– В ином случае?.. – переспросил Скиф, когда пауза затянулась.
– В ином случае надо выжечь этот гадючник дотла! – кулак Сарагосы грохнул о колено.
– Слова воина, – негромко, но с одобрением пробормотала Сийя. Веки ее снова опустились, и длинные пушистые ресницы легли на матово-смуглые подглазья.
– Гадючник-то не маленький, Пал Нилыч, – произнес Скиф – Сфера их наполовину готова, дяди Колиной «штучкой» ее никак не спалишь, а с пирокинетиками у нас напряженка. Нету пирокинетиков! Есть «механики» да «слухачи», и еще Доктор. Доктор, правда, сны с реальностью путает, зато по мишеням не мажет… – Скиф встрепенулся, озаренный новой идеей, и вскинул глаза на шефа: – А не пробовал ли он что-нибудь распылить или поджечь? Скажем, на другом краю Галактики или в туманности Андромеды?
– Доктор пусть своим делом занимается, – буркнул Сарагоса. – Коли мы сюда добрались, так распылим и сожжем без него… в этом мы ба-альшие мастера… может, самые лучшие во всей Галактике и туманности Андромеды… – Он пожевал губами и добавил: – Распылять – не строить, сержант. Вопрос лишь в том, что распылять, где и когда.
Он поднялся, решительно подошел к Джамалю и хлопнул его по спине; затем, когда звездный странник раскрыл глаза, сказал, протягивая руку:
– Похоже, князь, знакомиться нам нужно по новой? Как разведчикам двух союзных держав? Значит, ты – Ри Варрат, Наблюдатель с Телга, а я – полковник Ивахнов, куратор звена С, с Земли… Оба мы – гуманоиды, оба с того самого Древа, о котором ты Скифу толковал; делить нам нечего, спорить незачем, и враг у нас общий. А коль есть общий враг, нам выгодно быть друзьями и прежнего не поминать. Ты надо мной шутил, я на тебя сердился… И бог с этим! Прости меня, если не все ладно у нас с тобой получалось… Ну, Ри Варрат?
Джамаль, ошеломленно хлопая глазами, стиснул могучую длань Сарагосы, привстал и вдруг расхохотался.
– Ну, Нилыч!.. Ну, даешь! Диплома-ат! Прежде ты меня за торговца помидорами держал, теперь в галактические разведчики производишь! Вах, спасибо, дорогой! – Улыбка его растаяла, как предутренний туман под солнцем, и Скиф увидел, что глаза звездного странника полны печали. – Но запомни, Нилыч: я не только Ри Варрат, гость с Телга, я – Джамаль, сын Георгия Саакадзе, – тихо произнес он. – Сын Земли, как вы со Скифом, рожденный женщиной Земли и вскормленный ею… неважно, что случилось это со мной не в первый раз… важно, что случилось… И я, Джамаль Саакадзе, друзей себе ищу не по выгоде, а по сердцу. Вот, Нилыч, согласен на такое условие? И на такой союз?
– Это кто ж все-таки предлагает – гость с Телга или сын Земли? – спросил Сарагоса с самым серьезным видом, не выпуская руки Джамаля.
– Оба, дорогой, оба!
Они устроились на серебристом плаще сегани и начали толковать о разных разностях: о метаморфах-Бесформенных и их Великом Плане, о вратах, ведущих сквозь темпоральный вакуум из мира в мир, о тайо и странных видениях Сарагосы, вызванных бетламином, о земной Системе и телгской Миссии, о Докторе и о том, что фэнтриэлы – не сны, а самая настоящая реальность. Разговор протекал в мирном русле, и Скиф, усевшись рядом с Сийей, вначале прислушивался к нему. Но вдруг в голове его всплыли слова Сарагосы о том, что распылять – не строить, и стали гудеть и звенеть под черепом, словно набатный грохот двух перекликающихся в тревоге колоколов.
