Гавбеггер помахал рукой, и Триллиан помахала в ответ.
Черт… Даже не помню, когда я в последний раз кому-нибудь махал.
Триллиан оборвала дискуссию, повернувшись спиной к Рэндом и зашагала через луг, оставляя в земле глубокие отпечатки своих каблуков-шпилек.
— Ох уж эта девчонка, — сказала она, тронув Гавбеггера за локоть. — Знает, как довести меня до белого каления.
— Что она сейчас говорит?
Триллиан заметно побледнела, если не считать пунцовых пятен на щеках.
— Все, что, как ей известно, мне не хотелось бы от нее слышать.
— Это все темное пространство. Пройдет.
— Не думаю. Рэндом ненавидит меня и все, что мне дорого. Мне кажется, если бы я вдруг любила Артура, она бы и его ненавидела.
— Так вы его не любили?
— Нет. Почувствовала просто, что начинаю стареть, а другого генетического материала с Земли не было.
— Ясно.
— Я бросала ее одну. Не нарочно, так выходило. Вот она меня за это и ненавидит.
— Да нет, вряд ли так уж ненавидит.
Триллиан резко мотнула головой.
— Еще как ненавидит! Говорит, это из-за меня у нее такая жалкая жизнь. И еще, что, если она не может выйти замуж, то с какой стати я…
Тут Триллиан осеклась — на половину фразы позже, чем следовало бы.
Гавбеггер потрясенно закашлялся, потом кашлянул еще пару раз, чтобы скрыть неловкость.
— Я вас напугала?
— Нет. Вовсе нет. Могу ли я считать, что вы относитесь ко мне, как к потенциальному мужу?
В глазах у Триллиан блестели слезы.
— Да, но это все просто слова. Вы ведь так давно мечтали об этой минуте, а мне нечего предложить вам, кроме лишений. Я живу для Рэндом, я ей это обещала. Идите и примите смерть, не беспокойтесь обо мне.
— По вашим словам, я выхожу последним эгоистом.
Триллиан вытерла щеку.
— Нет, я прекрасно вас понимаю. Это ужасно — жить бессмертным, даже на вашем замечательном корабле. Пить пиво, оскорблять людей, будучи на деле таким милым и славным. Наверняка такая жизнь казалась вам адом, я понимаю.
— В вашем описании она так просто гламурная.
— А разве нет? Помнится, ваше имя связывали с несколькими старлетками.
— Они вызывали у меня чисто физиологический интерес. Эти самки ничего для меня не значили.
Как известно, эта фраза стоит третьей в списке тех, которые не стоит говорить особям женского пола, вне зависимости от их биологического вида.
— Ничего не значили? Почему это?
Гавбеггер развел руками.
— Но почему они должны были значить? Даже пока мы занимались любовью, они старели.
Номер два.
Глаза у Триллиан опасно вспыхнули.
— Старели? Мы все стареем, Тяверик. Верите или нет, я тоже старею.
Гавбеггер сообразил, что давнее отсутствие опыта разговора по душам прямо-таки потрясающе повышает его шансы умереть в одиночестве, причем в самом что ни на есть ближайшем будущем.
— Ну, возможно, вы и стареете, — в отчаянии произнес он. — Но у вас впереди еще много лет, пока вы не состаритесь настолько, что не станете годны к воспроизводству.
Вот уж это, несомненно, был номер один. Бадабинго. Зеленая палка в зеленой дырке.
Зафод с Фордом, воссоединившись, отмечали это традиционным бетельгейзианским ритуалом рукопожатия, который оба помнили не дальше второго движения — пожатия локтя.
Форд движением фокусника вытащил из сумки пару драконовых яиц и тут же соорудил им с Зафодом по коктейлю.
— Люблю оперу, — признался он, когда эффект от коктейля несколько ослаб. — Под нее здорово бухается. И жаль еще, что у нас нет красного ила поваляться.
Зафод облизнул губы.
— Красный ил… Давние воспоминания. Помнишь тот инструмент?
— Еще бы не помнить.
— А эту штуковину с кривым концом?
— Спрашиваешь! Как нам только удалось тогда ноги унести. Монахи… Откуда ж нам было знать?
Они сидели на клочке упругой травы, счастливо избежавшем устроенного Тором фейерверка, и смотрели на паривших над ними плывунов-колокольчиков.
— Слышал, они несут яйца прямо в воздухе? — сказал Зафод. — Какой-то варварский способ воспроизводства.
— Эти птицы несут чертову кучу яиц. Они просто пытаются бороться с перенаселением.
Через луг к ним направлялся Артур, явно намереваясь нарушить их посиделки какой-то важной информацией, чего большинство уроженцев Бетельгейзе терпеть не могут и стараются не допускать.
Необходимое пояснение. Как известно, бетельгейзиане вообще предпочитают полностью игнорировать действительность, особенно в случаях, когда в руке у них стакан чего-то алкогольного, тем более, если в бокале гипнотически позвякивают кубики льда, благодаря чему даже самая неминуемая катастрофа кажется пустяком, не заслуживающим внимания. В этой связи уместно привести не слишком известный пример жестокой космической иронии: жители праксибетельских селений как раз наслаждались увертюрой оперы Пантиоха «Чудовищное падение Хрюнга», когда это падение действительно произошло. Спасся один отец Форда Префекта, да и то лишь потому, что удрал с работы в надежде поймать на свой «Путеводитель» более чистый сигнал и сполна насладиться арией Последнего Из Бегемотов. Упомянутый же Хрюнг мало что смог сказать по поводу своего падения, если не считать извинений за причиненные неприятности и обещания никогда, никогда больше не исполнять излишне содержательных танцев.
— Вогоны, — произнес Артур, неопределенно ткнув рукой вверх, в небо. — Сюда летят вогоны.
Зафода вогоны, похоже, волновали не больше, чем слоноподобные жуки жукоподобного слона.
— Не бери в голову, обезьяныш. Наслаждайся моментом.
— Не брать в голову? — вскинулся Артур. — Ты что, не видел, что они сделали с Землей? Забыл, на что похожи эти лучи смерти?
Зафод откликнулся на это столь снисходительной улыбкой, что на Ашшоввии его закатали бы за такую в тюрьму лет на пять, не меньше.
Необходимое пояснение. Политическая напряженность на Ашшоввии так высока, что строгому регулированию подлежат даже выражения лица и интонации голоса. Затянувшийся на два десятилетия пограничный конфликт в Ковтове начался с неосторожно приподнятой брови. Впоследствии оказалось, что ее просто так выщипали, откуда пошли поговорки «семь раз отмерь — один раз выщипи», «щипка без причины — признак дурачины» и «щипал один, а выщипали всех».
— Землю уничтожили грибулонцы, — возразил Зафод. — Не вогоны. Это довольно сложно — я не надеюсь, что ты сумеешь понять.
