— Я добиваюсь расположения Пруденс, воплощающей добродетель умеренности и сдержанности.
Кром расплылся в улыбке, довольный успехами Арауна.
— Хорошо. Представь меня Честити, да поскорее!
— Кто-то блокировал городской дом, — в ярости бросил Тейн, чувствуя, как кровь закипает от гнева.
— На такое способен только этот ублюдок, мой брат Кром! Несомненно, он действует по приказу королевы, — пробормотал Ниалл, прислонившись к стволу древнего дуба в Гайд-парке.
— Тогда они знают, что мы пытаемся завладеть добродетелями, — сказал Киан, пристально глядя сквозь ветви дерева.
День клонился к вечеру, и солнце перемещалось на запад, сияющие лучи испещряли листья яркими пятнами. Парк наводнили многочисленные экипажи, так что Тейну и его друзьям пришлось позаботиться о том, чтобы выглядеть джентльменами, выбравшимися на верховую прогулку в этот излюбленный светской публикой час. Они гармонично слились с окружающей местностью, затерявшись среди зеленой листвы. В конце концов, они были волшебными созданиями, феями, и природа была их домом. Им было так комфортно здесь, в лесу, под звездами и луной. Ночь была больше по вкусу темным феям. С заходом солнца их силы — и их чары — начинали пробуждаться. Но вместе с их бурной неземной кровью просыпались и их грехи.
— Теперь, когда благие следуют за нами по пятам, — продолжил Киан, — нам будет очень непросто привести добродетелей к нашему двору, особенно учитывая то, что мы не можем просто похитить их.
— Воспользуйтесь своими чарами, — проворчал Ниалл, — но только для того, чтобы привлечь их внимание. Нам нужно действовать как можно быстрее, если мы действительно хотим заполучить их. Наши соперники без малейших угрызений совести прибегнут к своей магии, чтобы соблазнить этих женщин. Мы должны сделать все, что в нашей власти, чтобы помешать этому.
— Не много ли усилий ради этих благих? — со смехом возразил Эйвери. — Эти ханжеские паиньки-феи даже не знают, как близко подойти к надлежащему обольщению! К тому моменту, как они будут пытаться познакомиться с девицами, я уже очарую предназначенную мне добродетель и уложу ее в постель!
Ниалл бросил взгляд на Эйвери и сверкнул широкой усмешкой.
— Твое мастерство вошло в легенду, друг мой, но не забывай о проклятии. Добродетели должны прибыть к вам и нашему двору по доброй воле. Вы не можете пользоваться волшебством, чтобы убеждать их.
— Мне требуется лишь волшебство моих рук, — хитро подмигнул Эйвери.
— Полагаю, привести их к нашему двору — это лишь полдела, — тихо произнес король. — Важно еще и удержать их у нас. Этим женщинам придется оставить единственную известную им жизнь, все, что они когда-либо знали. Их семьи, друзей — их смертность. Это будет самая трудная задача.
— А что насчет остальных трех добродетелей? — поинтересовался Киан. — У Леннокса четыре дочери, которые олицетворяют собой целомудрие, умеренность, доброту и смирение. Где же прилежание, милосердие и терпение?
— Я как раз навожу справки, — веско изрек Ниалл, следя взглядом за лазурной птицей, перелетающей с дерева на дерево. — У нас нет времени слишком осторожничать. Кто знает, сколько еще остальных дворов, населенных феями, присягнули на верность моей матери? Немало других тоже могут добиваться этих женщин.
