Я похлопала в ладоши, заполняя оглушительными хлопками пирамиду – Ты рано радуешься. Здесь, по-моему, кроме жертвоприношений, ничего нет. Майя вообще были помешаны на них. В порядке вещей было выращивать мальчиков специально для этого. И жертвы-то всегда приносились в дар богам, – Ло задумался и, видя мое недоумение, пояснил: – А тут, кажется, сатане. Весьма странно. Я бы сказал, неординарно. Хотя, кто знает, какой народ жил на земле того времени. Можно лишь предполагать, – Ло замолчал, а затем добавил: – Как и всегда.
– Ну, а зачем тогда ты говоришь о майя?
– А о ком мне еще говорить, если мы сюда прилетели из-за рисунков в городе майя?
Он уже не радовался догадкам, и я решила оставить его с расспросами.
Ллойд долго и внимательно смотрел на рисунок, ощупывал каждую деталь. То, о чем он заговорил, заставило меня еще больше занервничать. На рисунке были изображены жертвы, которыми задабривали сатану: нижняя часть рисунка изобиловала фрагментами преисподней. Ллойд предположил, что когда индейцы убили зловещее человеко-существо с рогами, то испугались сатаны, после чего началась серия жертвоприношений, во время которой умерщвляли не только воинов, но и мальчиков, и девушек.
В верхней части рисунка от круглого помещения (откуда начался наш спуск) вниз по спирали уходил к подземной пирамиде (помимо ступенек) еще и колодец в виде шахты. Судя по первым рисункам, в колодец вначале сбрасывали воинов и мальчиков. Бедняги катились по спиралевидному колодцу и вряд ли оставались живы к концу пути. В самой пирамиде четыре воина, похожие на тех, что сейчас стояли по четырем углам, заполняли жертвами крайние восемь каменных саркофагов, кроме большого саркофага по центру. Его черед пришел, когда крайние были заполнены. Для чего и стали приносить в жертву девушек.
История с девушками занимала центральное место рисунка. На площади собирался народ. Среди местного населения выискивали, вероятно, красивых из них, устраивая подобие конкурса красоты, где и выбирали «избранницу сатаны». Девушку обнажали, усаживали в закрытый катафалк, украшенный цветами, и под вой рогов и бой барабанов процессия отправлялась к круглому помещению. По прибытии на место катафалк открывали, выводили жертву, далее, как предположил Ло, дрожавшую от испуга «избранницу сатаны» обводили вокруг храма для того, чтобы сатана увидел прелести невесты и по достоинству мог их оценить. После чего ее одевали в свадебный наряд, осыпали лепестками роз и бросали вниз. Кувыркаясь, она падала к пирамиде в подземелье.
С окончанием ритуала начиналось всеобщее ликование, или, по словам Ло, гуляние на «свадьбе сатаны». Такие «свадьбы» продолжались одна за другой, пока не заполнился девятый саркофаг.
Ллойд замолчал и посмотрел мне в глаза.
Меня затрясло от подробностей, захотелось во что бы то ни стало выбраться из этого ада под названием «погребальная камера». Я выхватила из рук Ло фонарь и с ним уткнулась в нижнюю часть рисунка, где по центру в адском огне высечены 9 прототипов чудовищных саркофагов из камня. Ничто тут не напоминало о выходе. Но я вплотную прильнула именно к ним. Для меня девять саркофагов оставались единственной надеждой. Мне хотелось найти вокруг них ну хоть что-то, напоминающее о «выходе». Потому что все изображенное на рисунке сводилось к девяти каменным саркофагам как символам жертвоприношений, а их очертания на фоне общего рисунка смотрелись более выпуклыми.
Дотронувшись до них, я почувствовала покалывание в подушечках пальцев. Из-за безысходности я не отдернула руку и, более того, даже не испугалась; я принялась более тщательно оттирать краем футболки выпуклые силуэты саркофагов. Очередь настала того самого, девятого, обособленного в центре, где и стояли мы. На ощупь он оказался теплым. Немного потерев его поверхность, я увидела сверкание. С азартом очистила до конца и с фонариком приблизилась вплотную. От выпуклого силуэта точным и ровным столбиком света отошел слабый лучик и уперся в наклонную поверхность пирамиды. Я отвела фонарь, и луч исчез.
Теперь Ло в азарте выхватил из моих рук фонарь. Он испробовал несколько вариантов с углом освещения. Мы убедились в том, что исходивший от копии саркофага луч сохранял одно и то же направление и не становился более мощным.
Ллойд вложил в мою руку фонарь и попросил меня подсвечивать саркофаг. Сам он подобрал с платформы прорезиненный кусок корпуса от разбившегося фонаря, резво заскочил на рисунчатую плиту этого девятого саркофага и не смог дотянуться до настенной плоскости пирамиды: ровно к тому месту, куда упирался лучик. Ло проделал несколько попыток, чтобы сделать отметку на стене, но так и не смог. Отчаявшись, он опустил руки.
– Может, и правда, Ло, кто-то не хочет, чтобы мы выбрались отсюда? – произнесла я тихим, уставшим, отрешенным голосом с внутренним смирением к происходящему.
Стоя на каменном саркофаге, Ло повернулся в мою сторону. В это же время я прочитала ужас на его лице. У него округлились глаза, отвисла челюсть, и он замер с открытым ртом. Я лишь понимала – это «что-то» или, не дай бог, «кто-то» находилось позади меня. Колючий холодок пробежал по спине. От охватившего меня ужаса я почувствовала на голове каждый волосок. Мое тело пронзил озноб.
Ло не шевелился, он даже не моргал. Я же буквально остолбенела от страха и не могла говорить: у меня словно пропал дар речи.
Пауза тянулась, а за моей спиной ничего не происходило. Я решила, что если суждено случиться плохому, то пусть я увижу, в чем дело. Ватными по ощущению ногами, цепенея от страха, словно каменная глыба, я начала медленно поворачиваться.
Глава пятая (стр. 55)
Пленение
За спиной я не увидела ничего. Меня осенило – это очередная и, на мой взгляд, дурная шутка. Я повернулась к Ллойду, готовая наброситься на него. Но парень продолжал стоять, и его вид не казался наигранным. Я опять повернулась к Ло спиной. Пребывая в напряженной растерянности, я попятилась вдоль саркофага к нему, задела рукой его ноги и тут же их обхватила.
– Лл… Ллойд, скажи, что происходит?
– Воин, – коротко ответил он.
– Что воин?
– У воина слева нет копья в руке.
Я тоже совершенно точно помнила, что все четверо одинаково держали копья. Трясущейся рукой я осветила статую. Воин находился в прежней позе, а его копье лежало на массивной верхней плите соседнего с ним каменного саркофага. Я перевела луч на другого воина, затем осветила остальных двух. У всех троих ничего не изменилось – копья находились в их руках: упирались в платформу, и каждая статуя с силой сжимала копье кистью руки. Удивительно еще и то, что в пирамиде каждый шорох хорошо слышен, а удар копья о камень должен был бы нас оглушить, но мы не слышали падения копья.
– Много пишут о том, – выдавила я из себя, – что в присутствии охранителей не должно вершиться никакого бесчинства. А вторгнуться к ним, как известно, первейшая тому причина.
