— Вы, может быть, думаете, что мне одиноко? Но когда слушаешь голоса, видишь лица… у меня есть лента с Синатрой и Авой Гарднер. Они как друзья. Понимаете?
Мэтью медленно, с наслаждением курил сигарету. Он спросил:
— А радио?
— Радио? Вышло из строя.
— Вы можете починить его?
Скиопос пожал плечами:
— Я мало что понимаю в радио.
— Если попробовать… может, сумеем поймать какую-нибудь станцию.
Скиопос смотрел на него без всякого интереса.
— Мы знаем, что Западная Европа уничтожена. Вероятно, что-то подобное произошло и в Америке. Но ведь не может быть так плохо всюду… Россия, Китай, Новая Зеландия?
— Я мало что понимаю в радио, — повторил Скиопос.
Мэтью понял, что тому не нужен контакт с внешним миром. Он удовлетворен тем, что стал центром своего маленького мирка. Но почему тогда он их принял так по-дружески? Может быть, потому, что они дали ему возможность показать свою власть и чудеса.
Мэтью спросил:
— А горючее?
— Горючее? У меня его много.
— Сколько?
У Скиопоса появилось беспокойное выражение, он отвел взгляд. Настойчиво сказал:
— Много горючего, говорю вам.
— Но когда оно кончится и генератор заглохнет, что вы тогда будете делать?
— Не о чем беспокоиться. Вообще не о чем. Простите, Мэтью. Мне нужно заняться делами. Погуляйте. Увидимся позже.
В следующий раз они увидели Скиопоса в камбузе. Он готовил еду. Встретил их он так же приветливо, как и раньше.
— Когда у меня нет гостей, я днем перехватываю что-нибудь, но теперь я подумал, что вам захочется горячего.
— Не беспокойтесь, — сказал Мэтью. — Мы прекрасно обошлись бы хлебом с сыром.
Но запах был неотразим: толстые куски ветчины жарились в масле.
— Ничего особенного, — сказал Скиопос, — ветчина, жареный картофель, помидоры. Подождите еще десять минут. Хорошо?
За едой он рассказывал о своем распорядке дня. Будильник поднимает его в 6.30. Он моется, бреется и готовит на камбузе себе завтрак: кофе, тосты и консервы. Потом осматривает корабль, прибирает необходимое и отправляется на ежедневную прогулку на берег. Он делает это в любую погоду. Когда Мэтью нашел лестницу, он как раз гулял.
В первые дни он работал и во второй половине дня, ликвидируя последствия катастрофы. Теперь в этом нет необходимости, и он проводит время в бассейне, а в плохую погоду слушает пластинки и смотрит фильмы. На корабле есть библиотека, но Мэтью понял, что Скиопос не любитель чтения.
Он провел Мэтью и Билли по кораблю. Скиопос был вежлив и точен в объяснениях. Как будто они были официальные посетители, а танкер стоит в Лондонском порту, отдыхая после пути. Скиопос указывал на повреждения, но говорил о них бегло; создавалось впечатление, что ремонтники вот-вот примутся за работу. Они поднялись на мостик, шедший по обе стороны от надстройки. Теперь они находились более чем в ста футах над морским дном, высоко над ними вздымались сигнальная мачта и радар. Танкер уходил вдаль. Дождь прекратился, и видимость улучшилась. Миля за милей видны были полоски грязи, галька, скалы. Такой вид вполне может свести с ума, подумал Мэтью.
Скиопос смотрел вперед, как будто по-прежнему видел серые воды пролива. Спокойным голосом он сказал:
— Он прекрасен, не правда ли?
Мэтью ответил:
— Впечатляет.
— Мой первый корабль.
— Правда?
— Мне тридцать восемь лет, — сказал Скиопос. — На этой линии нельзя стать капитаном моложе тридцати пяти. Я знал одного парня на пять лет моложе меня, он был капитаном танкера. Потом построили эту красавицу. Спустили на воду 18 месяцев назад. Парень, который плавал на ней, заболел: что-то с почками, не знаю, что именно, но он пролежал в госпитале несколько месяцев. Мне как раз нужно было идти в отпуск. У нас хороший отпуск, на 4–5 месяцев. Меня спросили, хочу ли я пойти капитаном, или уйду в отпуск. Ну, можно ли об этом спрашивать? Я сказал по телефону “да”, а потом поехал в контору, чтобы убедиться, что они меня поняли. Через два дня я принял корабль. Когда ударил первый толчок, я еще нес свою первую вахту.
— Не повезло.
Скиопос рассеянно и несколько удивленно посмотрел на него. Потом перевел взгляд на огромный корабль.
— Он прекрасен. Лучший танкер на линии. Пойдемте, я покажу вам рубку.
Билли устал. Длинные переходы измотали его, к тому же в прошлую ночь было очень холодно. Мэтью сказал об этом Скиопосу, и сразу после ужина из компота, горячего шоколада и печенья они уложили мальчика в постель. Сонный и счастливый, Билли лег на чистую простыню, постеленную на мягкий матрац. Ему необходим отдых, подумал Мэтью. Будущее нельзя связывать с этим кораблем, но почему бы не провести здесь несколько дней и не перезарядить батареи?
Скиопос настоял на роскошном ужине для Мэтью и себя. Он приготовил закуску: салями, сардины, фаршированные яйца, оливки и картофельный салат. Главным блюдом служили цыплята в ароматном соусе с гарниром из риса. Все это сопровождалось охлажденным красным вином. Потом они пили кофе с бренди и курили в офицерской гостиной. Мэтью поздравил хозяина с великолепным ужином. Скиопос с обычным своим отсутствующим видом, который Мэтью заметил раньше, принял его комплименты. Мэтью продолжал говорить о прошлом, о возможностях будущего, но Скиопос вряд ли слушал его. Вдруг он сказал, прервав Мэтью на полуслове:
— Хотите посмотреть кино?
— Поздновато уже, — ответил Мэтью. — Должно быть, вы устали. Я сам очень устал.
— Я всегда смотрю по вечерам кино, иногда два. — Скиопос встал с легкого кресла. — Посмотрим картину с этой английской актрисой Кэти Кирби. Вам она нравится, Мэтью? Идемте. Если хотите, захватите с собой выпивку.
Это был скорее приказ, чем приглашение. Мэтью налил себе еще бренди и после недолгого колебания прихватил с собой всю бутылку. Скиопос сразу прошел в проекционную и, ни слова не говоря, выключил свет и пустил фильм. Потом вернулся в зал и сел, оставив аппарат работать.
Это была английская музыкальная комедия, и она оказалась лучше, чем ожидал Мэтью: он никогда не был заядлым кинолюбителем, а в последние годы почти совсем перестал ходить в кино. Но больше, чем картина, его заинтересовала реакция Скиопоса. Тот отпускал замечания, скорее адресованные самому себе, чем сидевшему рядом. Впрочем, это и не замечания. Мэтью скоро понял, что он разговаривает с героями фильма. Он шутил, смеялся, и у Мэтью появилось ощущение, что все это повторялось уже много раз и превратилось в какой-то ритуал.
Скиопос ходил в проекционную, менял части и снова возвращался. Мэтью устал, комбинация бренди и кино привела его в сонное состояние, но он выдержал фильм до конца. Чувствуя, что нужно что-то сказать, он заметил:
