Не слушая ее гневных выкриков, я перевел взгляд в сторону выхода, наткнувшись на задумчивые глаза Фролова. Еще немного постояв у двери, он вышел из ресторана.
— Убирайтесь на свое ржавое корыто и только попробуйте взлететь без разрешения! — яростно зашипела Ирма, сбрасывая со своего плеча руку протрезвевшего банкира. — Вам еще припомнят все ваши выходки, наглый самодовольный кретин!
— Можно забрать обратно свои вещи? — не слушая ее истерики, я выбирался из-за стола, по ходу отдавив ногу банкиру. — Верните мне мою одежду, а эту заберите к чертям…
— Манэ вернет вам ваше барахло. Вы исчерпали терпение и хорошее к вам расположение…
Под удивленными и недоуменными взглядами сотен посетителей ресторана я пересек зал и вышел на улицу, где у обочины был припаркован лимузин Ирмы Дантон. Ранее приветливый лакей Шарон теперь презрительно смотрел на мое раскрасневшееся от гнева и водки лицо.
Протягивая мне сверток, он сказал:
— Переоденетесь в машине. Госпожа Дантон запретила отвозить вас назад. Сказала, что вы и сами доберетесь. — Смягчившись, он достал из кармана сложенный лист бумаги и, украдкой оглянувшись, передал его мне. Развернув лист, я увидел схему метрополитена и красный кружок космодрома. — Бесплатный метрополитен вон там, — показал он куда-то в сторону.
— Спасибо за заботу, господин Шарон.
Забравшись в машину, я не без труда переоделся в свою пилотскую форму.
— Удачи, — пожелал мне пресс-секретарь госпожи Ирмы Дантон.
Я выбрался на тротуар и направился к метро. Меня слегка покачивало. Рядом, на дороге, скрипнул тормозами черный как ночь аэрокар. Из-за приспустившегося стекла на меня смотрел Фролов.
— Вас подвезти? До космодрома путь очень неблизкий.
— Сам как-нибудь справлюсь.
Я шагал по тротуару, а машина Фролова медленно ехала рядом.
— Понимаю ваш гнев и досаду. Эти создания нам совсем не друзья и никогда ими не были. Мы люди и должны всегда и во всем держаться вместе. Всегда рад предоставить помощь соотечественнику, попавшему в беду. Так вышло, что меня ждет крейсер, в конвое которого найдется свободное место для корабля средних размеров. Типа вашего…
— А с чего вы взяли, уважаемый посол, что я нуждаюсь в вашей помощи? Вы разве не видите, я вышел немного прогуляться. Свои проблемы я решаю без посторонней помощи.
Его щека дернулась, выдавая раздражение. Мой ответ ему явно не понравился.
— Очень скоро вам может понадобиться любая помощь, но ее рядом не окажется. Что тогда будете делать?
— Как всегда. Буду выпутываться самостоятельно.
— Упрямство — отвратительная черта, — процедил посол.
Взвыв форсированным двигателем, машина растворилась в ночи.
Бесплатный метрополитен был очень востребованным среди тех, кто любил экономить. Желающих туда попасть было не счесть, поэтому я не сразу очутился в подземном мире несущихся поездов и торопящихся аргониан. Протискиваясь сквозь толпу, я вместе с остальными ввалился в переполненный вагон метропоезда, ругаясь самыми отборными ругательствами. Может, я зря отказался от помощи Фролова?
Но…
Я умел разбираться в людях и был готов поспорить на что угодно, хоть на собственную жизнь, что Фролов еще покажет свои волчьи зубы, и в очень скором времени. Недаром он так спешил покинуть планету. Такие, как он, не умеют протягивать руку, не потребовав чего-либо взамен. Отказавшись от его помощи, я не должен жалеть об этом.
Итоги сегодняшней встречи были далеки от идеала. Если Ирма Дантон захочет, она легко организует нам массу проблем, невзирая на заступничество земного посла. С другой стороны, я не собирался сидеть сложа руки и ждать, пока к нам нагрянут представители закона с липовыми обвинениями, состряпанными на скорую руку. Казалось маловероятным, что координатор побежит ставить всю полицию на уши и требовать нашего задержания. Она устроит нам неприятности завтра, но до утра нам ничего не угрожает.
На связь вышел Малек. Он сообщил, что все тихо, но на всякий случай попросил поторопиться с возвращением.
— Мне что, самому толкать этот чертов вагон? — сонно проворчал я в ответ. — Когда прибуду, тогда и прибуду. Если все тихо и вам нечем заняться, хоть меня не тревожьте понапрасну. Попытаются штурмовать, стреляйте в ответ. Разрешаю. Передай Дагу, что о выключении энергетического контура не может быть и речи. Корабль должен быть готов к взлету.
Простояв почти два часа на ногах, я наконец устало плюхнулся на освободившееся место. Откинулся на спинку сиденья и провалился в глубокий сон, похожий на вязкий бред. Алкоголь сделал свое черное дело, и, потеряв всякую бдительность, я просто наплевал на собственную безопасность.
Мне снилось, будто я нахожусь в грохочущем чреве бронетранспортера. В полутьме отсека на моем наручном коммуникаторе светится хорошо знакомая дата — начало массированного наступления на Хисан. На соседних местах сидят угрюмые спецназовцы в бронежилетах и касках с приборами ночного видения — мои давно забытые друзья. Они напряженно сверяют часы, не обращая на меня никакого внимания. В противоположном углу десантного отсека радист тихо бормочет в переговорное устройство, вызывая воздушное сопровождение. Мучаясь в духоте, он снимает с головы зеленый берет, вытирает им вспотевшее лицо. Суперсолдаты страдают от неудобств, но стойко переносят лишения и трудности, как их и учили. Незнакомый боец в черной маске и глухом сферическом шлеме вынимает из ножен на бронежилете блеснувший нож и с удовольствием проверяет его остроту на собственной руке. Из разреза на коже не вытекает ни единой капли крови. Более того, рана почти мгновенно затягивается — не оставляя после себя даже шрама. Похоже, его это забавляет, и он начинает все сначала.
Перехватив мой заинтересованный взгляд, резко вкладывает нож в ножны и сердито спрашивает:
— Какие-нибудь проблемы, лейтенант?
— Нет. Никаких проблем, «Альфа-семь»… — сами собой говорят мои губы.
Отложив в сторону автомат с тяжелым подствольным гранатометом, отодвигаю в сторону заглушку на бойнице. Жадно вдыхаю свежий воздух, наполненный резкими запахами. В рассеянном свете фар конвоя мелькают узловатые стволы деревьев, опутанные лианами-паразитами. Вдоль дороги бегут шипохвосты, стараясь догнать грузовик и прицепиться к нему с помощью хвостов. Короткая очередь из пулемета. Маленькое тельце остается догорать на обочине, пока пулеметчик наводит дуло на другую цель. Автоколонна едет дальше. Во время движения запрещено снижать скорость и останавливаться, даже если тебя обстреливают со всех сторон. Это и другие правила выполняются беспрекословно.
— Закройте бойницу и сядьте на место! Не нужно дразнить судьбу, лейтенант, она очень изменчива… особенно для дураков! — рычит на меня безликий солдат. Его белесые глаза без зрачков пылают нечеловеческой злобой и угрозой. — Вам уши заложило?
Я раздраженно начинаю возиться с запорным механизмом двери. Мне здесь нечем дышать. Тяжелая атмосфера наполнена страхом, недоверием и сладким запахом разложения. Это склеп с живыми мертвецами, а не боевой транспорт. Ведь все эти люди давно мертвы.
