— Только не плачь. Все самое страшное позади. Значит, он так тебя наказал… Сволочь, ну что скажешь!
Услышав позади себя шаги и ненавистный голос Бориса, я обернулась и, увидев, что он бежит по освещенной улице нам навстречу, схватила Асю за руку и прокричала:
— Побежали!
Но вместо этого Ася тяжело задышала и бессильно опустилась на землю. Поняв, что нам вдвоем не спастись, я сделала предупредительный выстрел, пустив пулю в землю, дав тем самым Борису понять, что лучше ко мне не приближаться. Борис остановился и взял меня на прицел. Тогда я посмотрела на освещенные окна соседних домов и закричала:
— Помогите! Срочно выходите из своих домов! Люди! Помогите! Ваш сосед — преступник! Он свою жену два года в погребе держал! Помогите этой несчастной женщине!
Прозвучал выстрел, я почувствовала, как обожгло ногу, словно на меня плеснули кипятком. Не желая испытывать судьбу, я стала палить в Бориса, когда обойма опустела, несмотря на обжигающую боль в ноге, побежала к КПП.
Я услышала голоса. Это собирались люди. Я оглянулась и увидела, что Ася упала на землю. Добежав до КПП, я посмотрела на скучающих охранников, которые развлекались тем, что разгадывали кроссворд, и крикнула:
— Ну, что вы сидите?! Быстро бегите к пятнадцатому дому! Хозяин, моральный урод, жену два года в погребе держал, а сейчас ее застрелил! Поторопитесь, быть может, ее еще можно спасти!
Выбежав за территорию поселка, я подбежала к машине, в которой меня ждала Ольга, и, зарыдав, села на переднее сиденье.
— Гони! — прокричала я истерично и, сняв кофту, оставшись в одном бюстгальтере, принялась перевязывать свою ногу.
— Что с тобой?! — с ужасом в глазах спросила меня подруга.
— Этот подонок прострелил мне ногу.
— У тебя там пуля?
— Нет, красная гвоздика. Что ты ерунду спрашиваешь, не видишь, кровь!
— Тогда едем в больницу.
— Нет, — замотала я головой.
— Ну почему?
— Огнестрел — это ЧП. Вызовут милицию. В больницах с этим очень строго — все подобные случаи регистрируют.
— Ну и пусть регистрируют. Что, теперь кровью истекать? Тебе-то с какого перепугу милиции бояться нужно?
— Я человека убила.
— Ты?
— Да! А что? — с вызовом произнесла я. — Врача нужно искать своего, чтобы он молчал.
— А может, просто врачу денег дать? Ну кто от денег отказывается, сама посуди?
— От денег никто не отказывается, но врач может все же сообщить о случившемся в милицию. Я тебе говорю, нужен свой человек. Оля, ну подумай хорошенько, пораскинь мозгами. У тебя же масса знакомых!
— Хорошо, — задумчиво ответила Ольга и принялась стучать пальчиком по кнопкам мобильника. — Есть один человек… У него все схвачено. Он должен нам помочь. — Через какое-то время она положила мобильник на колени и вздохнула: — Телефон не отвечает. Вызов идет, но трубку никто не берет. Он просто его не слышит. На дне рождения такой шум, хоть уши затыкай! Я вообще удивляюсь, как твой звонок услышала.
— Тогда поехали на тусовку. Найдем твоего друга.
— А ты дуба по дороге не дашь?
— Не переживай. Я еще поживу.
Я закрыла глаза и зарыдала от боли и унижений. Я не верила, что осталась жива, но теперь я точно знала одно: после того, что мне удалось пережить, я вряд ли смогу доверить свое сердце мужчине и стать абсолютно счастливой. Вряд ли я смогу встретить мужчину, с которым бы мне захотелось прожить вместе долгую жизнь. А еще мне захотелось извиниться перед Лешкой за все то зло, которое я ему причинила.
Ольга пыталась меня успокоить:
— Расскажи, что же с тобой произошло? Где ты была?
— В рабстве, — тихо ответила я и прикусила губу, подумав, что по-другому мое пребывание в доме Бориса не назовешь. — У тебя есть что-нибудь обезболивающее?
— Анальгин в бардачке.
Достав несколько таблеток анальгина, я сунула их в рот и запила водой из бутылки, лежащей в ногах.
— Зачем так много-то? — испуганно спросила Ольга.
— Болит сильно.
— Смотри, не переборщи с анальгином. — Ольга посмотрела на лежащий у меня на коленях пистолет.
— Ань, а ты не хочешь от него избавиться?
— Хочу. Останови где-нибудь.
Ольга остановила машину у моста и, сунув пистолет в черный непрозрачный пакет, уже было собралась бросить его в воду, но я протянула ей мобильный убитого охранника и устало произнесла:
— И это тоже захвати. Туда же клади, в пакет.
— Ты уверена, что хочешь его выкинуть?
— Это улика.
— Как скажешь…
Быстро скинув пакет с моста, Ольга вновь вернулась в машину и надавила на газ.
Подъехав к шумной тусовке, Ольга выскочила из машины и пошла искать своего знакомого. А я смотрела на красивых девушек и подвыпивших классно одетых мужиков, которые считают себя принадлежащими к избранным, и думала, как это они не устают от тусовок? Что ими движет? Постоянное ощущение праздника или желание быть замеченным каким-нибудь светским фотографом и попасть в кадр?
Вокруг роскошные автомобили. За их тонированными стеклами скучают водители. Масса девушек на выданье прогуливаются с бокалами в руках, обсуждая самых завидных и богатых женихов, которые с некоторых пор перестали меня интересовать.
Несмотря на меркантильную сущность, которая начала проявляться во мне с самого раннего детства, я чувствовала себя далекой от этих людей и не понимала те проблемы, с которыми приходилось им сталкиваться. Я поняла, что меня совсем не интересуют разговоры о том, поехать ли этой зимой в Куршевель или нет. Все эти вернисажи, презентации, открытие ресторанов и бутиков и различные модные показы остались где-то в далеком прошлом, и мне начало казаться, что я не имею к ним никакого отношения. Все эти нереально красивые девушки и успешные мужчины со своими светскими беседами и интригами больше не имели ко мне отношения, и, глядя на этих празднующих день рождения людей, больше половины из которых даже не были знакомы с именинником, я чувствовала себя неуютно. Мне казалось, что их светские беседы слишком глупы, потому что в них обсуждались только одни и те же вопросы: где, с кем и когда.
После всего того, что со мной произошло, у меня абсолютно пропал интерес к светской жизни.
Тусовщики живут по своим, ими же придуманным законам. У них своя субкультура, которая непонятна тем, кто не имеет ничего общего с тусовкой. Москва ассоциируется у тусовщиков с витринами дорогих бутиков, модными ресторанами, с фейсконтролем в элитных клубах. Многие из завсегдатаев тусовки стали публичными и известными всей стране людьми. С экранов телевизоров они говорят нам о своей любви к России, но в жизни предпочитают любить ее на расстоянии, проводя слишком много времени за границей. В январе у них Куршевель, в марте — Лондон, в мае — Канны, в июне — Сен-Тропе.
