«Боже, все должно произойти совершенно иначе!» — рассеянно думал он, пока густое облако похоти затуманивало сознание. Он хотел лишить Честити девственности по-другому — это произошло бы нежно, романтично, легко, как голубиное перышко. Он собирался отнести ее в ванну, целовать ее, гладить ее тело, шептать слова любви, а потом положить на постель и медленно, осторожно скользнуть в глубь ее лона. То, что он представлял сейчас, явно не вписывалось в этот план — Честити с широко разведенными бедрами, сжимающая в руке член, направляющая его к входу в лоно, и ее набухшие груди, призывно покачивающиеся у его рта.
Это похоть пыталась завладеть Тейном. Темный принц не мог этого допустить.
— М-м-м, Тейн… — промурлыкала Честити совсем рядом, ее губы надулись в экстазе, ее пальцы неистово метались по его волосам, ее бедра неистово дергались вверх-вниз в такт движению его пальцев.
— Это так хорошо — так правильно… — вздохнула она.
Но Тейн не хотел овладевать ею вот так. Он вообще не мог разобраться в том, чего, черт возьми, желал, столь разнообразные картины метались в его сознании. Он хотел, чтобы Честити оказалась сверху, хотел наблюдать за тем, как ее тело изогнется перед ним в тот самый миг, когда он скользнет в нее с первобытным, собственническим неистовством… Он хотел заниматься с ней любовью, замечая восхищение в ее глазах, слыша гортанные крики ее оргазма. Хотел умело, основательно трахать ее, пронзая ее тело, заставляя ее понимать, что она принадлежит ему, и только ему.
Боже, как же много всего он хотел! Медленно и нежно — а еще жестко и неистово. Он жаждал всего того, что Честити только смогла бы ему дать. Черт возьми, он не показал ей и малой доли того, чем хотел заняться! Тейн собирался ласкать Честити языком, пробовать на вкус и ублажать ее своим порочным ртом, прижимая к себе, когда она начнет содрогаться в сладостных муках оргазма. Он хотел наблюдать, как эта страстная женщина изучает его тело, хотел видеть ее пухлый ротик, ласкающий его член, прежде чем тот окажется во влажном лоне. Но прежде всего темный принц желал сделать Честити своей как можно быстрее, прежде чем произойдет нечто способное разорвать их связь.
— Тейн! — удивленно вскричала Честити, словно только что очнулась и обнаружила себя лежащей на спине и мужчину, склонившегося между ее бедрами.
По крайней мере неблагой мужчина-фея сделает это в постели. Похоть жаждала овладеть ею прямо на полу.
— Я сказал, что сделаю тебя своей. Ты понимаешь, что это означает, не так ли, Честити?
— Что я больше не буду девственницей.
— Нет, что ты будешь принадлежать мне — только мне.
Честити задохнулась от волнения, потом застонала, ощущая, как беспощадная твердость Тейна скользит в ее тело. Медленно, неумолимо, проникая внутрь ее. Когда Тейн заполнил ее всю, с его уст сорвалось резкое, судорожное дыхание, почти стон.
— Ты такая восхитительно узкая!
— А ты ощущаешься… — Честити извивалась под тяжестью тела Тейна, с наслаждением вслушиваясь в его хриплый стон. — Ты ощущаешься довольно большим.
Ее руки скользнули по мускулистой спине Тейна, пробежали вниз, к его ягодицам, которые казались каменно-твердыми между ее бедрами. Действуя по наитию, она обвила ногами его талию, позволяя ему продвинуться глубже, проникнуть в нее еще дальше.
— Превосходно… — прошептал Тейн, приподнимаясь и сжимая ладонями ее ягодицы. Его взгляд сфокусировался на точке соединения их тел. А потом порочный принц несколько раз пронзил Честити резкими ударами, позволяя ей привыкнуть к размеру мужского естества и чувствуя, как ее лоно все больше увлажняется. Заполняя возлюбленную собой, он не отрываясь наблюдал за ней.
