Я слишком хорошо знал, о каком «ужасе» она говорит: об этих жестоких преступлениях, совершенных Хайдом, творением доктора Джекила.
— Продолжай, — попросил я, надеясь, что она не уловит напряжения ни в моем голосе, ни в жестах. В то, о чем она говорила, было сложно поверить, хотя она и не рассказала ничего принципиально нового для меня.
— А какое отношение все это имеет к химии? — поинтересовался я. — На основе чего мы будем проводить опыты?
— Ну… ты, может, не поверишь, но в кабинете моего отца стоит старый ящик, и папа уверял, что в нем хранятся бумаги, где подробно описан химический опыт, упоминающийся в книге Стивенсона.
Меня словно током ударило, я чуть не потерял самообладание.
— Джилл, — начал я, глядя на нее как можно равнодушнее. — А ты в этот ящик заглядывала?
Она покачала головой:
— Нет! Мои родители пришли к заключению, что это слишком опасно. Мне запретили даже прикасаться к нему! — И она снова покраснела. — Я понимаю, что звучит это дико, но отец искренне верил в то, что история Джекила и Хайда была правдивой.
Я окинул взглядом футбольное поле, пацанов, которые, наверное, хотели убить меня, чтобы отомстить за то, о чем я даже и вспомнить не могу. Потом я снова повернулся к Джилл, стараясь никак не выдавать своей заинтересованности, хотя колесики в мозгу крутились просто с бешеной скоростью:
— И что именно мы должны, по-твоему, сделать, чтобы получить эту стипендию?
— Я подумала, что можно залезть в ящик и повторить эксперимент, — ответила она. — А потом на основе современных знаний, о химических реакциях и работе мозга мы поймем, мог ли мой предок действительно породить злого мистера Хайда. — Я промолчал, и Джилл беспокойно добавила: — Ты же видишь, Джекел и Хайд — такое совпадение. Одни наши фамилии вызовут огромный интерес.
— Но послушай, если родители запретили тебе вообще трогать этот ящик, почему ты решила сделать это именно сейчас? — Даже если документы настоящие, что почти невероятно, Джилл, похоже, не понимала, насколько опасной может оказаться содержащаяся в них информация. Я резко провел ладонью по шортам, вытирая пот, чтобы нож в моих видениях не выскользнул из такой мокрой руки. — Если ты попросту хочешь превзойти Дарси…
Я понимал, что они конкурентки, но Джилл резко выпрямилась, словно защищаясь:
— Нет! Не в этом дело. В смысле, она тут ни причем.
Это резкое возражение говорило о многом.
— Если причина не в Дарси, то в чем же, Джилл?
Я был уже на грани срыва — ведь рассказы моего деда, похоже, подтверждались, — но Джилл сломалась прямо у меня на глазах.
— Отец, — проговорила она, наклонившись и обняв тонкими ручками собственные колени, — Он… он перед смертью растратил все деньги, которые предназначались на мое образование. Мне не на что дальше учиться.
Ясно было, что вместо «растратил» она имела в виду «спер», и сиди я к ней поближе, я бы наверняка дотронулся до нее, чтобы поддержать, и не только потому, что меня шокировало бессердечие ее отца, но и потому, что ей, очевидно, было нелегко. Делиться со иной наболевшим.
— Очень сочувствую, Джилл.
— Так что стипендии мне просто необходима, — Добавила она. — И твоя помощь. И не только твоя фамилия, но и знания. Ты всегда первый заканчиваешь опыты…
Господи! Я хотел ей помочь. Я мало что знал об убийстве доктора Джекела, но слышал, что он был замешан в какой-то мутной истории с «Карсон Фармасьютикалз». Бедняга Джилл, ей, должно быть, не только больно, но и стыдно за отца. И мне действительно захотелось избавить эту милую, нервную девчонку от таких переживаний. Но я не мог позволить себе углубиться в содержание ужасного романа Стивенсона. Мне показалось, что не стоит играть с прошлым, и от этого ощущения дрожь прошла по всему моему телу.
— Джилл, — сказал я, поднимаясь. — Мне искренне жаль, но я, честно говоря, думаю, что твои родители правы. Не стоит трогать этот ящик, надо поискать другой способ раздобыть денег на колледж.
Не дав Джилл ответить, я направился вниз, я хотел скорее вернуться домой и принять душ. Уже спустившись, вдруг подумал о том, что так и не попрощался с ней, но все же не смог обернуться и хотя бы махнуть рукой. Я испугался, что если снова увижу ее лицо — лицо подавленной, преданной и глубоко уязвленной девушки, — то могу передумать. В тот момент мне казалось, что правильнее будет просто уйти, даже если это причинит Джилл еще большую боль.
Но ночью того же дня я был вынужден изменить свое решение.
Глава 11 Тристен
Ночь темна, вода в реке течет медленно и пахнет гнилью. Она стоит передо мной, она ждет. «Тристен… Тристен?» Я сзади, я прижимаю к ладони нож. «Я тут, любимая… я тут…»
Не оборачиваясь, она прижимается к моей груди, ей хорошо, и она доверяет мне. «Тристен…»
Я поднимаю нож… И она замечает его… Она в шоке…
«Тристен? Тристен? Тристен?!»
— Тристен!
— Что такое? — вскрикнул я, резко подскочив с влажных простыней, которые спутали мне ноги — я сидел словно связанный. Кто-то крепко вцепился в мое плечо.
— Тристен! — Отец тряс меня. — Успокойся. Это тебе приснилось.
— Прекрати! — заорал я, отталкивая его. Его рука сжимала меня слишком крепко. Мне было больно. — Хватит!
— Сынок, осторожно! — Он отошел от кровати, чтобы не смущать меня. — Расслабься.
— Господи! — Я изо всех сил старался успокоить дыхание, провел пальцами по взмокшим волосам. — Господи!..
Отец снова положил руку мне на плечо, на этот раз мягко.
— Это всего лишь кошмар, — подбодрил меня он. — Все в порядке.
Я не ответил. Все мои силы ушли на нелегкую борьбу: чтобы не только восстановить дыхание, но и подавить то возбуждение, то желание, которое все еще не угасло во мне. То зудящее вожделение и ту потребность, которые лезли из моего подсознания: я ведь хотел не только заняться с этой безликой девушкой сексом, я жаждал ее крови.
— О, господи!..
Отец не убирал руку с моего плеча.
— Тристен, не бери это в голову.
— Они становятся все ярче, — сказал я, обхватив руками голову. — Я уже чувствую запах реки…
— Быть этого не может, — перебил он, снова отступая от меня. — Нельзя чувствовать запах во сне, Тристен. Ты у себя в комнате. В безопасности. И все с тобой в порядке.
Я поднял на него глаза, и хотя в комнате было темно, я понял, что на нем все еще надета рубашка и галстук.
— Пап? — Я посмотрел на часы. Почти два ночи. — Ты что…
— Спи, сынок, — настойчиво сказал он, направляясь к двери. — Не бери в голову, спи. Дай мне слово.
