Жаклин впилась коготками в кожу, но не больно, а так, чтобы порадовать меня этой лаской.
– Нет, вы очень и очень интересный, и такой мужественный! – прошептала она.
– Это точно! – В блаженстве я закрыл глаза и принялся мурлыкать под нос какой-то мотив.
Вдруг идиллию прервали самым бесцеремонным образом – послышались шаги, и в апартаменты ворвался Кар Варнан. Вид у него был встревоженный. Должно быть, он принес какую-то важную весть. Но какая весть может быть настолько важной, что заставила его прервать ежедневную и столь любимую мною процедуру омовения?!
– Я же просил меня не беспокоить, – с неудовольствием заметил я.
– Ничего, – сказал Варнан, – я подумал, что это надо сказать немедленно…
– Погоди, Кар…
– Я-то погожу, а вот новость не погодит.
– Спасибо, Жаклин! – Я улыбнулся и чмокнул девушку в белое плечико. – Сегодня ты, наверное, будешь допущена до королевского тела.
– О ваше величество! – в восторге выкрикнула она. – Мне даже не верится!
– Спокойнее, – благожелательно улыбнулся я, – не надо слишком бурных проявлений радости… Я этого не люблю. Так что за новость? – обратился я к начальнику королевской стражи.
– Только что прибыл гонец с юга, он сообщил, что армия Вейгарда перешла южные границы.
Лицо Варнана сделалось угрюмым, он привык к вольготной жизни при королевском дворе и очень не хотел снова обнажать меч. Но рано или поздно ему бы пришлось это сделать.
– Вот как! – Я нахмурился. – Наверное, соскучился по настоящей битве, а, Кар?
– Не-а, – качнул головой великан, – вот уж по чему я не соскучился, так это по настоящей битве.
– Отлично тебя понимаю, – сказал я, – но подобная откровенность не вызывает у меня одобрения. Варнан пожал плечами.
«Значит, Виллу доложили, – подумал я, – что король вернулся, и он, зная, в каком плачевном положении находится Стерпор после неумелого (если не сказать буквальнее) правления Ламаса, решил разом покончить со мной. Возможно, он опасался, что я когда-нибудь вернусь во Внешний мир и припомню ему его участие в битве за Стерпор? Тогда присланные им отряды сильно ослабили мое мятежное воинство. Вмешательство Вилла едва не переломило ход всей войны. Мне удалось взять столицу только благодаря норному народцу, и если бы эти маленькие человечки не подточили и не обрушили городскую стену, сложно даже предположить, как развивались бы события. Возможно, я сейчас не нежился бы в бадье с красоткой, разглядывая ее совершенную наготу левым глазом, а давно лежал в земле, казненный путем отсечения головы или четвертования, как опасный заговорщик и бунтовщик».
Затянутой в перчатку рукой я ухватился за борт бадьи и поднялся в полный рост.
– Пойди подготовь людей, Кар, – сказал я, – мы выступаем немедленно…
– Ваше величество, – робко подала голос Жаклин, – а как же?..
– Допуск к телу? – Я строго посмотрел на нее – и как только посмела подать голос?! – Пока отменяется. Как видишь, меня призывают важные государственные дела..
…на основании всего вышеизложенного позволю себе сделать некоторые выводы. Итак, истинный монарх должен обладать натурой спокойной, почти недвижимой, малоэмоциональной, неактивной, лишенной ложных устремлений и внутренних противоречий. Пожалуй, это все. И пусть кому-то сделанные мною выводы покажутся странными и даже революционными, но обратите внимание на четкую мотивировку и ясное обоснование подобной точки зрения. Эмоциональность помешает истинному монарху принимать трезвые и верные решения. Говоря откровенно, лучше бы обойтись без решений вообще – вся мировая история демонстрирует нам, к чему неизменно приводили те или иные решения королей – к войнам. Излишняя активность монарха сделает жизнь подданных поистине невыносимой, ибо существовать им придется в смутные времена государственных реформ, которые он непременно затеет. Отсюда делаем вывод – идеальным монархом стала бы бронзовая статуя короля Георга, но никак не сам Георг.
Отрывок из научного трактата Кохара де Ла Кура «Какими качествами должен обладать истинный монарх и какие качества являются для него предосудительными»
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
С самой первой строчки в ней много говорится о характере Вилла, патологической природе его личности, рассказывается о счастливой поре детства, а также много внимания уделяется многострадальному Бейгарду, угодившему в руки великого реформатора
Я решил, что выступать следует ночью.
Пока мои воины собирались в дорогу, я оделся, повесил на пояс ножны с Мордуром и вышел на балкон замка. На Стерпор опустился мягкий вечер, в необъятной вышине сверкали кривые, беспорядочно разбросанные по небосводу созвездия. Теплый ветерок приятно овевал лицо, холодил демонический глаз. По двору бегали, суетились голые люди, раздетые моим бдительным оком.
От казарм доносился хрипатый бас Кара Варнана. Верховный главнокомандующий отдавал приказания, используя лексику, принятую среди людей самого низкого сословия и морального облика. Надо будет поговорить с ним, чтобы впредь был повежливее. Пора бы уже оставить старые привычки и вести себя соответственно высокому положению.
Я замер, вглядываясь в небесную пустоту, думая о том, как же странно устроена жизнь. Мой брат вероломно вторгся на земли Стерпора, опередив меня всего на какую-то пару недель, – я уже был готов к тому, чтобы выступить в поход против него.
И зачем отец избрал для меня столь жестокую участь: вынудил воевать с родными братьями?! Я вздохнул. И все же, несмотря на всю дикость и жестокость замысла Бенедикта Вейньета, здравое зерно в его плане по переустройству Белирии было. Пройдя через все испытания, лишения и опасности, я укрепился духом, стал человеком с железными нервами, стальным каркасом, меня уже не спихнуть с верного пути, не запугать и не запутать. Идеальный король, который может укрепить государственность и даже расширить рубежи королевства.
В ближайшее время мне предстоит столкнуться с безумцем, неизменно убежденным в собственной правоте. Вспоминая наше детство и отрочество в Центральном королевстве, я подумал, что, пожалуй, даже рад избавить мир от такого жуткого типа, как мой братец Вилл. Мир скажет мне спасибо!
Никогда я не встречал человека, которого бы так сторонились окружающие. Пределы побери, да он просто невыносим – нынешний король Вейгарда и мой противник на поле брани…
Остальные мои братья, конечно, тоже не подарок, но Вилл отличается от них особенным, оригинальным прибабахом.
С самых юных лет мой братец воплощал собой суетную активность и жгучее нетерпение человека, которому срочно нужно в уборную, но по какой-то причине его туда не пускают. По самым пустяковым поводам Вилл мог затеять скандал. Например, вламывался в трапезную и в ярости орал на прислугу: «Где обед?! Где, Пределы вас побери, обед?! Я не могу больше ждать! Я жрать хочу! Я хочу жрать!» Он всегда кричал на тех, кто находился в самом низу социальной лестницы. Потому что они не могли ему ответить, ими было легко помыкать. А Вилл не только питал страсть к бурной деятельности, но и обожал руководить людьми и событиями.
