— Дина, подойди-ка сюда. «Начинается», — обреченно подумала Дина. Папа сидел на диване, скрестив на груди руки, и пристально смотрел на приближающуюся к нему дочь. Выражение его лица не подходило ни под одно определение, и Дина затруднялась сказать, собираются ее ругать или хвалить.
Рядом с отцом, как это ни странно, сидел Максим, копируя его позу. Брат смотрел торжествующе — судя по всему, он уже предоставил родителям свою версию похождений в треугольнике, где он выступал главным героем и одновременно противником этой экспедиции. Обелив себя перед родителями, он счел нужным принять участие в судействе над сестрой и, конечно же, не на ее стороне. В комнату вошла мама и тоже присела на диван.
Дина постояла посреди комнаты и робко двинулась к стоявшему в углу креслу. Усевшись в него, она демонстративно уставилась в потолок, потому что под тремя выразительными взглядами чувствовала себя несколько неуютно.
— Значит, так, — произнес папа и замолчал. Воцарилась гнетущая тишина.
— Для тебя что, родители уже ничего не значат? — не выдержала мама. Дина молчала, ожидая, когда же будет предъявлен «обвинительный акт».
— Помнится мне, был у нас разговор, и кто-то обещал мне больше в треугольник не ходить. И был этот разговор не так давно, поэтому отговорки типа «забыла», «не помню» не пройдут. Было такое? — папа строго, как только мог, взглянул на Дину.
— Было, — тихо ответила она.
— Тогда объясни мне, почему я вчера пришел домой и узнал, что ты с утра до ночи гонялась по этому треугольнику?
— Но ведь Полина…
— Об этом потом, — бесцеремонно оборвал Дину папа. — Было обещание, было нарушение обещания. Почему?
Дина обиженно уставилась в окно и решила вообще не отвечать, если с ней так разговаривают. Папе Динины ответы, видимо, и не требовались, потому что решение он принял, судя по всему, уже давно.
— Она там где-то носится до полуночи, а мы тут с ума сходим! — возмущенно крикнула мама.
— В общем, так, — сказал папа. — Ты… И тут раздался звонок в дверь.
Папа поднялся и вышел в коридор. Щелкнул дверной замок, и квартира сразу наполнилась веселым гомоном, радостными восклицаниями, среди которых слышался недоуменный голос Дмитрия Викторовича. Спустя несколько секунд в комнату ввалилась вся семья Поляковых. Елена Сергеевна кинулась обнимать и целовать Динину маму, а Полина, повиснув у Дины на шее, воскликнула:
— Привет, Динка! Чего такая мрачная, спасительница?
Воронцовы слегка опешили от этого нашествия. Полина и Елена Сергеевна бегали от Максима к Дине, от Дины к Марине Владимировне, поочередно целуя и обнимая, бормоча какие-то слова благодарности. Когда общая суета несколько поутихла, Марина Владимировна пригласила всех сесть.
— Ну, что же ты, Саша! — воскликнула сияющая Елена Сергеевна. — Иди сюда.
Сан Саныч, который все это время нерешительно топтался в коридоре, растерянно улыбаясь, прошел в комнату и сел в кресло.
— Мы вас поблагодарить пришли, — радостно сообщила Елена Сергеевна.
— Ну что вы, — смущенно произнес Дмитрий Викторович. — За что?
— Как за что? За Сашу. Уж не знаю, как он бы и выбрался один.
— А-а, — протянул Дмитрий Викторович, — да-да. Максим что-то рассказывал.
Было ясно, что Максим представил собственную версию освобождения Сан Саныча, наверняка по-своему объяснив произошедшее с Поляковым.
— За детей ваших чудесных, — продолжила Елена Сергеевна. — Саша говорит, что освобождением только им обязан.
— Да-да, — вставил Сан Саныч, сидевший на самом краешке кресла, скромно положив руки на колени.
— Вы уж не ругайте их, что они вчера так поздно, — Елена Сергеевна просяще посмотрела на Дмитрия Викторовича. Воронцов-старший подумал, что просьба моментального ответа не требует, и, нахмурившись, рассматривал рисунок на паласе. Но Елена Сергеевна решила добиться своего и спросила:
— Хорошо? Дмитрий Викторович заерзал под ее взглядом на месте и, согласно кивнув, ответил:
— Ладно. Вздохнув с облегчением, Елена Сергеевна обратилась к Дининой маме:
— А какие у вас планы на сегодняшний вечер?
— Да, я…
— Простите, — перебил ее Сан Саныч, — а можно водички попить?
— Конечно, конечно, — засуетилась Елена Сергеевна, — я сейчас.
— Да нет, спасибо, меня Дина проводит, — сказал Сан Саныч и, поднявшись с места, вышел в коридор. Дина последовала за ним. Войдя в кухню, Дина взяла стакан и пошла к раковине, чтобы наполнить его водой.
— Ну, и как у вас дела? — поинтересовалась она.
— Да не стал я рассказывать своим, что я их не помню. Расстроятся ведь. Сказал, что частично память потерял, — ответил Сан Саныч. Дина протянула ему стакан с водой.
— Да нет, спасибо, — он поставил стакан на стол. — Я ведь тебя специально на кухню вызвал.
— Зачем? — встревожилась Дина. — Случилось что?
— Да нет, — улыбнулся Сан Саныч, — У меня к тебе вопрос. Я бы, конечно, и у своих спросил, но они теперь как услышат что-нибудь, касающееся треугольника, чуть не в обморок надают.
Он вынул из кармана небольшую белую пирамидку и поставил ее на стол. Пирамидка перевернулась и встала на один из углов, покачиваясь из стороны в сторону, как ванька-встанька.
— Видала такую штуку? — весело спросил Сан Саныч, глядя на раскрывшую от удивления рот Дину.
— Нет, — ответила та.
— Так вот, — продолжил Сан Саныч. — Ты рассказывала, что я двигатель вечный собирал? А не помнишь ли, получился он у меня?
— Полина говорила, что не получился, — после минутного раздумья сказала Дина. Сан Саныч загадочно усмехнулся и, сунув пирамидку в карман, подмигнул девочке.
— То ли еще будет, — рассмеялся он и вышел из кухни.
ГЛАВА XIII КАК ТРУДНО БЫТЬ ГЕРОЕМ
Никто никогда не пытался измерить скорость распространения слухов и новостей. Они разносятся совершенно непонятным образом, и найти первоисточник не всегда представляется возможным.
Дина, привыкшая жить в больших городах, где даже соседи по лестничной площадке не всегда знакомы, впервые столкнулась с этим необъяснимым явлением — распространением новостей в маленьком городишке — и была просто поражена масштабами и скоростью передачи информации в Сергиевске.
Причем происходило это без каких бы то ни было новомодных технологий, а старым дедовским способом, с помощью которого, наверно, еще первобытные люди узнавали, что в соседнем племени в моду вошли не полосатые, а пятнистые шкуры. Когда в понедельник утром Дина вышла во двор и стала поджидать Полину, ей пришлось поздороваться с несколькими людьми разных возрастов, которых она до этого в глаза не видела. А люди эти, как ни странно, знали ее по имени и раскланивались с ней, как со старой знакомой.
