За спиной Тейна в окно сияла луна, и тело мужчины-феи, казалось, поглощало серебристые лучи, сверкающие сквозь загрязненные стекла. Эффект был просто ошеломляющим.
— Той ночью в лабиринте, когда мои руки ласкали ваше тело, а мой рот порхал по вашей груди, разве я не представлялся вам мужчиной? Разве вы не желали меня, как женщина обычно желает мужчину?
Она промолчала. Ей просто нечего было ответить.
— А в другие моменты, когда я был с вами? Разве я не заставлял вас ощущать блаженство?
— Да, — прошептала Честити, стыдясь своего поведения и того, что позволила себе столь опрометчиво довериться ему. — Не перестаю спрашивать себя, почему вы все это делали.
— Потому что я страстно желаю вас, — ответил Тейн, ни на мгновение не отрывая глаз от ее лица.
— Вы ведь занимались этим ради вашего собственного развлечения, да? Таков был ваш план — соблазнить добродетельную Честити и посмеяться над ней, когда она не устоит перед вами?
— Ничего подобного! — прорычал он. — Мое вожделение никогда не было притворным. Мой интерес никогда не был мимолетным. Я хочу вас. В своем мире. В качестве своей супруги.
— Выходит, вы увидели меня в Гластонбери и сразу все поняли? Решили, что любите меня?
Честити заметила вспышку предосторожности в его взоре. Потом глаза Тейна сузились.
— Я возжелал вас. Захотел разделить с вами постель, мечтал, как вы лежите подо мной. Понимал, что моя любовь к вам может стать оскорблением для нас двоих. Я никогда не любил ни одну женщину, ни одну фею… или смертную.
Что-то в душе Честити дрогнуло. Страстно желая Тейна, она вдруг осознала, что тоже питала к нему нежные чувства. Первое трепетное ощущение любви расцвело в ней, а темным мужчиной-феей явно двигала лишь похоть. И ничего больше.
— Я знаю, о чем вы думаете.
Она презрительно фыркнула, горделиво расправив плечи:
— Нет, не знаете.
— Если бы я признался вам в любви прямо сейчас, вы посмеялись бы надо мной. Поиздевались бы вволю. Я знаю, что вы не поверили бы мне.
— Похоть и любовь — две совершенно разные вещи.
— Поверьте, никто не знает об этом больше, чем я. Ну же, поверьте мне. Независимо от того, что наплел вам Кром или что говорит вам сердце, вы можете верить мне. Я никогда по своей воле не заставил бы вас страдать.
— Вы уже это сделали.
Склонив голову набок, он внимательно посмотрел на нее:
— Тогда позвольте мне искупить свою вину.
Он снова откинулся на спинку кресла, раскинув руки и позволяя Честити в полной мере изучить его тело. Добродетель во плоти тут же поймала себя на том, что заворожена очарованием мужчины-феи, и, не в силах сопротивляться, она направилась к нему. Честити остановилась, лишь когда ее платье коснулось обтянутых шелковыми бриджами коленей Тейна и она ощутила аромат, исходивший от кожи его обнаженной груди. Он источал запах ее духов и ночного леса. Он заставлял ее уступить… он околдовывал ее…
— Вы заставили меня возжелать вас, — укорила Честити. — Вы прибегли к магии фей, чтобы заставить меня почувствовать к вам страсть.
— Нет, я не прибегал к волшебным заклинаниям и чарам, чтобы обворожить вас. Вы приходили ко мне по своей собственной воле. И каждый раз после этого именно ваше желание приводило меня к вам.
— Вы обманули меня, — прошептала Честити, не в силах ни моргнуть, ни оторвать от него взгляда. Она страдала. Не хотела, чтобы объявшие ее чувства, это только-только открытое для себя страстное желание, ощущение свободы и раскрепощенности, признание скрытых в глубинах души потребностей оказалось лишь сном, навеянным колдовством. Она хотела большего. Чего-то настоящего, реального.
— Нет, не обманывал.
— Значит, я сама обманулась, поверив, что вы — тот, кем на самом деле не являетесь.
— Вы считали меня смертным мужчиной. И я выгляжу точно так же, как смертный мужчина, Честити. Убедитесь сами.
Услышав звук застежки бриджей, Честити потупила взор. Тейн медленно расстегнул брюки, и она зажмурилась, чтобы не видеть непристойного зрелища.
— Пожалуйста, не надо.
— Какое, однако, стыдливое целомудрие… — прошептал он. — Удивляюсь вашей реакции, ведь я видел вас обнаженной. Ощущал мягкость ваших грудей и сладость вашего лона…
— Нет!
— Да.
Тейн наклонился вперед и скользнул пальцем вниз по тонким, как паутинка, юбкам ее наряда.
— Вы просто боитесь признаться самой себе. Конечно, вам гораздо легче отрицать собственные желания, ведь я — мужчина-фея. Вы прячетесь за этой правдой, потому что вам не хочется признавать: вас соблазнило то, что вы не можете постичь. Кто-то разрушил вашу броню, вашу добродетель, чтобы взглянуть на женщину, скрывавшуюся под этим покровом невинности. И этот кто-то оказался феей.
Она покачала головой, отказываясь ему верить.
— Но как же ваши сны? — Его шепот пробежал по коже Честити, вызвав волнительное покалывание. Оказывается, этому мужчине-фее все известно! — Как же этот голос внутри вас? Тот самый голос, который говорит с вами, которому я отвечаю, на зов которого иду? Что смертный мужчина мог знать об этом? Нет, лишь мужчине-фее оказалось по силам наконец-то пробудить вас, заставить вас ответить на страсть. Нет, смертный мужчина никогда не смог бы сделать этого с вами!
— Это были лишь глупые сны! — возразила Честити, по-прежнему не желая признавать его правоту.
— В самом деле? Закройте глаза, — приказал неблагой принц.
Стоило Честити подчиниться, как воспоминания о мгновениях в саду внезапно нахлынули на нее. Там был Тейн, со своим большим псом. Перед мысленным взором предстала картина: Тейн между ее ногами, касается ее… О боже, его губы порхали над ее телом, и Честити чувствовала жар и влажность его языка, который смаковал и кружил, пронзая тело волной острого, утонченного удовольствия.
— Теперь вспомнили? — спросил Тейн. — Неужели и это был лишь сон?
— Почему это произошло только теперь? — вскричала Честити, и ее голос сорвался на рыдания. Почему же эти воспоминания вернулись к ней только сейчас?
— Потому что я вернул вам их, — невозмутимо ответствовал мужчина-фея, и Честити увидела, как он снова развалился на стуле, бесстыдно изучая ее. — Тогда было слишком рано показывать вам свою истинную сущность. Вы боялись того, что говорило внутри вас. Вы боялись меня. А я никогда не хотел вызвать в вас страх. Только страсть.
— Вы украли мои воспоминания!
Глаза Тейна потемнели, и он опустил ресницы, поспешив скрыть от Честити свои чувства.
— Вы еще не были готовы к правде.
— Как не готова и теперь, — прошипела она. — Я не понимаю ничего из того, что вы говорите.
— Здесь нечего понимать. Все просто. Вы принадлежите мне.
