Голос прервался. И только теперь я почувствовал настоящий страх. Липкий парализующий ужас. Вокруг царил огненный ад: гребешки расстреливали колонну, фрегаты били по гребешкам, и страшно мне не было.
А теперь — теперь я испугался. Один в неуправляемой машине, которую несет вперед со скоростью метеора, без напарника, под огнем джипсов и под гнетом приказа. Откуда же я знаю, как тут что работает! Это «Фульминатор», а не «Горыныч».
Впрочем, разобрался я быстро. Флуггер есть флуггер. Виртуозно управлять торпедоносцем я не смог бы, но дотянуть из точки А в точку Б — запросто.
Дела наши были на уровне «выше среднего». Гребешки вынужденно взялись за фрегат «Пермь» и оставили нас в покое. Работали восемьдесят семь машин, что вполне достаточно для выполнения задачи, строй шел, как на параде, вот что значит кадровые офицеры!
Так, что здесь нажимать? Штурвал, педали тяги… красным — рубеж атаки на экране. Торпеды в норме. Ага, захват цели! Ну что, если пристроиться к опытным коллегам, можно полетать!
— Всем внимание! — сказал я в рацию, вспомнив об уставе. — Комэск Яхнин ранен. Я, кадет Румянцев, позывной Комета, взял управление на себя. Принимайте командование группой в порядке субординации. Повторяю, комэск Яхнин ранен.
— Здесь Армбрюст, заместитель Яхнина, принимаю командование группой, — отозвался эфир. — Приказываю произвести захват цели — глубокая каверна на поверхности по местной координатной сетке на 15–64. Работаем залпами: первый — легкие торпеды ВТ-500, интервал три секунды, второй — торпеды ВТ-4000 с подфюзеляжных консолей. Заходим на цель согласно тактической нумерации эскадрилий с первой по восьмую, после залпа немедленный отворот! К исполнению!
— Румянцев, говорит старлей Ильинский. Ты сейчас идешь во главе эскадрильи, это неправильно. Пропускай меня вперед и считай своим ведущим.
— Так точно, принял.
В самом деле, с моей отсутствующей квалификацией торпедоносца переть впереди — это самонадеянно. Я включил маневровые по левому борту, выпуская флуггер Ильинского.
— Бери цель, Румянцев, до залпа тридцать секунд, не провали нам всё!
— Есть не провалить!
Даю максимальное увеличение на панораму кабины.
Астероиду досталось знатно! Вся его боковина была буквально срыта! Вот они, таинственные чужие потроха, куда мы нацелились торпедами!
Самая здоровая каверна оканчивалась тем самым «магистральным туннелем» для перемещения «противомассы», о котором говорил контр-адмирал. Туннель уходил вглубь почти на пятнадцать километров, если верить показаниям лазерного дальномера. Такое впечатление, что астероид пытались подвергнуть терраформированию, но неудачно. Входное отверстие имело в поперечнике километра полтора то есть, туда мог уместиться любой наш авианосец. И при этом астероид жил и продолжал функционировать!
Но мы это сейчас исправим… Даст Бог.
— Внимание, фиксирую приближение метеоритного потока! Стреляем, или будет поздно!
— Первая эскадрилья, огонь!
С направляющих срываются две легкие торпеды. Раз, два, три… из-под центроплана уходят монструозные ВТ-4000. Девять флуггеров разрождаются белесыми молниями и уходят от цели левым виражом.
Я включил камеры заднего обзора на полную мощность.
В каверне рвутся восемнадцать торпед. Достаточно, чтобы распотрошить иной линкор раза три. Там бушует секундный океан огня, но это лишь легкая закуска. В тоннель ныряют настоящие чудовища!
Тандемная БЧ — штука хитрая и страшная. За сто метров до импакта выстреливает «легкая» головка с пятисоткилограммовым кумулятивным зарядом. Гиперзвуковая струя плазмы превращает камень в пар, который рвется вглубь, раскаляя и разжижая материю. И вот тогда в цель врубается бронебойный таран основной части.
Прочнейший паракорундовый бивень вспарывает цель на сотни метров, и тут же срабатывает четырехтонная силумитовая начинка. Карманная модель огненного круга ада.
Это, конечно, далеко не германский «Пацифик», который тоже модель ада, но в натуральную величину. Зато мы с «пистолетной» дистанции сто километров можем уложить торпеды буквально в пятачок!
Каверна превращается в вулкан. Мелких осколков почти нет — все испаряется при взрывах.
Одна за другой эскадрильи уходят с огневого рубежа. Последняя — восьмая, еще стреляет, когда ее накрывают метеориты. Флуггеры разламываются, кричат люди, но торпеды выпущены, и они попадают точно в цель!
Замыкающая эскадрилья выбита на две трети, а астероид джипсов, кажется, уцелел. Наша атака оказалась невероятно эффектной, но эффективность, похоже, ограничивается салютом ценой в несколько миллионов терро.
Проклятие! Столько народу положили…
«Эльбрус» вздрогнул.
Затрясся.
А потом шарахнул так, что я испугался: не догонят ли нас его обломки?! Вот было бы весело. Красивая, но чертовски глупая смерть.
Всё обошлось.
Мы летели назад и орали на полгалактики. От радости. Как кроманьонские наши предки, только что завалившие мамонта.
— Говорит контр-адмирал Канатчиков. Отставить вопли!
После этих слов его тон переменился с командирского на отеческий:
— Ну что, мужики… Сработали на твердую пятерку! Жду своих на авианосце!
— Разрешите вопрос, Афанасий Петрович? Старлей Ильинский говорит.
— Не терпится? Ну валяй!
— Что происходит, раз. Где наши фрегаты, два.
Канатчиков помолчал, а когда заговорил, голос похолодел почти до нуля Кельвина.
— «Бранденбург» с истребителями гонят джипсов. Обстановка, стало быть, положительная. «Пермь» и «Воронеж»… погибли. Уничтожены в ходе операции прикрытия. Вот так. Всё, по домам!
Выходит, приказ Пантелеева на фрегатах исполнили буквально: прикрыли ударную группу ценой собственной гибели. Царствие вам Небесное, мужики! Хоть «Бранденбург» уцелел…
— Андрюша, Яхнин! — Комэск продолжал свои лаконические упражнения, но я все равно был безумно рад его слышать!
— Максим Леонидович! Вы живы?! Идем на «Три Святителя», там вас в минуту отремонтируют! Как вы?
— Лучше. Глаза заработали и рука.
— Хорошо…
— Пока мало хорошего. Слушай. С крепости «Шаррукин-17» пришел SOS. Надо бы слетать, помочь.
— Какой SOS, это же крепость…
— Ты не в курсе. Ее джипсы позавчера расчекрыжили. Крепость покинута. Но сейчас там совершил посадку какой-то клон на «Абзу», требует помощи. Слушай сам.
Яхнин включил запись. Слышимость была паршивая, голос то и дело пропадал в скрежете помех, но смысл оставался прозрачным, как прицел снайперской винтовки: лейтенант Тервани, подбит, вынужденная посадка, крепость покинута, ранен, кончается кислород, хватит на полчаса, славен Ахура-Мазда.
