышавшийся среди других построек как горящий огнями океанский лайнер среди утлых рыбацких лодок. На крыше дома высился громадный рекламный щит с безукоризненно вычерченной надписью. Ее просто нельзя было не прочесть. Надпись гласила: «ЛИФТ В НЕБО». И больше – ничего. Только скромный значок копирайта сбоку.
Телефон в кармане внезапно запиликал. Я вздрогнул. Кто мог мне звонить? Как? Я не давал номера никому, намереваясь использовать телефон только как средство вызова. И не звонил с него никому, так что определитель номера сработать не мог. С помощью телефона я лишь обращался к навигационной системе, выходил в Интернет… Но в Интернете я даже с Косолапым общался через свой ящик…
Подавив первый позыв швырнуть телефон в кусты и бежать, я нажал, сенсор ответа на вызов.
– Вас беспокоит домашний компьютер, – сообщил механический голос из динамика. – На ваш адрес пришло срочное сообщение. Зачитать?
Проклятые автоматы! Рано или поздно они меня продадут властям!
