Все это промелькнуло у Скифа в голове, пока он, повернувшись к Джамалю, глядел на него – вернее, на безликую и блестящую поверхность шлема с узкой прорезью для глаз.
– Я ведь был в Шшаде, дорогой, – задумчиво промолвил звездный странник, – был… И проглядел! Хуже, чем проглядел – и не пытался узнать что-то о Бесформенных, никого не расспрашивал, ничего не слушал… Вах, дурная голова! Я, видишь ли, сразу решил, что Шшад – это ошибка!
– Ошибка? Почему?
– Я ведь искал их мир, – Джамаль покосился на Сийю, со стиснутыми губами взиравшую на похоронное шествие. – Их мир Амм Хаммат, понимаешь? А признаки были таковы – город с башнями на скале, существа, которые не спят и умеют говорить без слов, женщины… Ну, ты знаешь; я ведь рассказывал тебе эти легенды… И это же я говорил Доктору, говорил раз за разом, а он отыскивал что-нибудь подходящее… что-нибудь такое, где были если не женщины, так башни с бессонными… Вот я в Шшад и попал! А как увидел летучих мышей над башнями, уверился, что ничего полезного там не найду. Ведь они, – звездный странник кивнул на бесконечную процессию, пересекавшую мост, – они иного корня, не нашего! И на Древе Рас им нет места!
– Наверно, у них свое Древо, негуманоидное, – заметил Скиф.
– Наверно. Но я-то искал людей, генацвале! Женщин, умеющих говорить без слов! – Джамаль опять бросил взгляд на Сийю из-под прорези шлема и добавил: – А летучие мыши были мне ни к чему.
– Пал Нилыч, однако, остался доволен. Рассказывал, что из Шшана вы с Самураем привезли бетламин. Получается, небесполезный был поход, а?
Джамаль передернул плечами под серебристым плащом.
– Самурай привез, не я. Мне это снадобье… Что собирался сказать компаньон, осталось неизвестным, поскольку Скиф, сраженный внезапной мыслью, прервал его:
– Погоди-ка, князь… Гляди, что получается… Значит, двеллеры пришли к нам на Землю и в Амм Хаммат и до Шшада добрались бог ведает когда и каким образом… А дальше что? В Амм Хаммате – дурманные рощи да сладкая трава для шинкасов, у нас – тоже сладкая травка, только упакована она поприличней, а в Шшаде – бетламин… Откуда они его берут, твои летучие мыши?
Звездный странник внезапно потянулся к шлему, снял его и уставился на Скифа с явным удивлением. Потом, вцепившись в бородку, пробормотал:
– Откуда берут и как готовят, я, дорогой, не знаю, не спрашивал. Кажется, и Самурай ваш не очень-то этим интересовался… А идея твоя любопытна! Думаешь, есть связь?
– Отчего ж не быть, – сказал Скиф. – И Посредник, и премудрая мать Гайра толковали, что из падда можно всяких зелий наготовить. Одни прочищают мозги, другие туманят, а третьи изгоняют сон… Так почему бы не…
На плечо ему опустилась тяжелая рука, и Скиф, прервавшись на полуслове, резко обернулся. Перед ним стоял Каратель, рослый сегани в такой же, как на нем, серебристой накидке, распахнутой на груди. Каска, однако, была иной, с вытянутым вперед забралом; плащ топорщился на спине, тело покрывал плотный коричневый мех, а длинные тощие руки с двумя суставами свисали чуть ли не до колен. Разумеется, этот оборотень позаимствовал личность у какого-то шшада, и была она вполне кондиционной, а не ущербной, словно у монстров-аркарбов. Глаза его в прорези шлема смотрели пронзительно и остро, безгубые челюсти были плотно сжаты, а поза намекала на то, что он сознает свою силу, и власть, и право находиться здесь, в этой шахте-могильнике.
– Почтение собратьям, – глухо прохрипел сегани.
