Книга Пилот на войне, страница 92. Автор книги Александр Зорич, Клим Жуков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Пилот на войне»

Cтраница 92

Значит нам, космическим работникам войны, светило еще немало интересных минут в кабине флуггера.

Так что в итоге: четыре БШУ — бомбоштурмовых удара, одно воздушное минирование и тяжелейший встречный бой с «Джеридами» (это такой малосерийный клонский истребитель).

Бомбоштурмовые выдались те еще. Потому что три из них — подавление позиций ПКО. Лучше бы я с «Джеридами» и дальше рубился! Одно дело, если тебе противостоит рыцарь неба, такой же как ты — пилот. А вот когда противник — бездушный аппарат, не знающий ни усталости, ни красного тумана перегрузок, ни инстинкта самосохранения…

«Это вам не это!», по меткому выражению Славы Булгарина.

Знаете, что чувствует пилот, когда над пустыней в клубах пыли вырастает дымный хвост, а парсер заходится в панике от того, что «борт в луче радара наведения»? Я, к сожалению, знаю.

Особенную остроту ощущениям придает фактор «Дюрандаля». Наш любимый DR-19 и в космосе не очень верткий, а уж в атмосфере — совсем тупица. Уйти от ракет можно лишь запредельным маневрированием. Или под прикрытием фантомов. Или свести их с ума блоком информационной борьбы.

Фантомы нам вешали аж по две штуки, ну а блок ИНБ у «Дюрандаля» хоть и очень эффективный, но не стопроцентная же гарантия!

В общем, все, поголовно все выпускники «школы стюардесс» были сбиты. Двое погибли, остальные катапультировались и приняли новые машины на Хордаде.

Беркуты 1 и 6. Ребята не дожили даже до индивидуальных позывных. Не уверен, что ветеранский состав успел выучить их фамилии. Но я успел.

Это же ваш покорный слуга ставил их на крыло! Я сажал их в «Дюрандали» и пытался учить азам. Или педагог из меня хреновый, или просто не хватило времени.

Сурен Симонян и Фемистокл Чуев, которого все звали просто Фима.

Сурен погиб быстро — прямое попадание в кокпит. А Фиме снопом вторичных осколков оторвало обе ноги. Парсер его катапультировал, он выбрался из ложемента, полз какое-то время и умер от потери крови и болевого шока. Плохая смерть.


Итак, сутки в воздухе. Приземление, боевая задача, взлет.

Авиакрыло раздергали по эскадрильям, а наши тела раздергали нагрузками. Эскадрильями латали дыры фронта, а заодно и нами те дыры латали.

Вернувшись на Хордад, отлипнув наконец от тверди небесной, я выбрался на твердь земную — на закопченный бетон.

В наушниках послышался голос Бердника:

— Мужики, никакого построения я объявлять не стану. Плевать на устав, я сейчас просто помру. Боевая команда: скафандры — по рундукам. В столовую. Спать! Отбой! — Голос Григория Алексеевича был неузнаваем, язык заплетался от усталости, но командирское мышление оставалось четким, формулировка приказов была адекватна сложившейся ситуации, не допускала двойной или ложной трактовки (как пишут в офицерских аттестациях).

Я огляделся. Впервые после прибытия в сию звездную гавань. Подробно, я хочу сказать, во всю ширь.

Красота-а-а…

Еще один апофеоз войны.

В обрамлении раздолбанной инфраструктуры — взлетка флуггеров. Ряд нашей эскадрильи — десять машин. Под обтекателями копошатся пилоты и техники, которые пилотов разоблачают, а флуггеры собираются слегка подмандить, чтобы не развалились по вылету.

Пятая полоса (наша) принимает следующую порцию. Один «Горыныч» уже катит с тормозными парашютами за кормой, а в ночном небе мигают габариты целой стаи, вставшей на круг ожидания.

С шестой и седьмой взлетают с ревом сразу два европейских «Ягуара», а с рулежных дорожек заходит в разгонные створы следующая пара.

По полосам от первой до четвертой ползут бетоноструйные машины, которые чинят и чинят разрушенное взрывами покрытие и никак не могут починить. Это все от того, что сюда упал клонский тралец. Видимо, собирался совершить аварийную, но не совершил, распахав взлетки до адского месива.

Тралец уже распилили и уволокли. Теперь, значит, покрытие починяют, что благородно.

Колоссальный пожар, который я заприметил давеча в заводском и складском секторах, догорает. Взрывов не слышно, но дым стелется по полю и ест глаза, как только шлем покинул голову. Вонища прилагается. Она оседает в носу и гортани, попав под дыхательную маску, пока я нацеливался, как бы половчее ее прицепить.

Ночную тьму наполняют вибрация и гул, соревнующиеся с ревом флуггеров на старте. Далеко, почти на горизонте приземляются очередные транспорты. Это старые танкодесантные корабли, похожие на полукилометровую парикмахерскую машинку, и воют они на посадке чисто как ослы, которым только что прищемили яйца. Первый танковоз уже разгружают, судя по немаленькой колонне инженерной техники, что прошла мимо пять минут назад.

Оглядывался я не просто так.

Столовая! Где? Где питать мой измочаленный организм?

Сильно сомневался я, что клонские хозблоки достались нам в рабочем состоянии.

Вот, например, серия приземистых зданий по правую руку — явно казармы и прочие жилые помещения. Коробки без окон и крыш — посрывало ударной волной, там кушать нам явно не дадут.

Ответом стали крики мичмана тыловой службы. В дыхательной маске вполне можно говорить, через клапан, запросто. Но этот использовал разъем под микрофон, а на плечо посадил матюгальник.

— Товарищи пилоты И-03! Внимание, пожалуйста! Позади ваших машин стоят гражданские «Андромеды»! Вы размещаетесь в них! Борт номер 457 оборудован под кухню! Пожалуйста, поторопитесь!

А мог бы и догадаться! Стандартная практика, между прочим. «Андромеда» — это таких размеров штука, что там можно легко оборудовать даже персональные каюты, чтобы лучше отдыхалось.

Так и есть.

На трапах заметное оживление: кто-то спускается, кто-то наоборот. Еще одна «Андромеда» вывалила на бетон транспортную аппарель. В глубине фюзеляжа виднеются блицы сварки, слышен визг станка — теперь это наша походная мастерская для мелкого ремонта.

На борту 457 была оборудована вполне себе приличная столовая. Можно сесть за стол со скатертью, вытянуть ноги, избавиться от настогребенившей маски. Я уж про горячую еду молчу. Еду, кстати, разносили натурально официантки в кителях и юбках. Все уставного фасона и цвета, даже чулочки с туфельками.

Но это были настоящие девушки! Очень даже годной комплектации! Готов спорить, так в нас будили жажду жизни и борьбы. Дескать, офицер, ты сражаешься не просто так! Тебя будут любить вот такие девчонки!

Военная психология, так ее и эдак во все маршевые и маневровые!

Оно бы и сработало. Уверен, будь за спиной не шесть вылетов, а три, неженатая половина авиакрыла обещала бы официанткам всю безудержную любовь, какую могут подарить здоровое тело и не менее здоровый дух. Да и женатая тоже.

Но, товарищи, шесть — это перебор. Если грубо, по-казарменному: даже мозг не встанет, молчу про все остальное. После шести хороших палок, что мы кинули клонам и небу, женские стати не трогают. Совсем.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация