Потом мы стали ждать остальную компашку.
— Пусть каждый из нас приготовится выполнить свое задание! — Зубрилка продолжала почесывать свою ногу — Потому что когда все начнется, так это уж начнется!
И это началось.
* * *
— Фи-фе-фой-фум… — вдруг разнесся над толпой чей-то странный голос, очень смахивающий на голос Носастика, кричащую в литровую банку из-под маринованных огурцов.
— Помогите! Спасите! Она выскочила! Ей удалось выйти! — Этот испугано визжащий голос принадлежал Пустомельке.
Толпа на дальнем конце улицы охнула, закричала и бросилась врассыпную. Люди визжали и шарахались друг от друга, пытаясь ретироваться оттуда как можно быстрее.
— Бежим отсюда! Ради собственного спасения!
— А-а-а! Она схватила меня!
— Полиция! Куда делись эти чертовы блюстители порядка?!
— Мамочка!!!
Толпа хаотично скатывалась по улице вниз. В это время за ними, извиваясь, метнулась фигура дикого и неуклюжего вида. Ростом она была около полуметра. Она напоминала грязный мешок из-под угля. У нее не было ни носа, ни рта. Был только глаз. Ужасный огромный глаз, который болтался, как картофелина на веревочке. Честно говоря, эта фигура не была похожа на Дженни Ганивер. Она была похожа именно на мешок из-под угля, а ее глаз — именно на картофелину. В этот момент и на нашем конце улицы появилась похожая фигура (только ее глаз больше смахивал на репку).
— Сейчас прольется чья-то кровь! — вещала эта фигура таким же глухим голосом, как и первая.
Эффект получился колоссальный! Толпа начала стремительно разбегаться. Оба толстяка уронили свою армейскую флягу, затолкали остатки бутербродов в рот и были таковы! Следом за репортером с телевидения, мистером Ордерли, фотокорреспондентами и черной дворнягой.
— Почему вы не стреляете в этих монстров? — закричал в мегафон один из голубых беретов.
Из окон торчали винтовки, держащие фигуры на прицеле.
— Извините, шеф, но в цель попасть очень сложно!
Когда же толпа вокруг обеих Дженни Ганивер наконец рассосалась, их обеих уже тоже не было.
— Они, наверное, ушли на болота, — раздался откуда-то голос Малявки.
— Да-да, на болота, а оттуда полетят по равнинам! — закричала Носастик.
Вскоре появилась вся их великолепная четверка. Они шли, прижавшись друг к другу, визжа, крича и рыдая одновременно. У них была типичная истерика.
Медлить было нельзя.
— Приготовься, Мэри! — скомандовал я.
Зеркало оказалось очень тяжелым. Как только компания девчонок начала диверсию, мы с Мэри крошечными шажками отправились вдоль по улице, неся в руках зеркало. Люди не обращали на нас никакого внимания. Мы подошли к входной двери дома двадцать восемь. Хилые цветочки Стрингеров были сильно затоптаны. Входная дверь была сбита с петель, окна выбиты. За окнами был какой-то свет, вероятно от фонарика.
— Дженни Ганивер! — закричал я. — Дженни Ганивер!
— Дженни Ганивер! — присоединилась Мэри.
В ту же секунду топот убегающих ног, шум кричащих голосов и щелкающего громкоговорителя — все исчезло. Наступила мертвая тишина.
Ответа не было.
— Дженни Ганивер! — снова прокричал я.
— Твоя книга у нас! — добавила Мэри, отойдя от слов общего сценария.
Тишина.
— Она здесь. Если ты действительно хочешь получить ее, выйди и возьми!
Вслед за моими словами послышалось хриплое дыхание.
— Билли и Мэри! Дорогие мои! — проворковал голос. В тени коридорного проема стояла чья-то женская фигура, сама напоминающая тень. Эта была Дженни Ганивер, собственной персоной. — Наконец-то вы вернулись ко мне! К вашей бедной тетушке! Я так волновалась за вас!
Я подтолкнул Мэри, и мы, фальшиво ласково улыбаясь, медленно двинулись навстречу «тете».
— Да, тетушка, мы вернулись домой и принесли вашу книжку, — произнес я с улыбкой жизнерадостного идиота.
У порога мы остановились.
Ее красный глаз часто заморгал. Она расплылась в крокодильей улыбке.
— Покажите мне книгу. — Ее улыбающийся безгубый рот был способен покусать нас в любую минуту.
— Вот, пожалуйста… — Я вынул из кармана книгу. «Остров сокровищ».
Дженни Ганивер не стала всматриваться в книгу. Она сразу вцепилась в нее.
— Ха-ха! Я получила ее назад! Вы сами мне ее отдали, глупые дети!
Корешок книги оторвался, страницы книги разлетелись, и у нее в руках осталась только обложка.
— Что… что это такое?! ЧТО ЭТО ТАКОЕ?! — голос ее надломился, глаза злобно закатились. Она готова была взорваться.
— Мэри, давай!!!
Мы подставили зеркало к лицу Дженни Ганивер как раз в тот момент, когда она выкрикивала свое колдовское слово.
То самое.
Посмотрела ли она в зеркало? Увидела ли она себя в нем? Я не знаю. Но она исчезла. Это я знаю точно.
Дженни Ганивер исчезла.
Долгое время все стояли, не в силах двинуться с места или произнести слово.
Я подумал: «Вот и закончились наши приключения».
Вдруг Мэри произнесла:
— Билли, кажется, начинается дождь…
Небо было ясным и чистым.
— Что? — переспросил я, посмотрев на небо.
Именно в тот момент мимо меня промчались часы с кукушкой. Они трижды перевернулись в воздухе и, после того как оттуда в последний раз донеслось отчаянное «ку-ку», растворились в проеме сломанного окна дома номер двадцать восемь.
После этого с неба начали валиться столы, стулья, кровати, телевизор, кофейный столик, выдвижные ящики, телефон, универсальное химическое средство «Тортон и Торнбулс юниверсал спирит»… А потом пришла очередь фонарного столба. Я схватил Мэри и крепко прижал ее к себе. Вдруг, откуда ни возьмись, появился грузовик с воздушной кукурузой и остановился у обочины. С разных сторон друг на друга стали запрыгивать кирпичи, и постепенно из них выстраивались дома. Улицы становились такими же, как и были раньше. Я все еще крепко держал Мэри.
Самое странное заключалось в том, что никто, кроме нас, не казался удивленным… Женщины сразу же принимались совершать покупки, неторопливо прохаживаясь по Фруктовой улице. Жилец дома номер сорок прогуливался со своей дворнягой. Полицейские же спокойно стояли, оживленно переговариваясь друг с другом. Словно… словно ничего не произошло и все еще не происходило на их глазах.
Но тем не менее кое-что все-таки происходило: люди и предметы сыпались с неба, как дождь. Я видел это собственными глазами.
А потом день стал внезапно превращаться в ночь, а ночь так же внезапно — снова в день. Словно это был чей-то глубокий вдох-выдох. Как будто весь мир переворачивался, прыгая, как гимнаст. Как будто луна и солнце гонялись друг за другом.