– Почтение тебе, собрат, – отозвался Скиф, соображая, как бы незаметней дотянуться до лазера. Еще он прикидывал, откуда возник оборотень, да еще столь внезапно; похоже, просочился через врата, коих на галерее насчитывалось пять или шесть.
Каратель оглядел их, всех троих, и издал странный скрежет – видимо, этот звук свидетельствовал об удивлении.
– Бескрылые! Аххр-ррр… Бескрылые и с голой кожей! – он уставился на лицо Джамаля. – Вам тут нечего делать. Это не ваш сектор.
– Поручение оринхо, – с важностью возразил Скиф, нащупывая под плащом ребристую рукоять лучемета.
– Какое поручение? Оринхо слишком высоки, чтобы давать поручения сегани!
– Мы проверяем врата в вашем секторе. Инспекция, приятель, внезапная инспекция! Чтоб служба медом не казалась! – Пальцы Скифа уже сомкнулись на рукояти. Теперь только распахнуть плащ, и…
– Если вы проверяете врата, то где же иркоз-Открывающий? Где регуляторы, где проникатели, где щупы тайо? И где, во имя Тумана Разложения… Аххр-ррр!
Он внезапно смолк и захрипел; под челюстью у него торчала рукоять кинжала Сийи.
«Ну, малышка! Не любит лишней болтовни!» – промелькнуло у Скифа в голове. Оставив в покое лучемет, он подхватил оборотня, прислонил к перилам, сорвал с него каску и плащ.
– Пора делать ноги, князь. Ласточка, забери свой ножик… – Скиф засунул добычу в мешок, потом перевалил через перила неожиданно легкий труп. Они же летают, подумал он, не успев удивиться; настоящие шшады летают, а значит, кости у них полые и лишнего жира нет.
– Зачем тебе его балахон? – спросил Джамаль, напяливая каску. – Вроде такого добра у нас хватает.
Скиф усмехнулся и подтолкнул его к мерцающей завесе тайо. Как говаривал майор Звягин, лучше ночевать под двумя плащ-палатками, чем под одной. Но для Джамаля он мог сформулировать эту армейскую мудрость короче и понятней:
– Запас спину не ломит, князь…
Из шахты-могильника они перенеслись в обширный зал с низким потолком и многочисленными металлическими колоннами. Тут было всего три или четыре изумрудных окна, зато обычных входов чуть ли не полсотни, и в них непрерывным потоком вливались аркарбы. Они двигались мимо колонн цепочками, след в след, и каждый протягивал руку и что-то брал из ниши, которая на мгновение раскрывалась перед ним. Брал и совал в рот, из чего Скиф заключил, что здесь раздают пищу.
Но пища эта при ближайшем рассмотрении показалась ему неаппетитной: какие-то брикеты белесоватого вещества, похожего на неочищенный хлопок. Надсмотрщики в разноцветных комбинезонах, следившие за шестиногими, ватных брикетов не потребляли, а значит, им полагалось иное довольствие, поприличней и поприглядней видом. Скиф отметил сей факт, надеясь, что рано или поздно они попадут в столовую для высших чинов и разживутся чем-нибудь съедобным. Пока же он мог рассчитывать лишь на последние три банки консервов и флягу с водой, хранившиеся в его рюкзаке.
Калейдоскоп, в котором кружились галереи и шахты, проходы и тоннели, залы и спиральные спуски, серые стены и потолки, сделал еще несколько оборотов. Наконец серое сменилось черным – почти непроницаемой тьмой, разгоняемой лишь мерцанием сотен изумрудных врат, светившихся по периметру круглого зала. Только эти зеленые окна подсказывали, сколь громадным было это помещение – по-видимому, с километр или больше диаметром. У Скифа оно вначале вызвало ассоциацию с крытым стадионом, но потом он заметил, что у стен и дальше, к тонувшему во мраке центру зала, тянутся бесконечные ряды аркарбов. Можно сказать, они сидели – стержни их шестиножников укоротились, так что вершины полусфер-носителей касались пола.
