Из донесения Людовика Берандотта, переданного в начале зимы начальнику королевскойстражи Зильберу Ретцу
ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
В ней рассказывается о том, что не все попытки договориться приводят к положительным результатам и порой одного слова бывает достаточно, чтобы оборвать тонкую нить переговорного процесса
Покинув землю, где нам посчастливилось уничтожить гнездо вилисов, поступок, который мои пытливые историографы непременно должны внести в славную летопись великих деяний, мы отправились дальше на юг.. К вечеру мы обнаружили тенистую рощицу, где расположились на ночлег. Ужин нас ждал довольно скудный: Кар Варнан нашел возле дороги несколько грибов, да Ламас, применив магические умения, указал нам местоположение ягодной поляны. Правда, ягодки на поверку оказались ядовитыми – хорошо, что в детстве я изучал травник Ардалиона Флориста и был сведущ по поводу того, какие ягодки или грибки можно кушать, а какие нет.
После недолгой ссоры с колдуном (он упрямо кричал, что лучше знает, что можно есть, а что нет, и собирался нажраться опасных ягод) я махнул на него рукой – пусть ест, что хочет… В результате всю ночь и все утро упертый колдун просидел в кустах. Его громкое кряхтенье и отвратительные звуки, издаваемые расстроенным организмом, не давали нам уснуть, и я всерьез начал подумывать о том, чтобы выгнать колдуна из кустов на дорогу. К полудню отравившийся неожиданно пришел в норму и почувствовал себя на удивление бодро.
– Ягоды восстановили мои силы, – поделился с нами Ламас.
Я искренне удивился и поинтересовался, неужели ему понравилось ночное бдение. (Сформулировать точнее не смог бы даже Альфонс Брехкун.)
– Ничего не поделаешь, побочный эффект, – развел руками колдун. – Кстати, у многих зелий встречаются побочные эффекты. Например, известный на весь мир отвар для полетов, изобретенный Рулькером Вторым. Все считают, что он не только позволяет летать, но и совершенно безвреден для организма. А между тем Рулькер сам признался мне, что его отвар вызывает со временем повышенное оволосение ушей. Маг, который часто пользуется этим зельем, может даже оглохнуть впоследствии, настолько буйной бывает растительность…
Выслушав несколько занимательных историй о разнообразных травяных отварах и последствиях, которые может иметь их употребление, я поинтересовался:
– Если я правильно понял, теперь ты в порядке, Ламас, и мы можем двигаться дальше на юг?
– Именно так, милорд, – отвечал колдун, – я чувствую себя отдохнувшим и, более того, излечившимся от поразившей меня немощи.
Мы покинули гостеприимную рощицу и двинулись по дороге дальше на юг. Надо сказать, что затянувшееся путешествие уже порядком меня утомило. Земли Стерпора, отданные властями на поругание разноплеменной нечисти, уже не казались мне идеальным плацдармом для продвижения на восток. Если бы я только знал, что Алкес настолько запустил дела в королевстве, я бы, пожалуй, не стал предпринимать путешествие в «облегченном» составе. Возможно, имело смысл с самого начала позаботиться о нашей безопасности и взять с собой целый отряд наемников, чтобы отлично экипированные и хорошо обученные мечники рубили на куски всякую нечисть, как только она возникала на горизонте. Включая вилисов, хранителей гнезд, корявых муфлонов, вурдалаков, дроф, лиловых кровососов и всех остальных прочих, кто там еще вдруг вздумает помешать мне спасти Рошель де Зева.
Мрачно размышляя о том, что, к сожалению, далеко не все можно предусмотреть, чувствуя сильную ломоту во всем теле, я удрученно брел по пыльной дороге. А Ламасу между тем буквально на глазах становилось все лучше и лучше. Он скакал по дороге вприпрыжку, размахивал посохом и напевал какой-то кабацкий мотивчик. Борода его удивительным образом загустела и удлинилась. Похоже, ягодки действительно восстановили пошатнувшееся после битвы с разбойниками здоровье Ламаса и даже привели его в самое отличное расположение духа. Вскоре колдун загорелся желанием обсудить подвиг, который, по его мнению, совершил Кар Варнан, когда взвалил его на плечо и побежал, спасая от вилисов.
– Вот мне интересно, – размахивал Ламас руками наподобие ветряной мельницы, – будем мыслить диалектически. Ты сделал это для чего? Хотел совершить хороший поступок, чтобы потешить собственное тщеславие? Или, может быть, ты спасал меня, чтобы потом постоянно напоминать мне об этом, сделать меня заложником этой мысли?
– Да ни то ни другое, – удивился Варнан странной логике колдуна, – я просто взял тебя да и понес, ни о чем таком я и не думал.
– Ага, – немедленно сделал вывод Ламас, – значит, ты спасал меня по недомыслию, по природной тупости, так сказать, подчинившись врожденному инстинкту?
– Чего?! – обиделся Кар Варнан. – Милорд, нет, ну вы слышите, что он мне говорит, а я его еще тащил на себе… Тьфу ты. Лучше бы бросить тебя там, мерзкий старикашка, пусть бы вилисы порадовались.
– Во-о-от, – удовлетворенно протянул Ламас, – так я и знал. Ты просто не сообразил тогда, что таким образом сможешь от меня избавиться, тобою двигал инстинкт и ничего более. Такой же, как твое постоянное желание есть.
– Зачем напоминаешь?! – свирепо крикнул Кар Варнан и шумно сглотнул слюну. – Вот бы сейчас куропаточку, да на вертеле, да с яблочками, да в винном соусе, да приправленную…
– В самом деле, давайте помолчим о еде, – потребовал я, – кто знает, когда еще придется встретить живое… жилое, – поправился я, – поселение.
Дорога петляла между холмами, путников видно не было, хотя мне казалось, что на южном тракте движение должно быть весьма интенсивным – на юге Стерпор граничил с мелким, но богатым государством Кривией. Соответственно товарообмен должен был осуществляться постоянно, но действительность показывала, что купцы странным образом игнорируют юг. Может, они боятся разноплеменной нечисти или свирепствующих в этих местах разбойников, а может, находятся в плену предрассудков. Поговаривали, что Кривию назвали так за то, что все ее жители страдали врожденным косоглазием, но насколько это соответствует действительности, сказать не берусь, потому что сам никогда в Кривии не был. Сомневаюсь, чтобы целый народ вдруг поразило косоглазие, а впрочем, после того как я побывал в паучьей шкуре, у меня мало что могло вызвать удивление. Возможно, косоглазие у кривичей – результат колдовского проклятия. А может, их кривизна была следствием заразного заболевания, распространяющегося по воздуху – вроде бубонного нонгита.
– Смотрите, – внезапно крикнул Кар Варнан, – лиловые кровососы!
Я резко остановился и посмотрел вверх. Вредоносных насекомых было не меньше пятидесяти, они вились в воздухе над нашими головами. Ламас завороженно глядел вверх, посох он на всякий случай взял на изготовку. Великан вытащил из ножен меч и замер, приготовился рубить кровососов на части. Зрелище радужные насекомые представляли самое диковинное. Если бы я не знал, какую опасность они представляют, возможно, я даже получил бы некоторое удовольствие от их созерцания. Но поскольку мне было известно, что это за твари, я немедленно выхватил Мордур.
