Саймон коснулся руки учителя:
– Что-то не так, Мигель? Ты чем-то встревожен?
– Да, брат Рикардо. Наше убежище…
«Убежище, – отметил Саймон. – Не дом, не фазенда, не каса Пачанги – убежище… Очень точно. Майкл-Мигель умеет выбирать слова».
– Семибратовским я доверяю, не говоря уж о девушке. – Трость в руках Гилмора шевельнулась. – Но этот огибаловский отморозок… Сам он не продаст. Но если прижмут…
– Ты хочешь сказать, что наше убежище – наша безопасность?
– Вот именно, брат Рикардо. Мы могли бы перебраться в другое место, в такое, о котором он не будет знать. Пачанга что-нибудь найдет.
– Вероятно, у Пачанги большие возможности?
– Да. Он…
Слово повисло в воздухе, но Саймон напрасно ждал продолжения. Что-то мешало Гилмору; возможно, не, о всех своих тайнах он мог говорить с посланцем со звезд. Или же тайна была не его?
Вздохнув, Саймон вытащил из-за пазухи крошечный кораблик и положил на ладонь.
– Сегодня я наведался к Хосе Трясунчику, Мигель. Трясунчик мертв. А это – все, что осталось от «Полтавы», все, что ему удалось найти. Он сказал, что ничего нет – ни корабля, ни оружия.
Новость, кажется, не удивила Гилмора. Он откинулся на, сиденье, посмотрел на бурую стену зарослей и согласно кивнул.
– У меня аналогичный результат. Ничего – ни корабля, ни оружия. Я тоже ищу, Рикардо, – с тех пор, как вернулся Рио. И не я один. Другие ищут гораздо дольше.
«Опять недомолвки», – подумал Саймон и осторожно произнес:
– Ты и эти другие, вы ищете для меня? Потому, что я просил?
– Нет. У поисков совсем иная цель, брат Рикардо. Но если что-то удастся разузнать, мне удастся, ты будешь первым, кому я скажу. Ты, не Пачанга. Видишь ли, после встречи с тобой цели мои изменились.
Намек был достаточно ясен, и Саймон решил, что давить на учителя не стоит, а лучше зайти с другой стороны.
– Дону Хосе показалось, что я прилетел из ЦЕРУ. От Сапгия. Похоже, он был неплохо осведомлен о европейских делах.
Гилмор слабо усмехнулся, не спуская глаз с зарослей.
– Разумеется, мой звездный брат. Разве ты еще не понял? В нашей стране все как бы имеет явную и тайную сторону, но тайное строго регламентировано и, в общем-то, не является тайным. Есть конституция и Дума, есть министерства-департаменты и есть бандеро – и все это, в сущности, единый и неделимый конгломерат. Есть «белый» налог и есть «черный»; первый будто бы собирают власти, второй – кланы, а на самом деле какая разница? Власть – это кланы, а кланы – это власть, и расцветка налогов ситуации не изменяет. Есть полиция и есть смоленские – одни и те же люди под одним хозяином; есть армия и есть «штыки», есть силы местной самообороны и есть крокодильеры, есть явное и тайное, и они неразделимы.
– Но мы говорили о «торпедах», – сказал Саймон. – Что здесь явное и что – тайное?
– Явное – их корабли и монополия на морские перевозки, благодаря чему они добираются до самых дальних протекторатов. Например, до Канады, где обитает сотня тысяч индейцев и метисов и, как говорят, нет другой власти, кроме па-ханов дона Хосе. А тайное… Тайное, брат Рикардо, заключается в том, что «торпеды» – осведомители ЦЕРУ. Лазутчики, разведчики, шпионы, через которых информация уходит на восток.
– И другие кланы мирятся с этим?
Гилмор пожал плечами:
– Мирятся же они с гаучо! К тому же информация путешествует в обе стороны, от «торпед» – в ведомство пана Сапгия и обратно. Тихая сделка, выгодная и для нас, и для них. Понимаешь, брат Рикардо, наши предки бежали из ЦЕРУ после кровопролитной войны, и мир так никогда и не был заключен. Мира нет, но есть определенные контакты. Это не возбраняется, если известно, кто контактирует, как и зачем. Это Даже полезно: нам надо знать, что творится у них, им – что Делается у нас. Ведь на Земле осталось так мало людей и стран! И они по-прежнему враждуют. Однако не могут жить, не замечая друг друга – даже на расстоянии десятков тысяч километров.
