Я даже в голове зачесал, удивляясь широте финской души.
— Вот то-то! — сказал Фурдик с назидательной миной. — И следующий раз думай, что спрашиваешь. Надо же такое ляпнуть: «За полкуска любой, что угодно»!
— Ну прости, прости! Сгоряча сказанул. Я же человек еще молодой.
— Если ты такой молодой, ставь текилы! За моральный ущерб.
— Кровопийца.
— Дурак.
Текилы я поставил, не жалко. И задал последний на сегодня интересный вопрос.
— Августин, раз уж я тебя пою… расскажи, что за дела у Тойво в системе Шао? Сорока на хвосте принесла, он что-то крутит там с папой Бафута. Ты не в курсе?
— Пятьсот терро!
— Г-хм! — Я аж поперхнулся от такой наглости. — С ума сошел? Я тебе только что…
— Никаких «гх-м»! — перебил Фурдик. — Я про это ничего не знаю, никаких подробностей. Если хочешь, чтобы я покопался — гони монету!
В общем мы договорились, хоть и жалко было отдавать целую тысячу за упорядоченное сотрясание атмосферы. Что поделать? Информацию нельзя положить в пакет, ее не завернуть во влажную ветошь, она ничего не весит. Но стоит дорого.
Через недельку бармен дал маячок: все готово, заходи, поболтаем.
Сообщение на коммуникаторе выглядело безмятежным, зато Фурдик выглядел мятежным, даже очень. Сколько его знаю, не могу припомнить такого полканистого лица, в смысле выражения настороженной бдительности. Все его мимические морщины сложились в картинку: я — Полкан! А уши чутко шевелились, мало ли кто подслушивает, подкрадывается, или сейчас выпрыгнет из-за угла?
Когда я появился в баре, Фурдик поманил пальцем.
— Пошли со мной.
Как-то так сложилось, что «столом переговоров» для нас выступала барная стойка. Поэтому я изрядно изумился, когда Фурдик отвел меня в глухой коридор — узкая технологическая тропинка между труб теплообменника.
— Вот что, Андрей, — начал он. — Во-первых, держи свои деньги. Считай, что я ничего не узнал.
Я забрал купюры. Оказалось двести пятьдесят терро.
— И во-вторых. Половину оставил себе за крайний риск. Да, я принялся копать и накопал. У Тосанена дела на планете Цилинь. Кое-что связанное с контрабандой акселерированных животных из Конкордии. Сам знаешь, в ОН подобное производство строго запрещено, так что на этой теме можно поднять серьезные деньги. Не знаю подробностей. То ли папа Бафут их заказывает и перепродает, то ли Тосанен перепродает их папе Бафуту, а по каким каналам это проходит, я не в курсе. Мой человечек в правлении вернулся серый от страха и назвал фамилии заинтересованных людей. Это такие фамилии… в общем, Румянцев, зачем бы ты этим ни интересовался, продолжать не рекомендую. В любом случае, мое дело — сторона. Ты меня ни о чем не спрашивал, я тебе ничего не говорил. — Фурдик развернулся и ушел.
Я постоял пару минут, переваривая, и отметил, что Фурдик первый раз в жизни назвал меня Андреем, вместо обычного полушутливого «Андрэ». И по фамилии он называл меня крайне редко. Наверное, в самом деле сильно напуган.
Зачем я этим интересовался?
И правда, зачем?
Что Тойво личность темная и что малый он способный, я и так уразумел. Лишние подробности мне ни к чему.
Поразмыслив, я решил прикрутить фитилек любопытства пока не поздно, пока не осветил тот фитилек чего лишнего. После общения с Фурдиком у меня был запланирован целый список информационно-розыскных мероприятий, но, видимо, лучше было бы их свернуть. Меньше знаешь — крепче спишь. Кроме того, я же не собирался Тосанена шантажировать! Так, с целью оглядеться интересовался, не более. Теперь же информация рисковала стать избыточной.
Оказалось, что благоразумие мое слегка запоздало. Тем же вечером ко мне в каюту заявился Тойво Тосанен собственной персоной.
Раздался тактичный стук в дверь.
— Это я, Тойво. К тебе можно?
Конечно, можно. Дверь отъехала в сторону. Пока он располагался в тесном моем обиталище, я нервно соображал, не связан ли его визит с информационными мероприятиями? Не обгадил ли я, сам того не желая, каких-нибудь серьезных людей?
Ответы по пунктам: да, чуть не. Связан. И чуть не обгадил.
Сначала мы обменялись «какделами-спасибо-ничего» и поинтересовались здоровьем друг друга. При этом Тойво внимательно смотрел куда-то мимо моего уха, а я чувствовал, что краснею щеками, как оно бывает перед началом неприятного, но неизбежного разговора.
Тосанен разговор начинать не спешил. Вряд ли стеснялся — не тот человек. Или помучить хотел, психолог хренов, или приглядывался. А скорее всего и то и другое одновременно.
— Так странно. Сколько ты уже на «Тьерра Фуэга»? А я ни разу не был у тебя в гостях.
— Тойво, я у тебя тоже не был.
— Да-а, у нас на станции не принято ходить в гости.
— Я заметил.
— У тебя неплохо. Уютно. Я смотрю, новый планшет? Хорошая модель, ты доволен?
Мне надоело. Сколько можно тянуть? Явно ты не за планшетом пришел, да и модели той сто лет в обед.
— Тойво, говори, с чем пожаловал. Мне завтра вставать рано, а уже полдвенадцатого. Так что… — Я пожал плечами, показывая, что пора бы к делу.
Он подачу принял.
— Андрей, я к тебе неплохо отношусь. Поэтому буду говорить прямо. Зачем ты суешь нос не в свои дела?
— Ты о чем? — демонстративно не понял я.
— Ты знаешь о чем. Ты мной интересовался. Ты узнал обо мне кое-что, и я хочу узнать, зачем тебе это понадобилось, — Тойво мою демонстрацию проигнорировал.
— Решительно не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Зря, Андрей! Фурдик — дурак. Жадный дурак. Но и ему хватило ума прекратить любопытствовать. Он копнул немного и ему хватило. Ты мне сейчас расскажешь, что он успел накопать и что он рассказал тебе.
— Тойво, я к тебе тоже неплохо отношусь, но, мне кажется, ты перегибаешь палку. Во-первых, ты у меня в гостях, так что сбавь обороты, во-вторых…
— Помолчи. Во-первых, помолчи. Я тебе объясню свою позицию. Ты готов слушать?
— Ну, давай послушаем.
— Хорошо. Так. Ты в концерне человек новый, это раз. — Тосанен поднял руку и стал загибать пальцы. — Ты ведешь себя как выскочка. Молодой выскочка — это два. Этикет требует уступать дорогу достойным людям, много сделавшим для компании — это три. И это не так важно, как пункт четыре: ты стал носителем информации не своего уровня. Далее. Информация касается интересов самых разных людей, начиная с меня. Как мы будем реагировать, будет зависеть от того, что ты сейчас скажешь. Что именно ты узнал? Зачем и для какой цели ты интересовался? Я выражаюсь ясно?
Выражался он ясно, яснее некуда. Я здорово разозлился. Как так? Пришел, уселся, и теперь пугает всякими многозначительными «мы»! В конце концов, ничего противозаконного я не делал (ну почти) и лично Тойво никак не задевал.
