— Ну, камушек, ну, миленький! Давай, работай! Мне без тебя никак. Она вернулась в свою комнату и снова засела за учебники, положив камень рядом.
Через пять минут стало ясно, что с камнем случилось что-то непоправимое. Дина села и обреченно подумала: «Кончилась лафа».
Камень мертвым грузом лежал рядом, отсвечивая отмытым до блеска боком. Дина с досады спихнула его на пол.
— И чего тебе не хватало? — проворчала она. — Нет, вот. Обязательно надо все испортить.
Если бы это случилось с ней раньше, она бы не придала этому событию большого значения. Дина и раньше училась неплохо, и снова засесть за учебники ей, в общем-то, не составило бы труда. Камень был хорош лишь тем, что освобождал от нудной зубрежки, на которую уходила львиная доля свободного времени. Будь Дина обычной ученицей, пусть и не из худших, было бы не страшно иногда съехать с пятерок на что-нибудь пониже да поменьше. Невелика беда. Но кроме того, что она сделалась редкостной отличницей, каких наверняка в каждой школе хватает, она теперь стала кумиром для мальчишек и девчонок всех возрастов. Как же — ходила в треугольник, спасла человека.
Отличница, схлопотавшая тройку, — это одно, а вот безупречный кумир, вдруг съехавший на те же самые тройки, — это совсем другое.
— Что же делать? Что же делать? — Дина ходила из угла в угол. «А может, постучать по нему?» — вдруг осенило ее.
Она вспомнила, что когда батарейки в пульте дистанционного управления для телевизора стали садиться, Максим постучал по ним молотком, правда, немного погнул их, но они снова начали работать.
Дина метнулась из комнаты и, прихватив из ящика с инструментами молоток, вернулась обратно. Она положила камень на стул и легонько стукнула по нему. Молоток отскочил с гораздо большей силой, нежели Дина приложила для удара. Дина попробовала еще раз — камень заметно отпружинил, как будто был резиновым.
Тогда Дина размахнулась посильнее и тюкнула по камню. Раздался глухой удар, камень треснул и развалился на несколько неровных частей. Внутри синий цвет камня был еще более насыщенным и искрился маленькими блестками. Дина засмотрелась на это великолепие, забыв на секунду, зачем она все это затеяла. Потом, очнувшись, она схватила самый большой кусок и снова села за учебники.
Попытавшись вспомнить прочитанное, Дина опять убедилась, что камень потерял свои способности, видимо, навсегда. Она отложила сияющий синевой кусок в сторону и горестно взглянула на кипу учебников, которые ей теперь предстояло штудировать часами, чтобы выучить заданную тему.
«И ведь не поделишься ни с кем бедой, — подумала Дина. — Никто про камень не знал».
Она взяла в руки учебник по истории и, открыв на нужной странице, приступила к старому доброму способу — обычной зубрежке.
Через полчаса она оторвалась от книги и с ужасом обнаружила, что дошла только до половины.
— Неужели я раньше всегда так учила? — удивилась Дина. — С ума же сойдешь столько запоминать.
Через час она захлопнула учебник и с облегчением вздохнула. Дверь приоткрылась, и в комнату просунулся Максим.
— А-а, ты учишь?
— А что там? — поинтересовалась Дина.
— Да там твои «Секретные материалы» начались.
— Я поучу, — сказала Дина. Максим вытаращил глаза.
— Ты не заболела? Я ж тебя сроду за учебниками не видел. А тут часами не выходишь. Олимпиада, что ли?
— Олимпиада, — ответила Дина и уткнулась в учебник, давая понять, что тратить время на разговоры она не собирается. Максим понятливо кивнул и закрыл за собой дверь, стараясь не шуметь.
Дина опять углубилась в древнюю историю, вполголоса повторяя каждое прочитанное предложение.
Наступил вечер. Вся семья Воронцовых сидела у телевизора и смотрела фильм, напичканный огромным количеством взрывов, стрельбы и криками умирающих негодяев. Дмитрий Викторович переключил на другой канал, и на экране появились титры, сопровождаемые легко узнаваемой мелодией Роберта Майлса.
— А что же это Дина сегодня свои «Секретные материалы» не смотрела?
— Да я звал ее еще час назад, когда они только начинались, но она не пошла, — Максим снова переключил на боевик. — Говорит, учить надо, олимпиада там у нее какая-то.
— Ну, тогда конечно, — согласился отец. Марина Владимировна отложила книгу, которую читала, и, поднявшись с кресла, сказала:
— Олимпиад будет много, а здоровье одно. Переутомляться тоже не следует.
Она подошла к комнате Дины и приоткрыла дверь. Дина уснула на диване, не вынеся тягот учебы. Учебники валялись на диване, на полу, и даже в руках Дина держала раскрытую книгу.
Марина Владимировна собрала разбросанные тетради и книги, достала одеяло и укрыла им Дину.
— Умница ты моя, — прошептала она и поцеловала дочь. Выйдя из Дининой комнаты, Марина Владимировна сказала Максиму:
— Сделай телевизор потише. Пусть Дина выспится.
Но Дину и пушкой было не поднять. Сказалось непривычное утомление от такой напряженной учебы. И даже во сне ее преследовали какие-то исторические деятели, появляющиеся чередой, иксы, которые гонялись за игреками.
Когда Дина открыла глаза, то долго не могла взять в толк, какое время суток на дворе. Она помнила, что вечером невзначай заснула, и понять, наступило ли завтрашнее утро или сейчас все еще вчерашний вечер, было трудно. Дина встала с постели. Будильник показывал без пяти семь.
«Если утро, то все равно вставать пора», — подумала Дина и подошла к. окну. На горизонте поднималось солнце, огненным краем освещая видневшиеся вдали холмы.
«У меня ведь сегодня, можно сказать, первый день учебы, — вспомнила Дина. — Точнее, первый день самостоятельной учебы».
Дина села на диван и представила, что ее вызвали к доске. Она глубоко вздохнула и приготовилась рассказать выученный вчера материал, но с ужасом поняла, что почти ничего не помнит. Первый абзац кое-как она пересказала, но запнулась и больше не произнесла ни слова.
Она попыталась еще раз, но от волнения забыла и то, что уже рассказывала. Дина схватила учебник и лихорадочно стала перелистывать его, разыскивая нужную страницу. От отчаяния на глаза навернулись слезы. Буквы расплывались, строчки поплыли, и Дина, отшвырнув учебник в угол, расплакалась. В комнату заглянула мама.
— Дина, пора… Дина! Что случилось? — она встревоженно подбежала к дочери. — Что с тобой?
— Я ничего не помню! — сквозь слезы проговорила Дина. — Вчера учила, а сегодня не помню!
— Ой, господи! А я-то уж испугалась.
Мама села на диван рядом с Диной, внимательно посмотрела на всхлипывающую дочь и вдруг рассмеялась во весь голос.
Дина неуверенно улыбнулась. Потом, все еще со слезами на глазах, начала посмеиваться и в конце концов, вытирая слезы, зашлась хохотом вместе с мамой.
