— Нравится? — спросил он.
— Потрясающе, — выдохнула я, не в силах отвести глаз от картины. Как только он сумел увидеть меня такой? Как будто бы восхищаясь моим счастьем. — Это не я, — проговорила я. — Не может быть.
— Такой я вижу тебя.
— Улыбающейся? Счастливой? — спросила я, поворачивая голову вправо, к Тони.
Он стоял рядом со мной.
— Ты даришь мне счастье.
Я снова посмотрела на портрет, не в силах оторваться от света, что излучал мой улыбающийся профиль.
— Лина…
Тони взял меня за руку. Карие глаза его смотрели в мои глаза, тонкий рот вытянулся в ровную прямую линию без намека на смех или улыбку. Обычно-то его улыбка всегда поднимала мне настроение: я знала — сейчас последует что-нибудь забавное.
Я обратила внимание на то, что пальцы Тони, бережно державшие мою руку, против обыкновения не испачканы краской. Бейсболка была надета козырьком назад, на рубашке — ни пятнышка. Должно быть, он закончил картину несколько дней назад.
— Я хотел сказать тебе, пока не слишком поздно… — начал он.
Я смотрела на наши соединенные руки, пораженная внезапным осознанием.
— Не надо… — пыталась выговорить я.
— Я…
— Тони, пожалуйста, не надо!
— Я тебя люблю.
Он произнес это быстро, — точно пластырь сдирал. И взволнованно заглянул мне в глаза — как я восприму его признание. Настала тишина. По взгляду Тони я видела: он хочет, чтобы я хоть что-то сказала.
— Тони… — начала я, но он перебил меня — словно с моста в воду.
— На самом деле люблю, и давно полюбил, так что даже не пытайся убедить меня, что это не так. Знаю, ты думаешь, мы просто друзья, мы и вправду друзья, хотя ты и ходишь теперь повсюду с этим идиотом. Но я хочу большего. И ты, сдается мне, тоже.
— Я еду знакомиться с родителями Джастина. Сегодня.
Тони выпустил мои руки и попятился. Снял бейсболку и взъерошил всей пятерней торчащие черные волосы.
— О, клево. Ну ладно, пустяки.
— Тони, погоди… — Я протянула к нему руку. Он был уже почти на лестнице.
— Я… мне пора.
— Не уходи! Картина. Она прекрасна.
Он развернулся и помчался вниз по лестнице с такой скоростью, что было совершенно ясно: догонять его не стоит.
Глава 18
Семейство Джастина обитало — вы только представьте — на Род-Айленде. В крошечном штате между Массачусетсом и Коннектикутом. Я не знала, чего ждать на выходные, и привезла с собой гораздо больше одежды, чем нужно. Остановив свой джип напротив входа в «Искатель» и увидев мой чемодан, Джастин ослепительно улыбнулся.
— Тебе и в самом деле все это понадобится? — Он открыл багажник. — Ты как?
Второй вопрос он задал, заметив, что я против обыкновения не улыбаюсь ему в ответ.
— С Тони поссорилась.
— Из-за чего? Из-за портрета? Он его вообще когда-нибудь закончит или нет?
— Понятия не имею.
Не мое дело — рассказывать Джастину, что Тони закончил писать портрет.
— После выходных поговорите, — попытался утешить меня Джастин. — Ему просто надо малость остыть.
Со второго ряда сидений выглянул Кертис.
— Привет, леди, — последнее время он взял манеру величать меня именно так.
С последнего ряда высунулась рука чуть потоньше и похудее, чем у Джастина. Рой помахал мне, и я поняла, что он лежит на спине. Я забралась на пассажирское сиденье рядом с водителем, и мы тронулись в путь.
Мэйн-стрит стала выездом на шоссе номер шесть, шоссе номер шесть превратилось в автотрассу. Я опустила окно. Мы мчались быстрее любого коня, какого я только когда-либо видела. Деревья сливались в одно смутное зеленое пятно. Высунув руку в открытое окно, я подставила ее ветру, и тот сразу же отшвырнул ее назад. Джастин посмотрел на меня, улыбнулся и стиснул мое колено. Я улыбнулась ему в ответ и вскинула подбородок навстречу сгущающимся сумеркам.
* * *
Сумерки затопили длинную улицу, обрамленную дубами, листья которых уже начинали буреть. Перед домами тянулись просторные лужайки, на беленых крылечках лежали тыквы. На многих тыквах были вырезаны криво усмехающиеся лица, а внутри стояли зажженные свечи.
— Сдается мне, в Англии Хэллоуин не очень-то популярен, а? — спросил Кертис, надевая легкую куртку поверх футболки. Мы направлялись вверх по пологому склону к серому особняку в колониальном стиле. — Ты на все тут смотришь, открыв рот.
Дом Джастина был трехэтажным. Голубая парадная дверь, вдоль каменной дорожки — ряд тыкв.
— У нас тут толпы детей за конфетами приходят, — промолвил Джастин, подтаскивая к двери свою сумку и мой чемодан. Открыв дверь, пропустил вперед меня, Кертиса и Роя. Потом завопил: — Мааам!
В огромном холле по стенам, над массивной мебелью из красного дерева, висели картины — пейзажи и фамильные портреты. Голос Джастина разнесся над полированным полом, эхом отражаясь от высокого потолка.
— Мы приехали! — подхватил Кертис, проносясь мимо меня куда-то направо, в сторону роскошно отделанной гостиной.
Плюхнув все свои сумки на пол, он включил телевизор. Рой последовал его примеру и устроился на другом конце длинного кожаного дивана.
Я же никогда еще не видела настоящего современного дома. Он был буквально напичкан всевозможными электронными устройствами, часть из которых я уже встретила в Уикхэме, а с некоторыми столкнулась впервые. Интерьер был украшен тоже очень современно. Гостиная не отделялась от холла стеной, они представляли собой единое пространство. На второй этаж вела широкая лестница.
Вниз по ступеням торопливо сбежала женщина лет пятидесяти пяти-шестидесяти. Роскошные светлые волосы, смешливые морщинки у глаз. Дробный перестук каблучков по деревянным ступеням.
— О! Вот и вы!
— Привет, мам.
Джастин поставил сумку у двери. Миссис Инос сгребла сына в объятия и прижала к груди. Волосы ее спадали на лицо. Она расцеловала его в лоб и щеки.
— Насмотреться на тебя не могу, — сказала она, сжимая его лицо в ладонях и снова крепко целуя. Потом отступила на шаг и посмотрела на меня оценивающим взглядом. — Ах! — проговорила она. — Какая же ты красавица!
Она обняла меня, я смущенно ответила на объятие. Ладони ее крепко сдавили мне спину.
— Ты говорил правду, — заметила она, обращаясь к сыну, наконец отпустив меня и направляясь к гостиной.
Кертис и Рой вскочили с дивана и по очереди обняли мать.
— Лина, я хочу услышать все-все. В смысле — все-все про Англию. Расскажи мне о себе, — сказала миссис Инос, когда с приветствиями было покончено. — Пойдем поговорим, пока я буду готовить салат.
