Во рту что-то непривычно плотное и вязкое мешало мне пошевелить языком, не давая возможности заговорить. Я разжала губы.
– Ануш, – услышала я над собой, и это заставило меня поднять отяжелевшие веки. Я увидела склонившегося надо мной Джэя. Он не сводил с меня глаз и плакал. Плакал и пытался изобразить для меня улыбку. Вместо этого плотно сжатые губы сильно дрожали. Джэй держал меня точно также, как тогда в Чичен-Ице, где я потеряла сознание. Только теперь он легонько покачивал меня, прижимая одной рукой к себе, а другой рукой ладонью он придавливал что-то мягкое к середине моей груди, стараясь удерживать как можно плотней. Я хотела прижаться к нему, но не смогла и поморщилась от боли.
– Тихо, тихо, тихо, – прошептал Джэй. – Не надо шевелиться.
Все мое тело казалось чужим.
– Что со мной? – выговорила я.
– Потерпи. Я уже позвонил, и они вот-вот должны подъехать, – он смотрел на меня, и с каждым его словом в глазах появлялось еще больше слез. – Я прошу тебя. Я не знаю, что мне надо еще сделать, но, пожалуйста, Ануш, не умирай. Я не хочу только вспоминать о тебе. Мне надо тебя слышать, видеть твои глаза, смотреть, как ты улыбаешься. Я не представляю себе, как это, если нельзя прикоснуться к тебе.
– Ты можешь меня поцеловать? Я никогда этого не делала.
Он наклонился ко мне, и его губы плотно прижались к моим губам. Я хотела ими пошевелить, но у меня ничего не вышло.
– У тебя капельки крови на губах, – сказала я, когда он поднял голову.
Он плотнее сжал губы, чтобы не было возможности видеть кровь.
– Я так и не узнала, что значит быть с любимым наедине, но я рада, что ты сохранил себя в глазах Айи, что у нас ничего не произошло, кроме этого поцелуя… Я никогда не хотела чем-то расстроить тебя. Если что и способно было сильно огорчить меня, так это видеть, как тебе больно… Помнишь, тогда, в Чичен-Ице, мы стояли у священного колодца, и ты мне сказал: в принципе все это… предназначалось, прежде всего, для церемоний жертвоприношения… И еще ты говорил мне, что народы Мезоамерики верили, жизнь и Солнце существуют благодаря жертве, – мне было тяжело говорить и я помедлила, чтобы набраться сил. – В Айе живет частичка тебя. Наверное, и наше с тобой знакомство, в принципе, предназначалось, прежде всего, для жер… – он не дал мне договорить, поцеловав меня в губы; когда он снова поднял голову, я почувствовала на губах его соленые слезы. – Я собиралась стать ученым, потратить всю жизнь на то, чтобы познать истину. Ведь у каждого человека есть потребность понять смысл жизни, познать внутренние состояния. Это от рождения. Но с тобой я поняла самое главное – надо задавать честные вопросы себе, и тогда честные ответы неизбежно приведут к нашему Творцу.
Последний раз я оглядела лицо Джэя; и перед тем, как закрыть глаза, сказала на прощание:
– Я люблю тебя… Мое в тебе счастье тоже не было бесплодно.
* * *
Ко мне снова спустился Ангел-Хранитель. Мы стояли в пространстве густого насыщенного молочного цвета.
– Я пришел, чтобы тебя направить к Нему на Суд. Ты готова?
– Если б не мои слова, заставившие Ллойда совершать тот ужас, было бы спокойней.
– Помнишь: «На то они и другие, чтобы нам быть разными». Каждый сам за себя в ответе и каждый сам решает, где лежит нормальный плод желаний. А за всю жизнь мы многое слышим. И не стоит тебе сильно беспокоиться. Ты смогла победить. Перед тем как тебя взять за руку и полететь к Творцу, я хочу, чтобы ты это знала: иди и ничего не бойся, ибо нет ничего дороже, как отдать свою жизнь за другого.
Эпилог (стр. 233)
Новорожденный/ангел-хранитель
– Айя, давай! Еще немножко. Поднатужься, – говорила медсестра, принимая роды.
В радостном ожидании Джэй стоял рядом и двумя руками держал Айю за руку. Точнее, Айя намертво вцепилась в его руки, чувствуя надежную единственную защиту в его лице, несмотря на специализированную оснащенную техникой родильную палату.
Персонал, принимавший роды, готовился к появлению на свет малышки.
Я же сидела на подоконнике. Обхватив руками ноги и подбородком уткнувшись в колени, я с любовью поджидала малышку. Скоро она познакомится со мной – своим Ангелом-Хранителем. А пока что, до знакомства, я присматривала за ней, готовая помочь в любую секунду. Она же делала первые самостоятельные в ее жизни усилия и преодолевала первые возникшие трудности на своем пути. Все шло замечательно, своим чередом! Мне оставалось только радоваться за нее и ожидать ее появления.
Через пару минут, когда ее Планета будет проходить над Землей, малышка появится на свет, чтобы им на мгновение встретиться. После чего я пойду с ней по жизни, руководствуясь жизнеспособностью ее Планеты.
Мне же оставалась пара минут, когда я могла помнить свою прошлую на Земле жизнь. С появлением малышки из моей памяти сотрутся земные воспоминания. У меня начнется новый отчет времени – с Чистого Листа Ангела-Хранителя. Пока я еще не знала, сколько лет жизни отведено на Земле для моей малышки. Но когда ее Планета будет проходить над Землей, это станет первой информацией для моего Чистого Листа.
Я уже начала привыкать к длинным белоснежным дивным волосам и сроднилась с аурой Ангела-Хранителя, что можно было принять за одеяние цвета молнии до пят из очень тонкого виссона, подпоясанного золотым поясом.
Я стала Ангелом-Хранителем, потому как последний в моей жизни шаг привел меня в высшее невинное блаженство. Мне суждено было познать цену единственного поступка, ставшего ничем иным, как Светлым проявлением при жизни.
Что же касается Чувства Сгущенной Вражды, то я предотвратила его разрастание. После выстрела Ллойда от урагана «Трепет» не осталось никакой былой ярости, и абсолютное властвование сил тьмы потерпело крах. Опять-таки это стало возможным благодаря моему последнему шагу при жизни. Правда, не знаю, припасен ли какой-нибудь вариант на этот случай. Знаю только, что тяжело будет поучаствовать в этом Ллойду: ему грозит пожизненный срок. Я и не сомневалась, что «он» так же с легкостью предает, как и заманивает к себе.
Что касается Джэя, то когда-то я полюбила его искренне, до самоотвержения. И зная, что он не способен пережить смерть своего ребенка, я сделала этот шаг, ставший последним в моей жизни… Джэй полюбил меня сильной тайной страстью, но потеря меня не может быть сравнима с потерей родного малого комочка, зачатого в любви.
* * *
P.S. Айя родила девочку. Здоровенькую, пухленькую, с волнистыми волосюшками, прямым, еле вздернутым носиком и красивыми большими карими глазками. Айя попросила Джэя назвать ее Ануш в честь их спасительницы.
Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни, который обещал Господь любящим Его.
