– Ну и что? – Слезы у нее высохли, и в глазах появился злобный блеск. – А как в Дом попасть без волосатой лапы? Или на Фабрику? Своих берут, только своих! А лапушка обещался, что я ведьмой стану, настоящей вампиршей! Как укусит, так и стану… таких везде берут… на всякие конкурсы и даже в топ-модели…
Мечта у девушки, понял я, большая мечта, что без жертв не обходится. Ничего, ничего! Не лапушка-упырь ее укусит, так кто-нибудь еще! Было бы только желание.
– Бля… брось эту дурищу на хер… мне помоги, мужик… – послышалось за моей спиной.
Парень на дыбе очнулся – должно быть, от визга барышни. В горле у него хрипело и свистело, голос дрожал, лицо налилось синевой, и я поспешил освободить страдальца от веревок. Он мешком свалился на пол, потом, собравшись с силами, сел и принялся растирать затекшие руки и ноги. Я не ошибся с его возрастом – лет семнадцать или около того. Худой, но крепкий и на городского не похож – лето только началось, а он уже был загорелым.
– Зовут как? – спросил я, одним глазом посматривая на пацана, а другим – на своего клиента.
– Андрюха, бля… Андрюха Бондаренко.
Имя что-то говорило мне, но в точности припомнить я не мог. Бондаренко, да к тому же Андрей… Слышал про него или читал?.. Или Влад рассказывал?..
– Откуда ты?
– С Тамбовщины, бля, из Нижних Грязей.
Он поднялся, вытащил из какой-то щели штаны и рубаху и начал облачаться. В голове у меня просветлело. Месяца не прошло, как об этом малолетнем изверге трубили по всем каналам.
– Ты бабку зарезал?
– Ну!
– Не жалко было?
Андрюха насупился.
– Че жалеть-то? Сучка она, упыриха. А я их не люблю! Я их, бля, всех перережу! Я воин, Забойщик!
– Мудозвон и убивец, – подала реплику барышня.
– А ты, бля, подстилка вампирная! Я тебя…
– Тише, тише молодые люди! Не то… – Я взял со стола ножик с пилообразным лезвием и повертел в руках. – Девка висит молча, юноша отвечает на мои вопросы. Скажи-ка, убивец мой драгоценный, ты ведь сейчас должен сидеть в тамбовском следственном изоляторе… Разве не так?
– Так, – хмуро согласился он. – Только продали меня, суки легавые! Продали следаки! Сказали, казнь, мол, отменена, получишь лет десять, отсидишь пятерик и выйдешь по амнистии – а этого за бабку мало! Несправедливо, бля! Ты, говорят, с вампирами биться желал? Ну, так к ним и попадешь! И продали, гниды!
– Дорого? – полюбопытствовал я.
– Хрен его знает! При мне бабло не считали.
Звякнули цепи, мой клиент пошевелился и глубоко вздохнул. В сознание он еще не пришел, но был к этому близок, и значит, время пустых разговоров закончилось. Я вышел из пыточной в комнату, сунулся в коридор – там царили безлюдье и тишина, – запер дверь на крепкий засов и огляделся. Понятно, что коротышка-упырь и его приятели тут не жили, что подземелье являлось временным логовом, каких у всякого вампира не один десяток. Но они предусмотрительные твари. Знают: если в норе один выход, мышка быстро попадется. Я не сомневался, что кроме двери в коридор есть у Харви запасные варианты.
Вскоре я нашел лаз за креслом и, довольно кивнув, вернулся в пыточную. Мой клиент уже очухался, вертел башкой, звенел цепями. Девица вроде успокоилась, сообразив, что ее лапушка пока живой. Она и убивец Андрюха глядели на меня с интересом, ожидая, чем мы займемся сей момент. Многообещающие молодые люди! Один бабку зарезал, другая возмечтала стать вампирихой… Вот оно, наше будущее – мир кровососов и садистов!
Я сунул руку за ворот, включил магнитофон, затем шагнул к Пол Поту и наклонился над ним. Глаза у карлы были вполне осмысленными.
– Очухался, мой сладкий? Поговорим?
Он злобно скривил губы и прохрипел:
– Ты не наш… Ты пил кровь, но ты не из нашей породы… И ты, конечно, не Трахтунберг… Кто?
– Петр Дойч, Забойщик, – представился я.
– Бля! – послышалось за моей спиной. – Забойщик! Настоящий, бля, Забойщик! – с восхищением прошептал юный убивец. Клиент, однако, восторгов не испытывал, а взирал на меня с черной злобой.
– От тебя не пахнет пищей, Петр Дойч. Как ты сумел?
– Здесь не ты задаешь вопросы, приятель. Я спрашиваю, ты отвечаешь, иначе…
Я вытащил фляжку со святой водой, откупорил и дал ему понюхать. Рожу карлика перекосило. Но хоть был упырь в цепях и в полной моей власти, смотрел он на меня как удав на кролика.
– Чего тебе надо? Что ты хочешь знать?
– Сущие мелочи, Харви. Был такой человек по имени Коля Вырий… Сожрали его. Те, кто жрал, давно покойники. А кто заказывал?
Он покосился на фляжку. Люди и вампиры сходны в том, что есть среди них всякие личности, и что одному мякина, другому – острый нож. Этот садист и педофил был трусом. Трус же многого боится, а прежде всего – смерти и боли.
– Если скажу, ты меня отпустишь?
– Торопишься, Харви. Про Вырия – первый вопрос. Есть и другие.
Убивец Андрюха схватился за клещи, лязгнул остриями и с чувством выкрикнул:
– Пидор гнойный! Че его спрашивать! Железом за яйца и…
– Заткнись! – велел я. – Ну, Харви, так что у нас с Вырием?
– Я тут ни при чем. Тройка его приговорила.
– Какая тройка?
– Старшие. Пашка, Цезарь, герцог этот, и графиня.
Он назвал их именно в таком порядке. Что бы это значило? Может, ничего, а может, что Чуриков – главный? Такое не исключалось; полтавский секретарь сталинской закалки был покруче герцогов и графов.
– Вот что, Харви… – начал я, но он меня прервал, загремел цепями и выдохнул со жгучей ненавистью:
– Я тебе не Харви, рыло забойное! Ты мне в приятели не набивайся, ван Хелсинг
[12]
сраный! Я – Пол Пот!
– А почему? – полюбопытствовал я. – Почему не Терминатор или, скажем, Доктор Зло?
Карла ощерил клыки, на его губах выступила пена.
– Хочешь знать, Забойщик? Хорошо, скажу! Прежний Пол Пот вас, людишек, в грош не ставил! Резал, вешал, жег, давил, пускал на удобрение! И в его память я… я…
– Ты жалкий обмылок, – сказал я. – Тебе до того Пол Пота как до Луны.
Сказал, и вдруг почувствовал озноб. Что Пол Пот с его красными кхмерами! Они убили миллиона полтора, но в минувшем веке это не было рекордом. Если подсчитать погибших в лагерях и на великих стройках, брошенных в топку войн и революций, умерших от нищеты и голода, сгоревших в печах, отравленных химией и радиацией – словом, всех расставшихся с жизнью по вине и попустительству властей, наверняка за миллиард перевалит. Этот ад мы сами себе устроили, без всяких вампиров, сами избрали таких вождей, что Дракула рядом с ними – невинный младенец.