– Это мне понятно, – промолвил Саймон, почти не удивленный, ибо он ожидал чего-то подобного. – Итак, церуш-никам надо знать, что творится у бразильян, и в этом им помогают «торпеды» с благословения прочих кланов. А что творится у церушников?
– Ничего хорошего, брат Рикардо. – Гилмор прикрыл глаза, словно утомленный созерцанием бамбуковых зарослей. – Почвы истощены, шахты опустели, города и заводы в развалинах, нет ни транспорта, ни топлива, ни оружия, ни продовольствия. Зато есть голод, бунты и угроза нашествия с востока. Байкальский Хурал…
– Я знаю, – сказал Саймон, – я слушал их передачи на орбите. А вот откуда знаешь ты, Мигель? Ты ведь никогда не работал на дона.Хосе Трясунчика? Ты – сланный в кибуц диссидент, отставной архивариус, поэт и учитель. Или я не прав? Возможно, я перечислил не все твои занятия? Возможно, у пана Сапгия есть в ФРБ и другие люди, кроме «торпед»?
– Есть, – пробормотал Гилмор, не раскрывая глаз, – конечно, есть. Никогда не видел этого пана Сапгия, но думаю, что он человек предусмотрительный. Да и Пачанга, Петр Самойлович, говорил… – Веки Майкла-Мигеля приподнялись, в темных зрачках плавала боль. – Поверь, мне очень стыдно, мой звездный брат. Ты был со мною откровенен, а я… я… Я не хотел тебя обманывать. И если надо, я…
Саймон сжал сильными пальцами его плечо.
– Ты не обманывал, Мигель, всего лишь умалчивал, а потому – забудем и обратимся к более важным делам. Пачанга, наш хозяин, – из ЦЕРУ? Из ведомства Сапгия? Если не хочешь, не отвечай.
Кивок.
– Он тебя завербовал?
Снова кивок.
– И ты согласился? Почему? По крови ты не русский и не украинец, но все же предок твой пострадал от громадян. Его преследовали, изгнали, могли убить.
– Могли, – шепнул Гилмор, – но это – прошлые дела. Я не русский и не украинец, брат Рикардо, я – потомок американских негров, хоть есть во мне кубинская и бразильская кровь. Но прежде всего я – человек. Просто человек. И я хотел бы помочь людям. Не пану Сапгию и пану Калюжному, не дону Хосе и дону Грегорио, а просто людям, неважно, какого цвета кожи и какой крови. Людям, что живут на Земле: будто тени, заключенные в преисподнюю. Но как помочь? Я не умею карать зло безжалостной рукой, я – не боец, не защитник, я не одарен твоей непреклонностью и силой. Однако я могу наблюдать и делать выводы, запоминать и писать, говорить и учить, а значит, могу постараться, чтобы зла и жестокости было поменьше, а понимания – больше. Понимание – это так важно, брат Рикардо! Понимание, сочувствие, помощь.
– И потому ты ищешь оружие, – сказал Саймон, – ты и остальные агенты Сапгия. Бомбы, газы, вирусы. Древнее оружие; которое можно было б переправить к крымским берегам, чтоб нанести удар по Хуралу. Но там ведь тоже люди, Мигель!
Гилмор покачал головой.
– Оружие я ищу для тебя. Не бомбы, не газы и вирусы, а то, что ты просил: ракеты. Управляемые снаряды, которые могли бы разрушить передатчик на Луне. Правда, вернувшись в Рио, я получил задание искать оружие, но что бы я ни нашел, ты узнаешь об этом первым, брат Рикардо. Хотя я почти уверен, что ничего не найду. И никто не найдет. Тут я согласен с покойным Хосе Трясунчиком. – Майкл-Мигель сокрушенно вздохнул. – Триста лет – огромный срок. Все, что было на «Полтаве» и других кораблях, сделалось ржавчиной и прахом.
