— Я сейчас быстро… и провожу тебя, — сказал он, обеспокоенно посмотрев на меня. — У тебя, наверное, температура поднялась.
— Может, я все же пойду одна? — спросила я. — Меня, правда, подташнивает.
Тристен колебался — ему хотелось проявить галантность, но не убрать в классе было нельзя. Там царил ужасный беспорядок.
— Ты точно подождать не можешь?
— Я сама дойду, правда, — уверила его я.
Тристен, похоже, просто разрывался.
— Ну, если ты уверена, что дойдешь…
— Уверена, — ответила я. направляясь к двери.
Я не поцеловала его на прощание, потому что не знала, стоит ли это делать и хотел ли этого сам Тристен. Так что я вышла через другой проход между рядами столов. Но у двери я остановилась.
— Тристен, я… рада за тебя, — сказала я. Мне показалось, что прозвучало это как-то неубедительно, но ничего больше в голову не приходило. — Очень рада.
Тристен посмотрел на меня, он, кажется, был разочарован окончанием сегодняшнего вечера. Поблагодарил он меня с какой-то грустью в голосе:
— Спасибо, Джилл. Спасибо за все.
— Спокойной ночи, — сказала я и вышла в темный коридор.
Но задумалась о том, почему Тристен так помрачнел, далеко не сразу. По дороге домой я была слишком занята мыслями о самой себе. Все время пыталась понять, почему же, наполнив изготовленным Тристеном препаратом четыре пузырька, я… оставила ему только три.
Да, ночка выдалась действительно паршивой.
Я вбежала в свою спальню, встала около кровати и из-под майки на матрас выпал четвертый пузырек, который я украла у Тристена.
Если бы не эти раздумья о собственном поведении, я, может быть, догадалась бы, почему так помрачнел Тристен.
Может, догадалась бы, что он собирался сделать. Возможно, я задумалась бы и о том, что заметила в книге до того, как Тристен выхватил ее у меня из рук.
Кровавое пятно под его именем.
Глава 48 Тристен
Я проснулся рано. Мне приснился сон, не такой жуткий, как раньше, но все же тревожный. Новый кошмар, в котором я — но не в образе безликой девочки — сам испытывал боль и умирал. Наконец встало солнце, и в комнате стало светлее, но уверенности мне это не добавило. В утреннем свете призраки — предвестники — прошлой ночи проступили еще явственнее.
Сколько раз за жизнь мне еще предстоит смотреть в лицо смерти — может быть, даже убивать или быть убитым? А за неделю? Не то чтобы я жаловался, но разве я не заслужил хотя бы день-другой отдохнуть от мыслей об убийствах? Не заслужил нормального свидания с Джилл?
Что случилось прошлой ночью? Я-то думал, что эта милая скромная девушка позволит мне засунуть руку под ее кружевную блузку только через несколько месяцев поцелуев, а она сама буквально накинулась на меня. Может, ее просто стишком взволновало случившееся — ведь со стороны это, наверное, выглядело так, будто я вернулся с того света. Сам себя я чувствовал именно так. Или у нее совсем нет опыта, она просто не знала, как вести себя в такой ситуации?
Этот вариант казался мне более правдоподобным.
Я посмотрел на потолок над кроватью — и вдруг кое-что понял, что-то более важное на данный момент, чем действия Джилл. Толстая длинная трещина, которая всегда казалась мне линейкой на нотном стане, где я в воображении записывал ноты, сочиняя мрачные мелодии в полумраке своей спальни, стала просто трещиной, которую требовалось заделать. Мелодия не придумывалась — и это показалось мне зловещим признаком.
Получается, что, изгнав зверя, я покончил не только со своими ужасными желаниями?
Услышав, как скрипнул матрас в спальне отца, я резко подскочил, думая, что времени на бессмысленное волнение почти нет.
Я — тюрьма для чудовища. И мне предстояло дальнейшее кровопролитие.
Надев толстовку, я тихонько вышел из комнаты и направился в кухню, насыпал в фильтр три ложки кофе, налил воды и включил машину. Вскоре воздух наполнился сильным ароматом заваривающегося кофе, из-за которого слабый запах раствора, приличную дозу которого я вылил в отцовскую кружку, стал совсем незаметен. Я постоянно оглядывался, опасаясь, что зверь мог тихонько пробраться в кухню и увидеть, что я собираюсь его убить.
Тогда будет фигово.
— Тристен, рановато ты.
Я как раз только успел спрятать пустой пузырек повыше в шкаф и еще стоял с протянутой к дверце рукой.
— Да, у меня сегодня экзамен, — сказал я. — Пойду пораньше, позанимаюсь,
Тристен, не отворачивайся от него. Веди себя естественно.
Я медленно повернулся к отцу и, к собственному облегчению, увидел, что он еще очень сонный, еще в пижаме и зевает. По всей видимости, ни одна из его субличностей не была жаворонком — и слава богу.
— Я кофе сварил, — сказал я, понимая, что на осуществление задуманного у меня крайне мало времени. Он должен выпить содержимое кружки на автомате, не думая и даже не глядя. Хотя раствор темный, он все же светлее черного кофе. Я подал кружку отцу, ручкой к нему, чтобы он не почувствовал, что чашка всего лишь теплая, и приврал: — Адски горячий, как ты любишь.
Он взял кружку, протер глаза:
— Спасибо, Тристен.
Пей. Просто выпей. Я отвернулся, чтобы взять, еще одну чашку, чтобы не пялиться на него. Но когда я наливал кофе себе, у меня дрожали руки. Ну, он пьет? Пьет?
— Тристен?
У меня кровь застыла в жилах.
— Да?
— А что ты хотел достать из шкафчика? Что у нас там, на такой высоте?
— Хотел посмотреть, нет ли там еще кофе, — сказал я первое, что пришло в голову. — Мы вроде покупали, но он как будто испарился.
— А….
Он что, еще не отпил? Почему его еще не скрючило от боли? Надо посмотреть, что он там делает, черт возьми…
Больше я этого давления вынести не мог и повернулся к отцу. К тому времени я уже был уверен, что он что-то заподозрил. И что мой план провалился.
Увидев его лицо, я понял, что не ошибся.
К сожалению, я опоздал, буквально на мгновение.
Глава 49 Тристен
— Как ты посмел? — ревел зверь. Прямо за моей головой разбилась чашка с раствором — я вовремя пригнулся. Преимущество было на его стороне. Пока я стоял к нему спиной и не видел его, он молча вынул нож из подставки.
— Пап! — закричал я, когда он кинулся на меня и прижал к кухонным шкафам. Он с силой схватил меня за горло и принялся стучать моей головой по тонкой деревянной дверце, я даже почувствовал, как пробил ее. — ПАПА!
Хотя это не был мой отец. Но как мне еще было к нему обращаться? Он ударил меня под дых, я весь согнулся от боли, но все же попытался оттолкнуть его:
