Капитан помедлил, держа стилус на весу. Посмотрел на Бой-Бабу.
— В дальний док?
— Так точно, — хрипло сказала она.
Капитан задумался.
— Раз уж вы туда… будьте любезны захватить с собой кальцитид и потравите этих крыс, черт бы их подрал. Ведь когда-нибудь до кабелей доберутся, — протянул ей стилус. Посмотрел сухо, подождал.
— Есть, господин капитан, — Бой-Баба сунула стилус в нагрудный карман, развернулась и, стуча сапогами, скатилась по трапу.
Чертыхаясь, Бой-Баба перетряхивала полки подсобки в поисках коробки с кальцитидом. Наконец нашла две. Одна новая, не начатая — запечатанная. Бой-Баба сунула ее обратно, подальше на полку. Во второй коробке крысиной отравы оставалось на донышке: несколько прозрачных пакетиков с зелеными гранулами. Бой-Баба сунула пакетики в карман, подцепила клешней с пола рабочий чемоданчик и отправилась в дальний док.
* * *
Бой-Баба, поднатужившись, отодвинула задвижку люка. Из-под ног с писком метнулись во тьму корабельные крысы. Астронавтка нашарила на уходящей ввысь переборке выключатель, и в глубине дока тускло проступили очертания зачехленных машин и механизмов.
В руках Бой-Бабы был стальной чемоданчик с инструментом. Она вытянула из кармана список работ и не спеша пошла по полутемному ангару, осматривая оборудование. Щелкала выключателями, дергала за ручки, стирала тряпкой солярку и сажу. Ставила галочки в списке.
Будь у нее свой эметтер, не пришлось бы занимать руки этой планшеткой. Она механически потерла шрам на виске. До сих пор больно. В тюремной больничке удаляли — не церемонились.
Бой-Баба помедлила и села на ступеньку транспортера. Торопиться некуда. Можно посидеть, подумать.
Жалела ли она о приговоре? Об отключении эметтера? Нет, ей было хорошо. Отсутствие Сети давало некую физическую свободу. Хотя иногда хотелось снести себе башку окончательно. Чтобы не вставали в памяти каждую ночь после отбоя недвижные тела в гермокостюмах. Чтобы не вспоминалась тишина в наушниках. Молчание мертвых.
Бой-Баба задумчиво обтирала грязной тряпкой сапог. Первые полгода после аварии она честно пила амнезиол, старалась забыть. Память работала кусками: сирены, взрыв, пощечина от бортового врача — «Дура! Я не могу им помочь!» Потом непроницаемые, как у немецкой овчарки, глаза полицейской бабы. Лифчики, оказывается, в тюрьме отбирают, как у мужиков шнурки и галстуки. Высокий потолок камеры, ожидание допроса в холодном одиночном предбаннике.
Именно инспекция по охране здоровья и безопасности тогда настаивала в суде на максимальном наказании, вменяя ей — капитану Троянца — в вину преступную халатность, повлекшую за собой гибель экипажа.
Как она тогда объясняла представителям инспекции, что команда ее Троянца спасала людей! Точно такой же экипаж с горящего аналогового звездолета. Пыталась их убедить, что без ее приказа команда поступила бы так же, но самовольно.
Но эти провонявшие дорогим одеколоном господа объяснили ей, что капитан обязан был запретить своим людям оказывать помощь посторонним с риском для собственной жизни.
Эметтер ей отсоединили уже в больнице, так что она до сих пор не знала, какая реакция на процесс была тогда в социальных сетях. Да и какое ей дело… Первое время была легкость в голове — свобода, ничего, кроме собственных мыслей, ничего, кроме видимого единственным глазом. Но одновременно это было и страшно. Нечем было загородиться от мыслей и от того кошмара всех астронавтов, что вставал перед ней каждую ночь.
Как сказала тогда судья, это послужит ей достаточным наказанием.
Писк и драка за зачехленным транспортером — клочки серой крысиной шерсти пошли летать по закоулочкам дока — отвлекли ее от мыслей. Бой-Баба встряхнулась и встала. Выгребла из кармана пакетики, посмотрела на них. Крысы, а все-таки жалко. Одно утешает: или мы их, или они нас, подумала она. На кораблях ходили слухи о том, как вот такая же команда крыс как-то съела слишком жалостливый экипаж. Когда дрейфующее судно нашли, крысы уже обгрызли его до самого корпуса и все перемерли от жара, холода и радиации.
Бой-Баба разорвала пакетик и пошла вдоль стен и темных углов, вытряхивая зеленые гранулы. На коробке было написано, что зверьки погибают без риска для окружающих, от сердечной недостаточности. Хоть не очень мучаются, подумала Бой-Баба, направляясь с остатками последнего пакетика к зачехленному транспортеру.
Рядом с транспортером уходил ввысь стояк с кабелями. Рядом — распределительный щит. Разноцветные жгуты кабелей тянулись сквозь помещение дока вверх, к генератору гравитации, воздухоснабжению, двигателям. Вся жизнь корабля была в этом стояке.
Мелькнула мысль: одного знающего прикосновения к этим кабелям достаточно, чтобы корабль превратился в безжизненную жестянку. Скрутить этих хлюпиков, спуститься на поверхность планеты в боте, изолировать пораженных, поднять Троянца и на нем вернуться… под трибунал. А хоть и под трибунал!
Ничего, тряхнула она головой. Им с Живых не привыкать; да и дядя Фима этот, видно, мужик непростой, даром что не высовывается…
Бой-Баба замерла у стояка. А что? Сейчас вернуться. Выяснить, как смотрит на это дядя Фима. Майера лучше в это не втягивать, а потом поставить перед фактом. Остальных, если что, так и повязать можно. Хоть на что-то ее железные руки сгодятся.
Сердце застучало. Сейчас пойти к Живых и все ему выложить. Все подготовить. Время есть. Через час он встанет на вахту, тогда и действовать.
Бой-Баба бессмысленно посмотрела на собственную руку, сжавшую в железных клещах-пальцах пакетик с крысиной отравой. Усмехнулась. Остановка сердца — как гуманно! И главное, если верить надписи на коробке, без риска для окружающих.
Она шагнула к транспортеру, присела на корточки. Где-то здесь наверняка нора. Здесь насыпать лучше всего. Она протянула руку как могла дальше и высыпала остатки пакетика за транспортер.
В воздухе потянуло паленым пластиком.
Астронавтка замерла. Принюхалась — нет, ничего. Померещилось.
Нагнулась опять, стараясь разглядеть нору, и снова учуяла ядовитый дымок.
Бой-Баба поднялась. С подозрением посмотрела на распределительный щит. Ничего. Но запах был тут, исходил сверху, откуда шли к щиту провода системы жизнеобеспечения. И легкий, как дуновение марихуаны, дымок уже вился над щитом.
Вспомнила слова капитана: «Лишь бы крысы до кабелей не добрались!» С долю секунды она смотрела на распределительный щит, ожидая, что большой тумблер с щелчком прыгнет вниз, вырубая систему. Но он замер на месте, как будто не чувствовал опасности.
Дымок сгустился, и она услышала потрескивание.
Бой-Баба ринулась к стене, выбила стекло на сигнале пожарной тревоги, кулаком вжала кнопку в стену. Взвыла сирена. А дым уже валил из отверстия над щитом, трещала изоляция, летели искры, но тумблер стоял как вкопанный!
