— Вот так-то лучше, а теперь садись и рассказывай, что там и как.
Альбрайт со всеми подробностями передал содержание проведенных допросов барона и Шосмана.
— Да дела твои — великий космос, — прогудел задумчиво Усатов. — Значит, ты так и не знаешь, чем насолил этому, будь он трижды проклят, «Эмиготу»?
— Не знаю, — задумчиво произнес Дин.
Чтобы не показаться лгуном, ему пришлось рассказать капитану, что после аварии им была полностью потеряна память, медленно возвращающаяся к нему рваными кусками и отдельными эпизодами прошлой жизни. В попытке ее восстановить они с Дымовым и хотели попасть на Протос, в то место, где пришел в себя.
Когда он закончил свой рассказ, Усатов еще несколько минут молчал, обдумывая услышанное.
— Утро вечера мудренее, — проговорил капитан. — Нашенской ты закваски, парень, иначе бы не носить тебе форму «Вепря». Начал работу — тебе ее и заканчивать. Ребята там «Вепря» латают, досталось бедняге. В два-три дня бы управиться. На том ходу, что у нас есть, до бабкиного заговенья тащиться до Леды будем. Свернуть придется. Отсюда пойдем на Унис. Ближе туда, и серьезный ремонт нужен. Вот тебе мой приказ. Ту шваль, что в трюме «Крестоносца» обретается, брать с собой нет никакого смысла. Разберись там с ними. Расфасуй. Парень ты с головой. Разберешься. Никчемных людишек отдельно усади, а тех, что интересное знают, с собой возьмем. Глядишь, пригодятся по какому делу.
Дин поднялся и направился к выходу из каюты.
— Спасибо тебе, — сказал ему в спину капитан. — Все по-твоему получилось.
Когда Дин повернулся, продолжил:
— Парочку их десантных ботов Семен лихо снял, вот с третьим повозиться пришлось. Ну да ничего — справились. А тут от тебя сигнал. «Крестоносец» флаг спустил. От всего экипажа спасибо.
Дин, смущаясь, кивнул и быстро покинул каюту раненого.
Пленники могли и подождать. В первую очередь он хотел найти Любу. Спрашивать ни у кого не хотелось, и, облазив пол корабля, нашел ее на складе стоящей у раскрытого ящика с каким-то оборудованием. Дин тихо подкрался сзади и, обняв девушку за плечи, зарылся в ее волосы лицом, вдыхая такой знакомый и родной запах. Плечи и руки Любы в первое мгновение напряглись, но тут же расслабились, и вся ее стройная фигура подалась назад, прижимаясь к Дину. Они простояли так несколько секунд, и мужчина чуть ослабил объятия. Девушка развернулась к нему лицом, и он вновь прижался к ней, через комбинезон ощущая твердость выпуклой груди. Люба откинула назад голову и стала пристально всматриваться в его лицо. Улыбнувшись, он потянулся к ней губами, но она еле заметно повела головой из стороны в сторону, прикусив нижнюю губу. Его руки, обнимающие талию, чуть ослабли. Девушка вновь приблизилась и положила голову ему на плечо. Они не знали, сколько простояли так неподвижно. Были это мгновения или минуты. Альбрайт готов был стоять так вечность. Люба оторвалась от его груди, легонько уперлась в нее руками и, быстро поцеловав его в губы, оттолкнула от себя.
— Сейчас иди, мы еще увидимся, — сказала она почему-то шепотом.
— Когда? — почти неслышно произнесли его губы.
— Я найду тебя сама. — И она, отвернувшись, склонилась к ящику.
Дин постоял несколько секунд, не решаясь обнять ее вновь, но, пересилив себя, повернулся и вышел в коридор. В голове звучала последняя фраза: «Я найду тебя сама».
Чем дальше он отходил от склада, тем больше его мозг переключался на предстоящую работу. Войдя в переходной модуль, соединяющий корабли, он думал лишь о работе, вот только глупая мальчишеская улыбка еще лежала на его лице.
Переговорив со старпомом и получив в помощники Дымова, напарники принялись за сортировку экипажа корсара.
Допрошенные первыми несколько рядовых абордажников дали общую картину рейдов «Крестоносца» и состава его команды. После чего напарники отобрали несколько перспективных кандидатур, и работа пошла с полной отдачей. Выяснялись подробнейшие факты совершенных налетов, уничтожения мирного населения и места тайных стоянок корсара. Как оказалось, не в первый раз экипаж работал по заданию концерна «Эмигот». Полученные сведения анализировались. Недостающие звенья логических цепочек уточнялись. Только когда Альбрайт и Дымов, допрашивая очередного бандита, поняли, что готовы разрядить ему в лицо заряд бластера, они почувствовали, как устали, и прекратили работу.
Вернувшись на «Вепрь», они под душем смыли накопившуюся за день усталость и прошли в кают-компанию перекусить.
Зайдя в свою каюту, Дин с нетерпением стал ждать Любу. Побрившись и причесавшись перед зеркалом, он обнаружил, что ему нечем угостить девушку. Порядков на «Вепре» он не знал, но решил, что Петр, как водитель, а следовательно, приближенное лицо капитана, сможет ему помочь. Петра он нашел в оружейной и попросил о дружеской услуге. Выслушав просьбу, тот попытался шутить на эту тему. Уж не понравился ли господину следователю кто-нибудь из экипажа корсара, но, увидев нахмурившееся лицо товарища, заявил, что знает заначку капитана и с удовольствием поможет.
В каюту Дин вернулся с бутылкой белого сингаурского и коробкой конфет, наличие ее в запасах Усатова говорило о том, что капитан не со всеми пьет водку, закусывая ее солеными грибами.
Спрятав угощение в тумбочку, он, не зная, чем себя занять, слонялся по каюте из угла в угол, выглядывал несколько раз в коридор, а потом вдруг вспомнил, что не доложил капитану о результатах проделанной работы. Уходить не хотелось, но завтра придется выслушивать упреки капитана еще больше, и он скрепя сердце быстрыми шагами поспешил к каюте Усатова. У двери, опершись о стену спиной, с бластером у бедра нес охрану один из бойцов. Дин еще не успел начать объяснять цель своего прихода, как охранник заявил, что капитан спит. Врач дал ему снотворное и приказал никого не пускать.
Облегченно вздохнув, Альбрайт почти бегом вернулся к себе. Свет в каюте был приглушен, и в углу дивана, поджав под себя ноги, сидела Люба. Щелкнув рукояткой двери, чтобы ее никто не мог открыть снаружи, Дин подошел к дивану, опустился перед девушкой на колени и уткнулся лицом в ее сомкнутые бедра, обхватив их руками. Пальцы девушки вошли в его густые волосы, она нежно их перебирала и поглаживала. Так они просидели несколько минут. Если бы сейчас на «Вепре» объявили тревогу, то захлестнувшая их волна нежности не дала бы им услышать рев сирен.
— Я боялась за тебя, — прошептала девушка и взяла его лицо в свои ладони, когда он наконец оторвался от ее колен.
— Я боялся за тебя, — хрипло произнес он, касаясь рукой ее груди и присаживаясь на край дивана.
— Не будем об этом. Сегодня ничего нет. Сегодня только мы. — И она, приблизив свое лицо, коснулась губами его губ. Поцелуй был долгим. Они так и не оторвались друг от друга, но спинка дивана, казалось, сама собой откинулась — и они уже лежали обнаженными, тесно прижавшись друг к другу. Неутомимые молодые тела совершили не один оборот вокруг друг друга, когда достигли наивысшего наслаждения, и тысячи звездочек промелькнули в этот момент перед глазами счастливцев.