— Что ты предлагаешь? — спросил Тейн, чувствуя, как в душе нарастают тревога и ярость. Ему не нравилась идея о том, что искать расположения Честити будет кто-то еще, кроме него самого. А особенно — какой-нибудь благой мужчина-фея. Мысль о том, что это и в самом деле был Кром, который, как подозревал Ниалл, взял дом Леннокса под свою охрану, и вовсе привела Тейна в неописуемое бешенство. Он просто не выносил родного брата короля, и, стоило темному принцу представить, как Кром овладевает Честити, как его кровь начала гневно бурлить. Нет, Тейн ни за что не мог допустить, чтобы благой заявил права на его добродетель! Его…
Не в силах сдерживать порыв, Тейн воскресил в памяти сладостные моменты в лабиринте, и страстное желание, которое он испытал тогда, снова дало о себе знать, начав терзать с еще большей силой. Ничто не могло утолить эту страсть, смягчить эту ноющую боль вожделения. Тейн хотел свою добродетель. Прошлой ночью он попытался проникнуть в ее комнату. Именно тогда принц и обнаружил, что городской дом надежно охраняется. Тейну не удалось разрушить мудреные чары, и эта неудача только усилила кипевший внутри его гнев. Тейн хотел Честити, причем хотел ее прямо сейчас.
— А ты попробовал прибегнуть к более традиционным способам проникновения в дом? — осведомился Ниалл. — Не попытался познакомиться, представиться или, может быть, нанести визит?
Тейн метнул в короля сердитый взгляд. К счастью, они были сводными братьями, и Ниалл смотрел на дерзости Тейна сквозь пальцы, позволяя ему намного больше, чем остальным при своем дворе.
— А что, по-твоему, я делал? Разумеется, я уже позаботился о том, чтобы представиться.
Черт возьми, Тейн никак не мог выкинуть это знакомство из головы! Принц совсем не хотел, чтобы оно прошло вот так, но Честити выглядела такой невыразимо прекрасной, стоя там, в лабиринте, и Тейн так возжелал ее, что должен был из последних сил бороться с крепко сидевшей внутри его похотью, чтобы не наброситься на добродетельную девицу и не взять ее силой.
— И? — поторопил Ниалл.
Тейн нахмурился, вспоминая, как Честити сбежала от него.
— Она не хочет меня видеть.
Ниалл уставился на него, иронично усмехаясь:
— Чуть более серьезный вызов, чем ты думал поначалу?
— Да, — с досадой прошипел Тейн, — но это не стало бы проблемой, если бы некоторые благие варвары не позаботились о том, чтобы помешать мне увидеться с ней. Я нисколько не сомневаюсь, что слугами притворяются благие, которые проникли в дом специально для того, чтобы не дать нам возможности использовать свои умения и добраться до женщин. Благие пустили в ход свои чары. Сражаться с ними будет нелегко, ведь в том, что касается магии, наши силы равны.
— Что ж, могу ли я тогда посоветовать тебе поискать другие способы?
— Я пытался. Окна наглухо закрыты при помощи колдовства. Я являлся туманом и мглой, даже дождем, но так и не смог попасть внутрь.
— Тогда будь настойчивее! — рявкнул, приказывая, Ниалл. — Наш двор заслуживает, чтобы в этом вопросе ты проявил все свое упорство.
Тейн невольно зарычал от злобы. Да, он был упорным, но сейчас запутался, совершенно забыв о том, что нуждался в Честити прежде всего ради выживания своего двора, а не только для того, чтобы унять эту ноющую боль страстного желания в своих чреслах.
Потребность еще раз ощутить ее в своих объятиях оказалась для Тейна гораздо важнее истинной цели его пребывания здесь, в смертном королевстве.
— Эйвери, что ты выяснил о Ленноксе? — полюбопытствовал Ниалл.
Самый крупный из всех мужчин-фей, Эйвери отличался высоким ростом — он был значительно выше шести футов — и плечами шириной с гигантский дуб. Настоящий обжора, Эйвери был тем не менее бесконечно далек от жирного, ленивого лорда. Но его извечная потребность в большем — во всем — будоражила импульсивное желание испытать то, что могло насытить его неуемные чувства. Что ж, Ниалл умело использовал грех Эйвери в своих интересах. Ненасытный мужчина-фея ни за какие коврижки не остановился бы до тех пор, пока не убедился бы, что «сожрал» абсолютно все сплетни, ходившие о герцоге Леннокском.
