— Сложно? Чего тут сложного?
— Для обезьяны сложно. Просто — только для развитого существа.
Артур помахал у него перед носом пальцами.
— Я развитый. Видишь, большой палец.
— Большой палец? — презрительно фыркнул Зафод. — Если бы все сводилось только к эволюции, Галактикой бы сейчас правили термокроты.
— Термокроты, — пояснил Форд. — У них восемь пальцев, и все большие. Банки с пивом открывать — просто классно, но мозговых клеток ненамного больше, чем у кирпича.
— А помнишь те кирпичи? И ячмень, и, возможно, чеснок?
— Сразу об этом подумал. Особенно о ячмене.
Артур затряс руками перед собой, словно играл на невидимом аккордеоне.
— Вогоны! Эй? Вогоны летят!
— Знаем, знаем, — кивнул Зафод. — Но по дороге сюда им придется прыгать через довольно сложные участки космоса. По моим расчетам, на это им потребуется лет двести, если они вообще сюда доберутся.
— Двести? Ты уверен?
— Ну конечно. Расслабься, Артур.
Если бы Форд в описываемый момент не припал к стакану, выражение «по моим расчетам» из уст этой конкретной головы Зафода Библброкса могло бы насторожить его, однако солнышко пригревало, их окружали хорошенькие девушки, и Форду не хотелось, чтобы образ слюнявого вогона нарушал идиллию.
Артур же, напротив, пребывал в настроении, далеком от идиллического, так что и нарушать было нечего.
— Какой-то ты очень благодушный, Зафод. Разве тебе не полагалось нервничать?
— Нервничать? С чего это мне нервничать? Тор вновь на коне, а начать карьеру заново помог ему я. Все складывается так классно, что я подумываю, не заморозиться ли, дабы сохранить хорошее настроение грядущим поколениям.
— А как эта история с «толстожопым»?
— Каким еще «толстожопым»?
— Гавбеггер обозвал тебя толстожопым, помнишь? С этого-то все и началось.
Взгляд у Зафода заметался из стороны в сторону: он лихорадочно рылся в памяти.
— Не-а. Не помню ничего такого. Толстожопый, значит? Не говорил он такого.
Даже весь опыт общения с Зафодом не спас Артура от потрясения.
— Ты все забыл, Зафод? Что ты вообще здесь делаешь?
Зафод потрепал Артура по плечу.
— Я просто знаю, куда и когда мне попадать, — заявил он особым тоном, приберегаемым им для мгновений, которые он полагал важными для других. — И не пытайся меня понять; будь просто благодарен тому, что ощущаешь тепло ауры Зафода Библброкса на своем восторженном лице.
По правде говоря, лицо Артура не слишком подпадало под характеристику «восторженное».
— Как знаешь, Зафод. Но он обзывал тебя толстожопым, уж поверь мне на слово.
— Раз? Или несколько?
— Несколько раз.
Зафод вспрыгнул на ноги.
— Отлично. Пора начинать вечеринку. Сколько, говоришь? Больше восьми раз?
— Раз двенадцать. Десять как минимум.
Зафод зашагал по горелой траве.
— Тор. Тор, дружище. Готов сниматься?
Жаль, что я не курю, подумал Гавбеггер. И почему? Все время поддерживать здоровье, пытаясь одновременно найти какого-нибудь идиота, чтобы тот меня прикончил? Какая-то тут нестыковочка, Тяверик, приятель. Или какая-то часть тебя все-таки хочет жить?
Гавбеггер потер внезапно зачесавшийся нос и решил, что все предыдущие попытки свести счеты с жизнью все-таки пригодились — подготовили его к последнему, смертному поединку с одним из Асов.
Гавбеггер стоял в гордом одиночестве на противоположном от Тора краю проплешины, а тот никак не мог отвязаться от своего менеджера, группы чиновников, нескольких восторженных инструкторов и девицы, которая заплетала ему бороду.
— Ну же! — окликнул Гавбеггер. — Или мне весь день ждать?
— А почему бы и нет? — хихикнул плывун-колокольчик с забора. — Мне казалось, ты бессмертный.
Это вызвало громкий смех, так что Гавбеггер решил не спускать такое наглой птице с рук… то есть, с крыльев. При общении с хамом всегда надо брать его за самое что ни на есть живое — собственно, он всегда действовал согласно этому девизу.
— Что-то у тебя перья на хвосте грязные какие-то, а, птичка? Ты что, пачкаешься в постели?
Остальные птицы рассмеялись так громко, что на землю обрушился целый град снесенных яиц, а птичка-обидчик бросила на Гавбеггера такой злобный взгляд, что тот даже порадовался перспективе быть убитым через несколько минут.
Тор наконец завершил свои дела в углу ринга и встал с Мьёльнира, на котором сидел.
А вот и мы. Давно пора бы.
Бог-Громовержец превосходил Гавбеггера ростом раза в четыре, но ни медлительности, ни неповоротливости ему это не добавляло. Двигался он, правда, так, будто опасался что-то по неосторожности сокрушить.
Должно быть, я здесь единственный, кто не боится этого парня, подумал Гавбеггер и тут же поправился. Я и Библброкс — единственные, кто не боится этого парня. Библброкс, вероятно, думает, что сможет выиграть этот поединок.
И тут произошла очень странная вещь. С каждым шагом, что делал Тор по обугленной земле, он, казалось, становился все меньше и меньше.
Марево от жары, подумал Гавбеггер. Наверняка это из-за нее.
Но это было не марево. Тор действительно уменьшался, и ко времени, когда дошел до перекрестья выжженного на земле «X», рост у Бога-Громовержца сделался такой, что его вряд ли пустили бы на большую часть ярмарочных аттракционов без сопровождения взрослого.
— Эй, — произнес он. — В чем дело?
Гавбеггер удивленно заморгал.
— Думаю, во мне. С твоей точки зрения.
Тор ощупал свое крошечное тельце.
— Ты… того… извини. Это все Зафод придумал. Если бы я просто вышел и прихлопнул тебя, какой бы вид я имел в глазах зрителей? Просто громила, и все. А так, в объективах нацеленных на нас камер, все должно выглядеть куда лучше — это если верить Зафоду, а он в этих делах разбирается. — Бог нахмурился. — Хотя как-то раз он с этим просчитался.
В голове у Гавбеггера слегка звенело от нетерпения.
— И как все будет? Я становлюсь на колени, и ты меня фигачишь по голове?
Тор почти оскорбился.
— Чего? Нет-нет. Так не пойдет. Это заурядная казнь. Нам надо устроить для этих людей настоящее представление. И не только для этих. Все должно транслироваться по суб-эте.
— Суб-эте? Ни разу в нее не заходил.
— Ни разу?
— Нет. Там одна фигня. Мне подавай классическое кино.