— Честити? — окликнул Тейн хриплым голосом. — Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, пока я делаю тебя своей.
Она послушно встретилась с ним взглядом, и сердце на мгновение замерло, стоило ей увидеть, как отчаянно напрягся каждый мускул его груди и рук — со зрелой, типично мужской силой. Глаза Тейна теперь отливали насыщенным темно-синим, а его губы скривились в порочной, губительной усмешке. Одним быстрым, глубоким ударом он пронзил ее, тут же громко застонав, а потом накрыл ее тело своим и принялся двигаться — неторопливо, позволяя ей привыкнуть к его плоти и ощущению его самого, покачивающегося сверху.
Боль оказалась не такой сильной, как боялась Честити. Она ощутила лишь короткий укол, обжигающее покалывание, которое сразу же сменилось восхитительным осознанием того, что ею овладевает прекрасный темный мужчина-фея.
— Двигайся со мной, — призвал Тейн и, сжав руки Честити в своих, завел их над ее головой. Теперь он плотно прижимался к Честити всем телом, его торс терся о ее груди, приятно щекоча и заставляя сморщиваться ее соски. Постель скрипела, а дыхание Тейна было острее, резче, чем когда бы то ни было. С каждым ударом он все глубже проникал в тело Честити, заставляя ее стонать и подстраиваться под свой чувственный ритм. Внезапно тело Тейна пронзила судорога, и он, громко выкрикнув имя суженой, задрожал над ней. — Я не полюбил тебя в тот день, в Гластонбери, — прошептал темный принц, — но я могу сказать, что люблю тебя сейчас.
Честити попыталась что-то ответить, но он коснулся ее губ пальцами.
— Когда ты уедешь отсюда сегодня вечером, ты не отправишься на маскарад, как было запланировано. Ты сошлешься на головную боль и вернешься домой. А потом, — еле слышно добавил Тейн, — ты нанесешь на кожу духи и ляжешь в постель, ожидая меня. Я приду к тебе. Возьму тебя. Назову тебя своей.
Глава 15
Кром пристально рассматривал женщину в затененном зале. Мэри Леннокс была чувственным созданием, взывавшим к его низменным желаниям. Внешне Кром казался типичным благим мужчиной-феей. Но внутри, однако, он ничем не отличался от своих темных врагов. И не мог отрицать, что в его жилах текла кровь его отца. Вязкая. Темная. Горячая.
Мэри застенчиво подняла на Крома взгляд, с показным простодушием похлопав своими длинными, черными, густыми ресницами, за которыми темно-синие глаза сияли всем, чем угодно, но только не невинностью.
Она разительно отличалась от своих сестер. В ней не было ни капли того, что составляло их сущность. Кром спрашивал себя, понимает ли это сама Мэри. Беспокоит ли это ее. Когда она прижалась спиной к стене, нырнув в тень глубже, так, что теперь темнота поглощала ее, благой понял: Мэри это нисколько не заботило. Она была такой, какой была. Самой собой.
— Чем же я обязана удовольствием общения с вами? — пролепетала Мэри совсем не тонким и нежным, а скорее чувственно-хриплым голосом, будто взывавшим к члену Крома.
— Ваша сестра… Где она?
Мэри нахмурилась, но тут же просияла улыбкой и придвинулась к нему всем своим чувственным телом.
— Так вы уже ее потеряли?
Кром потерял способность думать, когда ее груди коснулись его торса. Благой мужчина-фея желал грубо овладеть ею. Трахать ее без чувства и смысла. Но Честити он хотел больше. Его двору требовалась добродетель — и это соображение перекрывало физическое желание, которое он чувствовал к Мэри. Сейчас Кром был объят гневом. Тревожился, что его неблагие враги сумели первыми заполучить Честити, несмотря на все меры предосторожности, несмотря на стражу и шпионов, которых он внедрил в дом Леннокса. Что же произошло? Честити и две ее других сестры должны были уже приехать на маскарад.