Распы-лять – не стро-ить… распы-лять – не стро-ить… распы-лять – не стро-ить…
«Верно, – подумал он, – распылять – не строить». Кто-то когда-то создал двеллеров – Древние, как полагает Джамаль, или каприз природы, но и в том, и в другом случае эта странная раса возникла не в один день; как, впрочем, и земное человечество, она развивалась сотни тысяч лет, быть может – миллионы. И свою огромную сферу, символ могущества и торжества разума, сархи создавали тысячелетиями, научившись за это время и другим вещам – таким, как путешествия сквозь тайо и операции над сознанием своих жертв. Вероятно, они овладели тайнами тяготения, научились создавать конвертеры-преобразователи, о которых говорил Джамаль, а с их помощью – или каким-то иным способом – получали материалы с удивительными свойствами; например, то вещество неимоверной прочности, из которого был собран каркас гигантской сферы, или серебристую ткань, непроницаемую для лазерного луча. Все это было достойно восхищения, ибо доказывало, что эта раса, пусть не принадлежащая к Древу Гуманоидов, стремится жить и творить, а значит, цели ее понятны, объяснимы и близки любому из звездных народов, в том числе и земному человечеству.
Да, все это было бы достойно восхищения, если б сархи нашли иные способы, позволявшие обрести индивидуальность… Не вселенский грабеж, а что-то другое, более изощренное и к тому же безопасное для остальных галактических рас… Но путь грабежа являлся самым легким и простым, и Бесформенные избрали его – а потому их следовало уничтожить. Распылить! И Скиф был совершенно уверен, что для выполнения этой задачи не потребуется ни тысячелетий, ни даже сотен лет. Распылять – не строить! Вопрос лишь в том, что распылять, где и когда…
Но если б сейчас в руках его было какое-то фантастическое оружие, неимоверной мощности излучатель, способный одним импульсом уничтожить всю эту расу грабителей-метаморфов, и их Великий План, и их рукотворную сферу вместе с алым солнцем и материнской планетой – если б все это было в его власти, он не сумел бы сказать, удалось бы ему коснуться спуска. С одной стороны, распыляющий импульс был справедливым возмездием, заслуженной карой; с другой – деянием необратимым, означавшим гибель миллиардов разумных существ, уничтожение их тысячелетнего труда и, следовательно, торжество энтропии.
А также в любом случае этот выход оказался бы самым простым – столь же простым, как путь насилия и грабежа, избранный сархами для обретения индивидуальностей…
– Ложись и спи, светловолосый, – сказала Сийя, погладив теплой ладошкой его щеку. – Ложись и спи. Пусть Джаммала и Cap'Arocca тоже спят. Много разговоров, много тревог… Надо отдохнуть. Я посторожу…
Она не отняла ладони, и Скиф, погружаясь в сон, продолжал чувствовать ее тепло, твердые валики мозолей у пальцев и горьковатый аромат степных трав. Потом темные глаза Сийи распахнулись над ним ночными небесами Амм Хаммата, и он увидел, как над равниной встают три луны – багровая Миа, серебристый Зилур и крошечный юркий Ко.
«Три луны… – уплывая в дремоту, подумал он. – Значит, пришло время любви… любовь сильнее ненависти… любовь творит новую жизнь… а жизнь должна торжествовать всегда…» Он спал.
Глава 12
СИЙЯ АП'ХЕНАН
Она сидела на холодном полу, привычно скрестив ноги и положив на колени обнаженный клинок. Трое мужчин спали у стены – ее светловолосый и два его родича или друга, князь Джаммала и второй, которого звали то Сар'Агоссой, то Панилычем. Она глядела на них.
Распадись и соединись! В этом мире следовало поглядывать не только на мужчин, но и по сторонам! Опасность здесь грозила отовсюду; в любой миг из зеленого пятна могли вынырнуть демоны, похожие или непохожие на людей, но одинаково омерзительные и опасные; в любой миг они могли призвать всесокрушающий вихрь – не тот, Небесный, который принес Безмолвных Богов, а смертоносный ураган, сокрушающий плоть и кости; в любой миг тело могло сделаться легким, словно сухая травинка, и взмыть к потолку от самого слабого движения. Но Сийя ап'Хенан не боялась; Сестре Копья не пристало бояться.
