– К абрикосе езжай. Видишь? – спросил Голицын.
– Я эту жердёлу еще тогда, когда мы пулю искали, приметил, – кивнул Панкрат, поворачивая на грунтовую дорогу, идущую через пустырь. – Даже машину поставить под ней хотел, в тени, но там кочек много, и колодцы канализационные – неудобно подъезжать.
По грунтовке «КамАЗ» шел с той же скоростью, что и по асфальту. Дорога оказалось накатанной, и даже трясти стало меньше. Панкрат остановился метрах в десяти от дерева, двигатель не заглушил.
– Куда светить? – спросил он.
– Мы фонариками обойдемся. Сиди в машине.
Водитель кивнул и потушил фары, потом заглушил двигатель. Мы с шерифом пошли к дереву. Петр Михайлович светил фонариком по сторонам, я не зажигал свой – видно и так было неплохо.
– Вот и колодец, – кивнул Голицын. – Полезешь?
– Конечно.
Включив фонарь, я обнаружил, что до дна канализационного колодца каких-то полтора метра. Да и ступеньки, вделанные в кирпичную стену металлические скобы, были целыми – лезь, не хочу. Запах в колодце был вполне приемлемым. Пахло сыростью, затхлостью, но обычных канализационных ароматов не ощущалось – правда, откуда-то тянуло падалью.
Я спустился на дно, огляделся по сторонам. Трубы уходили по узким темным туннелям в обе стороны – куда-то к домам и к шоссе. Кто-то низкорослый и любопытный, пожалуй, мог проползти вдоль трубы далеко. С другой стороны – зачем? Канализация – не самое приятное место.
Естественно, в самом колодце винтовки не оказалось. Здесь вообще было на удивление чисто – никакого мусора, который мальчишки любят бросать где ни попадя. Не иначе вокруг жили воспитанные ребята – и родители крепко-накрепко вдолбили им, что нельзя мусорить там, где живешь. Да и там, где не живешь, по большому счету, тоже.
Ходят слухи, что в некоторых южных губерниях, присоединенных к России не так давно, предприимчивые жители сваливают мусор даже не на специальных площадках рядом с контейнерами, а неподалеку от дома – было бы место. А канализационные люки сплошь завалены мусором. Порой с них даже воруют чугунные крышки, чтобы перепродать или сдать в металлолом. У нас такой номер, понятное дело, не пройдет. Даже если кого-то плохо воспитали, страх отправиться в колонию-поселение года на два для обучения правилам общежития остановит любого неряху и рвача.
Как учил нас Голицын, я попытался представить себя на месте преступника. В каком бы из туннелей спрятал винтовку я? Да я вообще прятал бы ее не здесь! А если все-таки? Тогда там, где труднее достать. В более узком туннеле. Я сунулся туда, светя вперед фонариком. Запах падали усилился. Вот и его источник – дохлая кошка на куче мусора. Кошка была сравнительно свежей – не успела полностью разложиться и пахла терпимо. Да еще и ветерок дул в другую сторону.
Но позвольте, откуда здесь мусор? Может, это и не мусор вовсе, не грязные тряпки, а чехол, в который завернута винтовка?
Преодолевая брезгливость, я сбросил дохлую кошку на бетон, потянул сверток к себе. В грязное тряпье было завернуто что-то тяжелое. Я откинул тряпки в сторону, под ними обнаружилась плотная ткань – плащ. В него была завернута грозная АВК, на прикладе которой в свете фонаря отчетливо читалась надпись: Архип А. Воскобойников, 433-12-1890-61. Подделать гравировку можно, но вряд ли игра стоит свеч.
– Есть, – сообщил я Голицыну.
– Тащи наверх, – приказал шериф.
Винтовку я подал шерифу прямо в плаще. Тряпки и труп кошки решил оставить на месте.
В свете двух фонарей мы еще раз осмотрели винтовку. Проверять наличие патронов и состояние ствола не стали – этим займутся в криминалистической лаборатории. Шериф даже не прикоснулся к оружию, когда я развернул плащ, – да и старался не хвататься за сталь и деревянный приклад, чтобы не стереть чужие отпечатки пальцев. Хотя вряд ли преступник оставил их специально для нас.
– Сверху лежали грязные тряпки и дохлая кошка – наверное, чтобы любопытных отпугнуть, – сказал я.
– Может, и так. А может быть, какой-то намек. Жаль, что злоумышленник не нагадил сверху. Тоже способ отпугнуть любопытных.
– Это вы меня так любите, Петр Михайлович? Считаете, что дохлой кошки мало?
– Нет, что ты, Никита. Дело не в наших чувствах и не нашей брезгливости. По экскрементам можно узнать много любопытного о человеке, их оставившем. А кошка – это только кошка. Ей просто не повезло. Не стал же он убивать своего любимого зверька? Преступники и убийцы зачастую очень сентиментальны.
– Выходит, кошку он не убивал, а нашел на обочине?
– Скорее всего именно так. Принцип бритвы Оккама. Если бы тебе понадобилась дохлая кошка, как бы ты ее заполучил? Однако для нашего дела это не так важно. Сейчас мы поступим так: ты и Панкрат поедете в участок, запрете винтовку и плащ в несгораемом шкафу, вызовете полицейскую группу и сообщите ей о своей находке. Винтовку они изымут, и мы не будем протестовать – пусть людям будет радость, а заодно и работа. Копию всех экспертиз они нам обязаны предоставить в любом случае. Заодно расскажешь полицейским, где нашли оружие, предъявишь записи телефонных разговоров… Хотя нет, записи мы отдадим экспертам завтра – не хватало еще, чтобы ретивые полицейские испортили нам собственную операцию. А я сяду на такси и поеду на грузовую станцию. Возможно, результаты экспертиз не будут нам нужны. Может быть, убийца захочет покаяться, а если это свидетель, мы узнаем еще больше интересного.
– Какие инструкции будут относительно вашей поддержки? – поинтересовался я.
– Страховать меня не нужно. Позвоню, когда потребуется. Если меня не будет к утру – поезжайте к грузовому вокзалу сами. Как и требовал аноним, я буду прогуливаться вдоль бетонного забора, который отделяет пути от рощи и квартала жителей. Место там и правда глухое, незаметно не подберешься.
– Вряд ли преступник придет один. Кто-то из его сообщников должен стоять на шухере – контролировать, чтобы вас не застали врасплох.
– Пусть стоит. Его право.
– А самострел?
Голицын усмехнулся.
– Никита, для того чтобы убить меня, есть гораздо более простые и действенные способы. Например, засесть в кустах возле моего дома с винтовкой Калашникова и подождать, пока я не соберусь ехать на работу. Или влезть на дерево и выстрелить в окно – стекла у меня самые обычные, решеток тоже нет. Полагаю, наш незнакомец действительно хочет поговорить.
Доводы Голицына меня успокоили. И в самом деле – кому нужны такие сложности с винтовкой, телефонными звонками, конспиративными встречами? Конструктивное желание сотрудничать с шерифом налицо – иначе незнакомец не отдал бы винтовку.
Мы с Панкратом довезли Петра Михайловича до стоянки такси, посадили в желтый «Руссо-Балт» с шашечками и отправились в участок. На душе у меня было легко и спокойно – отмучаемся эти сутки, зато потом можно будет отдохнуть от всех проблем…
