— Поговаривают, — продолжила супруга, шепча герцогу на ухо, — что наша маленькая деревенская модистка с радостью вознаграждает фей за услуги их любимой валютой.
— Чувственными удовольствиями?
— Медовым молоком.
Поглаживая жену по мягкому месту, Леннокс одарил ее сладострастной улыбкой:
— Как мало ты знаешь о феях, дорогая, они наверняка предпочли бы траханье меду!
Его вульгарное замечание заставило герцогиню покраснеть.
— Над чем вы работаете? — спросила она, пролистывая беспорядочно разбросанные по столу бумаги.
— Пустяки, ничего из того, чем тебе следует забивать голову, дорогая, — ласковым тоном произнес Леннокс.
Собрав бумаги, он положил стопку подальше от жены. В этих документах были перечислены инвестиции герцога, и некоторые из них были весьма сомнительны, если не сказать больше. Ленноксу совсем не хотелось, чтобы жена обнаружила, как ему достались звонкие монеты. Ее светлость вряд ли отреагировала бы спокойно, если бы узнала: эти драгоценности, украшающие ее шею, были куплены благодаря финансовому вложению супруга в печально известный публичный дом, который обслуживал как людей, так и фей.
— Ваша светлость… — осторожно покашлял у двери дворецкий. — К вам визитер.
— Кто это, Солсбери? — пробурчал герцог, не желавший, чтобы его беспокоили. Жена, теперь сидевшая на коленях Леннокса, будила в нем самые приятные чувства, а мысли о «Нимфе и сатире», том самом публичном доме, и всех тех эротических, распутных наслаждениях, которые можно было там найти, возбуждали его. Внезапно герцог поймал себя на том, что размышляет, каково бы это было — овладевать женой и маленькой наложницей-феей, умело удовлетворяющей его мужские потребности. Он слышал, что волшебные сущности, особенно темные, могли трахаться чертовски хорошо. Вероятно, Ленноксу стоит съездить в город и понаблюдать за такой вот волшебницей-феей и ее любовником в дверной глазок, скрыв свое присутствие. Герцог мог бы проверить эту теорию и лично убедиться в том, действительно ли сказочные существа столь жадны до сексуальных ощущений. И быть может, он даже испробовал бы одну чувственную феечку, позволив ей поскакать на своем члене.
Какое восхитительно распутное и приятное времяпрепровождение! Порочность казалась здоровым качеством, которое помогало подпитывать мужскую силу сейчас, когда его возраст приближался к пятидесяти, и не было на всей земле более развратного места, чем «Нимфа и сатир».
— Ваша светлость?
— Кто там еще? — недовольно прорычал герцог, продолжая плавно скользить ладонью по округлым ягодицам жены.
— Он отказался назвать свое имя, ваша светлость. Он лишь просил передать вам, что пришло время платить.
Леннокс тут же отстранился от супруги. Все мысли о нимфах и феях, будившие сексуальные желания, мгновенно вылетели у него из головы. Черт возьми, как же он не хотел, чтобы Солсбери произнес хотя бы еще одно слово! К счастью, дворецкий верно истолковал суровый взгляд хозяина.
— Это, наверное, Араун, — пробормотал герцог, снова принявшись похлопывать по бедру жены. — Вечный проказник этот Араун! Он, должно быть, хочет пригласить Пру на прогулку верхом — или что-то в этом роде.
— Что ж, тогда я оставлю вас наедине, ведь вам нужно уладить с Арауном детали его ухаживания за Пруденс, — ответила послушная жена герцога, соскальзывая с его коленей и расправляя юбки с кринолином. — Кстати, донесите до лорда Арауна подоходчивее, что ему никогда не удастся снискать мое расположение, если я еще раз услышу, как он говорит о любой из моих девочек в подобной манере. Говорить об оплате можно лишь применительно к товарам, ваша светлость. Наши дочери — не вещи, которыми можно торговать.
— Конечно-конечно, — отозвался Леннокс, выпроваживая супругу из кабинета взмахом руки. — Мне и в страшном сне подобное не привидится!
И герцог не кривил душой. Видит бог, он любил своих дочерей и всегда хотел для них только самого лучшего.
Проследив взглядом за выходящей из комнаты женой, Леннокс впился глазами в дворецкого. Черт возьми, герцог прекрасно знал, что это не Араун явился к нему с визитом. Леннокс мог предположить, кем был этот незваный гость, и ему требовалась пара секунд, чтобы разработать план действий. Сейчас он думал лишь о своих девочках, которые беззаботно хихикали наверху и от души развлекались, разглядывая содержимое коробок с новой одеждой и нижними юбками, чулками, лентами. Леннокс должен был защитить дочерей любой ценой.
Прокашлявшись, он спросил:
— Как выглядит этот человек, Солсбери?
Дворецкий нахмурился:
— Довольно странно, ваша светлость. Я никогда не встречал его прежде. Он высокий, светловолосый… смотрится прямо-таки по-королевски, и все же довольно пугающий субъект.
Леннокс почувствовал, как пересохло горло — непонятно, то ли от облегчения, то ли от дурного предчувствия.
— Пригласи его сюда, — приказал он, — и не позволяй никому нам мешать.
Словно по волшебству позади дворецкого вдруг появился незнакомец, безмерно напугав слугу. Впрочем, Солсбери быстро пришел в себя, и к нему вернулась прежняя самоуверенность.
— Его светлость примет вас прямо сейчас.
Мужчина влетел в кабинет и громко захлопнул за собой дверь. На протяжении нескольких секунд, показавшихся вечностью, проницательный взгляд фиалковых глаз визитера сверлил Леннокса, который с трудом подавил в себе настойчивое желание ослабить свое жабо.
— Джордж Джаспер Бакмен, пятый герцог Леннокский? — осведомился незнакомец, усаживаясь в кресло с гобеленовой обивкой перед широким столом.
— Да, — ответил Леннокс, на лбу которого выступили капельки пота.
— Меня послала королева Айна.
Герцог почувствовал, как кровь отхлынула от его лица. Незнакомец улыбнулся и потянулся к бокалу коньяка, который только что налил Леннокс. Поднеся хрусталь к губам, незваный гость сделал глоток, и в его глазах тут же отразилось недовольство.
— Королева Айна? — рассеянно переспросил Леннокс.
— Вы получили дар от моей матери, не так ли?
— Я? — все так же туманно произнес герцог, старательно изображая скуку. — Боюсь, я не помню, чтобы меня когда-либо представляли королеве Айне.
Визитер подался вперед, его странные глаза потемнели.
— Она нашла вас плачущим над колыбелью, в которой лежал уродливый и слабый маленький несчастный ребенок. Ваш наследник, как я полагаю.
Роберт. Его сын. Его наследник. Да, герцог действительно был отцом бедного крохи с искривленным телом. Хромого, искалеченного. Однажды ночью Леннокс блуждал по детской — это была ночь первого дня рождения сына — и горько рыдал, наблюдая за спящим малюткой. В этот момент и появилась королева. Прекрасная королева светлого двора фей. Она предложила убитому горем Ленноксу исполнить его самое заветное желание — исцелить сына. Обрести здорового наследника, который однажды, когда отец покинет этот бренный мир, сможет получить принадлежащий ему по праву титул герцога. И попросила-то за эту милость королева всего лишь десятину, выплатить которую следовало позже.
