— Обстоятельства бывают разными. Сдаюсь не я. Сдается мой организм.
— Организм — это ерунда. Главное, собери волю в кулак. Ты сильная, у тебя получится.
Я бессильно откинулась на спину.
Вскоре от усталости нас потянуло в сон. Мы склонились друг к другу и закрыли глаза. Боль пульсировала во всем теле и не давала расслабиться. Я внимательно посмотрела на Макса:
— Слушай, ты когда-нибудь любил? — тихо спросила я, стараясь не очень глубоко дышать.
— Почему «любил»? Я и сейчас люблю.
— Кого?
— Одну девушку.
— А где она сейчас?
— Умерла.
— Как?
— Разбилась на машине.
— Ты ей так верен?
— Да.
— Но ведь она мертвая!
— Ты считаешь, что любят только живых? Я люблю ее ничуть не меньше, чем тогда, когда она была жива. Просто я от нее отвыкаю… Ведь в любви есть привычка.
— А что, по-твоему, любовь?
— Любовь — это вечность.
— Почему?
— Потому что если чувства умирают, то это не любовь. Истинное чувство бессмертно.
— Странно…
— Что странного?
— Слышать такие рассуждения от мужчины.
Мы замолчали и скоро задремали. Мне снилась вода, которую я все пила и пила…
Сон был тревожным. Я вздрагивала и открывала глаза, стараясь понять, где я и что со мной. Из чащи слышались странные непонятные звуки, вызывающие тревогу. Я все время чесалась и била комаров, которые зудели над ухом и норовили побольнее меня укусить. Макс что-то бормотал во сне и стонал.
Тихонько надвигался рассвет. Потянуло прохладой, мокрая от ночной росы трава неприятно промочила мою одежду. Я озябла. Макс спал, открыв рот и тяжело дыша во сне. Я попыталась встать, но у меня тут же закружилась голова.
— Привет, — услышала я.
— Ты как?
— Не подумайте, что хорошо! А как ты себя чувствуешь?
— Умираю от жажды и холода. Кажется, у меня температура…
— Сейчас попробуем найти какой-нибудь источник. Может, тут есть ручеек или родник? — Макс с трудом сел.
— Осторожно.
— Как твой нос?
— Ноет, сил нет.
— Ничего, до свадьбы заживет. Сейчас пластические хирурги чудеса творят.
— Ты хочешь сказать, что он будет кривой?
— Я хотел сказать, что всё обойдется. Это я увлекался боксом, у меня был перелом переносицы. Все срослось. Видишь, никаких следов. А как нога?
— Нога сломана.
— Перелом нужно зафиксировать какими-нибудь дощечками. Главное при переломе, чтобы нога оставалась неподвижной. Ты потерпишь боль?
Я не знала, как мне ответить на этот вопрос. Способна ли я терпеть боль? Возможно — да, а возможно — уже и нет.
— Знаешь, я проснулась от собственных слез. Я плакала даже во сне.
— А я вырубился как убитый. Мне даже ничего не снилось.
— Ты разговаривал во сне и громко стонал.
Я больше не могла терпеть назойливых насекомых, ползающих по телу и лицу и летающих вокруг меня. Тело горело от красных аллергических пятен, образовавшихся от укусов различных тварей. Нужно встать! Я обязана это сделать, потому что Макс слишком слаб и не сможет меня нести. Чем больше я буду лежать, тем меньше у меня будет шансов остаться в живых.
Макс погладил меня по волосам.
— Ну ты и лохматая! Давай руку, помогу подняться.
— Я должна встать сама.
— Ты сможешь?
— Попробую.
Я, превозмогая себя, стала подниматься.
— Умничка! Молодчина! — подбодрил меня обрадовавшийся Макс. — Давай, давай, сейчас всё получится. Ты — супер!
— Сам же сказал, что я размазня, — напомнила я и буквально повисла у него на плече.
— Я был не прав. Хотел тебя разозлить, чтобы ты пришла в себя и стала активной. Опирайся на меня и попробуй шагнуть. Только не вздумай наступать на больную ногу, тащи ее волоком.
Я послушалась Макса и сделала несколько довольно трудных шагов.
— Ну вот видишь, у тебя все получается. А ты боялась.
— Нога болит. Ее словно разрывает на части.
— Сейчас мы найдем подходящие палочки и зафиксируем перелом.
— И пить хочу до смерти.
— Найдем. Главное, не сидеть на месте. Главное — двигаться.
Мы двинулись в путь. Макс почти тащил меня на себе.
Справа виднелась лесополоса, а слева простирался зеленый луг.
— Если найдем реку, — говорил Макс, — мы обязательно придем к людям. Только бы угадать, в какую сторону идти…
— С чего ты взял, что у реки могут быть люди?
— С того! На реках стоят деревни, могут удить рыбу рыбаки, можно встретить охотника, да и вообще…. На то она и река.
Неожиданно с неба закапало, полил дождь, он усиливался прямо на глазах. Мы подняли головы и жадно разинули рты. Если бы кто-то раньше сказал, что я так сильно обрадуюсь дождевой воде, я бы никогда не поверила. Капли падали мне прямо в рот, смачивали пересохшие губы. Дождь лил как из ведра. Он смыл с нас ночную грязь и, слава богу, быстро закончился. Я почувствовала себя значительно лучше.
Взглянув на Макса, я поняла, что ему нехорошо.
— Макс, что с тобой?
— По-моему, у меня поднялась температура. Ничего страшного.
— То, что у тебя температура, страшно уже само по себе. Я никогда не считала жар безобидным явлением. Жалко, что у нас нет хотя бы аспирина.
— У нас много чего нет… Предлагаю двигаться дальше.
— Это верно… Но куда? Туда, где нас никто не ждет? — Я вновь разволновалась. — Откуда у тебя такая уверенность, что где-то здесь есть вода и люди? У меня, например, такой уверенности нет. Как и в том, что мы останемся живы. Просто нет, и всё. Мы погибнем?
— Перестань. С какой стати?
— Ответь мне.
— Хорошо, отвечаю, — Макс занервничал. — Мы не погибнем, а обязательно выберемся. Обязательно! Мы вылезем из этого дерьма, будем есть черную икру и пить самое дорогое шампанское.
Я вновь оперлась на плечо Макса. Внезапно мне пришла в голову мысль, что я ужасно выгляжу. Свалявшиеся волосы, похожие на самый настоящий валенок. Лицо, покрытое синяками и кровоточащими ссадинами, сломанные нос и нога… Разорванная одежда, вернее, все, что от нее осталось. Я смущенно взглянула на Макса. Он уловил мой взгляд и пристально посмотрел мне в глаза.
— Ты что так на меня смотришь?
