— Вот разрисуешь мне весь дом и поедешь, — улыбнулся Борис и ласково потрепал меня за сосок.
Я закрыла глаза, чтобы скрыть свое недовольство, и подумала о том, что Борис — просто бесчувственный дурак. Мог бы сказать мне о том, что в это путешествие мы обязательно поедем вдвоем, что он просто подарит мне эту поездку, потому что хочет показать мне красивейшие места на Земле. И не надо намекать на то, что на поездку я должна заработать сама, советчики типа Бориса мне в этом вопросе совсем не нужны.
— Значит, ты предлагаешь мне разрисовать еще одну стену?
— Предлагаю.
— Тогда завтра я заеду домой, возьму что-нибудь из вещей и вернусь.
— Не нужно заезжать домой, — категорично заявил Борис. — Скажешь Галине Петровне, что тебе нужно купить. Она поедет и купит.
— Откуда она может знать, что мне нужно? поразилась я такому ответу, но в глубине души порадовалась тому, что Борис не хочет меня отпускать и готов потратить на мой гардероб хоть какие-то деньги.
— Поверь мне, моя домработница толковая женщина. Она купит все, что ты пожелаешь.
— Я не сомневаюсь в том, что она толковая, но ведь мы с ней принадлежим к разным поколениям. Она просто не может знать, что нужно мне.
— У нас тут полно магазинов, и в них работают продавцы твоей возрастной категории, — как-то недовольно сказал Борис. Видимо, он терпеть не мог, когда кто-то перечил ему.
— Может быть, мне поехать вместе с Галиной Петровной? — осторожно поинтересовалась я. Думаю, так будет лучше.
— Нет, — отрезал Борис и сел рядом со мной так, чтобы подчеркнуть все достоинства своей мускулистой фигуры.
Признаться честно, его категоричное «нет» насторожило меня очень сильно. Подобная ситуация была непривычна. Я вообще не могла понять, как мужчина, который для меня ничего не сделал, может что-то мне запрещать.
— Что значит «нет»? — удивленно спросила я.
— Это значит, что нет.
— Борис, вообще-то я ехала к тебе всего на один день. Мне бы квартиру проведать.
— А что с ней будет, с твоей квартирой? У тебя там что, ценности или какой-нибудь антиквариат? — в очередной раз усмехнулся он.
— У меня нет ни ценностей, ни антиквариата, — холодно ответила я. — Но это никак не страхует мою квартиру от ограбления. Воры могут залезть в квартиру даже за допотопным магнитофоном. И вообще, у меня есть своя жизнь. Я начинаю чувствовать себя какой-то пленницей.
— Пленница ты моя, я просто хочу, чтобы ты никуда от меня не уезжала.
— Это правда?
— Правда.
Борис взял меня на руки и обнаженную понес в дом. Я улыбнулась, потому что его последние слова мне очень даже понравились. А ведь Ольга была права: я на верном пути.
Глава 8
Я проснулась посреди ночи от каких-то странных звуков, доносившихся из открытого окна, и, подняв голову, обнаружила, что Бориса нет рядом.
— Борис! — позвала я и, не получив ответа, подошла к окну.
На территории дома были слышны непонятные стоны, хрипение, приглушенные крики. Почувствовав, как по моему телу побежали мурашки, я прокричала в окно:
— Борис! Борис, ты где?!
Поняв, что вряд ли дождусь ответа, я бросилась в ванную, не сомневаясь, что Борис там, но мои надежды не оправдались. Бориса не было в доме. Накинув первый попавшийся банный халат, я выскочила босиком на улицу и прислушалась к странным звукам, напоминавшим стоны, перемешанные с рыданиями.
— Да что ж это такое делается? — с отчаянием произнесла я и, осознав, что звуки доносятся из того самого странного домика, сделала в его направлении несколько шагов и остановилась.
— Борис?! Борис?! — Крик замер у меня на губах, а первобытный страх парализовал члены.
Я чувствовала, как путались мысли, меня затошнило от страха. Ведь я совсем не знала, что же на самом деле творится по ночам в том страшном доме. Мне стало настолько плохо, что я почувствовала, что могу в любой момент упасть в обморок.
А затем все стихло. Ни стонов, ни всхлипов, вообще никаких звуков. Я с ужасом смотрела, как Борис выходит из бытовки. Увидев, что я на грани истерики, Борис со спокойным выражением лица сказал:
— Барсу опять плохо. Пришлось делать укол.
— Что?
— Я говорю, Барсу плохо. Пришлось ему помочь.
Заметив, что я разглядываю кровавые пятна на его голубой рубашке, Борис сделал попытку улыбнуться.
— Барсу почти каждую ночь плохо. Пока делал ему перевязку, он меня всего кровью забрызгал. Сейчас вроде успокоился. Уснул.
— Врешь ты все! — крикнула я и попятилась. — Нет у тебя никакой собаки и не было никогда!
Недолго думая, я побежала к массивным воротам в надежде, что мне все же удастся покинуть территорию дома. Но, как я и думала, ворота были заперты и у меня не оставалось никаких шансов выбраться из этого ада.
Я металась в истерике из угла в угол и с ужасом прислушивалась к глухим шагам Бориса где-то совсем рядом со мной. Я пыталась ускользнуть от преследователя, который нервно выкрикивал мое имя, и искала хоть какую-нибудь лазейку или щель в заборе, через которую могла бы выбраться на свободу. Споткнувшись о булыжник, я рухнула на землю и вскрикнула от резкой боли: по всей видимости, я разодрала колено. Увидев сочащуюся из раны кровь, я вконец обезумела и закричала:
— Не подходи ко мне! Слышишь, не подходи! Я не знаю кто ты и чем ты занимаешься! Каждую ночь у тебя рубашка в крови!
Мой преследователь схватил меня за волосы и злобно прошипел:
— Заткнись, сука!
Но вместо того, чтобы заткнуться, я еще сильнее забилась в истерике:
— Пожар! Люди добрые, дом горит! Помогите! Пожар! Пожар!
Таким образом я пыталась докричаться до людей, спящих в соседних особняках, и привлечь к себе внимание. Когда кричишь: «Пожар!», люди волей-неволей выскакивают из своих домов. Мне хотелось только одного: чтобы Борис был вынужден открыть ворота, а у меня появилась возможность как можно быстрее и как можно дальше бежать отсюда.
Я хотела крикнуть еще раз, но не успела. Борис нанес мне оглушительный удар по голове, от которого я моментально потеряла сознание.
…Я очнулась от дикой головной боли и посмотрела на сидящего рядом Бориса. Пытаясь припомнить события прошлой ночи, я почувствовала легкую тошноту. Борис сидел на краешке кровати и задумчиво смотрел на меня.
— Очухалась?
— Голова очень сильно болит. Уже утро?
— Утро.
Я нащупала огромную шишку на голове и, с трудом встав с кровати, подошла к зеркалу. Из зеркала на меня смотрело бледное, изнеможенное, несчастное существо с синяком на пол-лица и окровавленным ухом.
