– Дева Мария! Но зачем?! – вскричал полковник.
– Для защиты девичьей чести, – пояснила Анна и занялась своими ананасами.
С минуту царило молчание. Кабачок в этот ранний час пустовал, площадь тоже казалась безлюдной, лишь у здания полиции маячил часовой в защитной униформе. Черноглазая сеньорина принесла кофе, перебросилась парой слов с Анной и уселась в холодке у стойки бара, поглядывая на нашу компанию с нескрываемым любопытством. Столик, за которым мы сидели, и пара десятков других были вынесены из помещения на улицу, и только полосатый тент защищал нас от солнечных лучей. На площади вздымалась белесая пыль под налетавшим с гор ветерком, у церковной ограды торчали раскидистые деревья, окружавшие деревянный помост неясного назначания, рядом с мэрией выстроились шеренгой велосипеды – должно быть, транспорт местных чиновников. Жилые домики, обступившие площадь плотным кольцом, закрывали вид на плантации тростника и неширокую бурную речку, но на севере виднелись горы, чьи серо-коричневые каменные бока украшала яркая зелень. Горы мне активно не нравились. Мысленно я представлял камни и осыпи, лабиринт ущелий, тропинки, доступные лишь козам, и остальные прелести. Куча мест, чтобы укрыться, и все их за год не обыщешь.
Дон Луис раздавил окурок в пепельнице.
– Решено, амигос, я отведу вас к склепу! Чего нам бояться, раз у юной сеньоры есть длинный ножик?.. – Археолог вытащил новую сигару, осмотрел ее, понюхал и сунул в нагрудный карман. – Сейчас и отправимся. Я только прихвачу кирку и кое-какие инструменты.
– Договорились. – Я допил кофе и встал. – Дон Алекс, вы с нами?
– Непременно. Пойду подгоню машину.
Кортес пошел за джипом, а мы с Анной поднялись к себе в номер, к трем чемоданам и сундуку. Я отложил черный плащ, решив, что лазить в нем по скалам жарковато, повесил на плечо перевязь с метательными ножами и «шеффилд» в кобуре. Катану и кинжал сунул за пояс. Второй клинок доброй японской работы прихватила Анна, вместе с сюрикенами и флягой со святой водицей. Она была настроена очень решительно и про пальмы с пляжами уже не вспоминала – у нее, как у бывшего вампира, очень развит охотничий инстинкт. Натянув крепкие башмаки, она вытащила из чемодана пару соломенных шляп, но я от своей отказался – широкие поля закрывали обзор.
Мы спустились в бар по скрипучей деревянной лестнице. У стойки капитан Арруба любезничал с черноглазкой – оба улыбались и стрекотали, как пара влюбленных сверчков. Завидев нас, капитан сделался серьезным, оглядел мое ружье, кивнул одобрительно и зашагал вслед за мной на улицу. Мы вышли на солнцепек, и взгляд Аррубы обратился к горному хребту.
– Там есть другой поселений, – многозначительно произнес он. – За Каримба – Дос-Пинтос, Сан-Опонча, Трабахо-Нинья, Лос-Никитос…
– Лос-Никитос?.. – повторила Анна и затараторила на испанском. Выслушав ответ, объяснила: – Он говорит, что Лос-Никитос назван в честь Никиты Сергеевича. Разве у нас был такой президент?
– Не президент, а генеральный секретарь, – сказал я. – Так что с этим Никитосом, капитан? Ракетные шахты остались или что-то в таком роде?
– Шахты нет, – покачал головой Арруба. – Я хотеть сказать: Лос-Никитос, Лас-Торнадос и дальше Сан-Кристобаль-дель-Апакундо. Там…
На площадь выехал джип с полковником, и Арруба мгновенно увял, не успев выдать мне какую-то государственную тайну.
Из «Паэльи» вышел дон Луис с огромным рюкзаком за плечами и с киркой в руках. В рюкзаке громыхало что-то железное, а поверх него лежали свернутый плащ и ломик. Добавить сюда мушкет и шпагу, и наш археолог был бы вылитый конкистадор эпохи Карла I.
Мы расселись – Барьега рядом с полковником, мы с Анной – на заднем сиденье. Взревел двигатель, и джип, поднимая тучи пыли, резво выкатился с площади. Было девять двадцать утра, и солнце пекло уже так, что плавились мозги. Но я, как все Забойщики, не слишком чувствителен к жаре и холоду – могу по углям босиком прогуляться или по арктическому снегу. Мы в некотором роде мутанты и отличаемся от нормальных людей. Сознавать это не очень весело, но что поделаешь… Для упыря нормальный человек всего лишь пища, а нас они боятся – и недаром, судари мои!
Покинув городок, мы выехали на дорогу и запрыгали по ней из ямы в колдобину. Анна прижалась ко мне, зашептала в ухо:
– Росита говорит…
– Стоп, – промолвил я. – Кто такая Росита?
– Как кто? Она тебе яичницу и кофе подавала!
– А, черноглазка! Так о чем вы с ней толковали?
– О танцах. Она говорит, что вечером на площади гулянье – не карнавал, но вроде того. Петарды пускают, из ружей палят, пьют, танцуют…
– Тоже хочешь пострелять и выпить? – спросил я.
– Хочу потанцевать!
– Так за чем дело стало?
– Юбка длинная нужна. Как у Роситы. В горошек или в мелкий цветочек.
– Купим. Хоть в крупный, – пообещал я.
Джип, взревывая, перебрался через мелкий ручей, проехал метров двести в гору и остановился. Скалы нависали над нами, словно башни готического собора. Небо было глубоким и синим, солнечный блеск слепил глаза. Я на мгновение сосредоточился, пытаясь уловить ауру вампиров, но не обнаружил ровным счетом ничего. Пахло зеленью и нагретыми солнцем камнями, а от нашего джипа несло бензином.
– Дальше – крутой подъем, – сообщил дон Луис, выбираясь из машины. – Придется потрудиться, молодые люди. Дороги здесь нет.
С этими словами он сунул в зубы сигару, чиркнул зажигалкой и полез вверх, а мы – следом за ним. Шустрый старик, подумалось мне, – явно за шестьдесят, а прет как горный козлик да еще мешок тащит! Ну, археологи народ особый, чернорабочие исторической науки, ходить, копать и перетаскивать тяжести им привычно. Не в кабинетах штаны протирают, а весь день на свежем воздухе. Хотя воздух был относительно свежим – наш проводник дымил как пароход.
Мы поднялись по крутизне метров триста и перевалили за скальный гребень. За ним простирался довольно широкий уступ, в дальнем конце упиравшийся в отвесные горные склоны, – пустынная местность, поросшая кактусами, хилыми пальмами и тощим кустарником с алыми цветами. Тут и там валялись каменные глыбы, то в гордом одиночестве, то образуя длинные гряды и целые холмы. Я чувствовал себя в этом краю неуютно. Мои клиенты – не любители природы, так что работа моя протекает большей частью в помещениях, а выход в поле, вроде битвы на Кунцевской свалке, редкое исключение. Опять же свалка есть технологический продукт, а не природный, и нет на ее территории таких живописных глыбин, колючих кактусов и множества щелей, очень подходящих для засады. Однако вампирами не пахло, и я успокоился.
– Плоскогорье Пунча, – сказал дон Луис. – В старину здесь паслись дикие свиньи. Свиней давно перебили, остались змеи да ящерицы. – Выпустив в небо дымное колечко, он ткнул вперед рукоятью кирки. – Нам туда, амигос. И поглядывайте по сторонам! Здесь нашли четыре трупа – два на плоскогорье и два у скал, где мы оставили машину.
