Отдохнув, Денисов поднялся и посмотрел на корабль, собираясь двинуться дальше. Но тут ему показалось, что нечто движется в траве, быстрое и невидимое, скрытое от глаз плотной зеленой стеной. В следующую секунду он понял, что это был всего лишь порыв ветра, качнувший траву. Стебли сплетены слишком прочно, чтобы пропустить что-нибудь крупное. Он вошел в лес.
Светлые гладкие стволы поднимались к небу на огромную высоту. Видимо, древесина этих исполинов была очень прочной, потому что стволы в нижней части были не такими уж и толстыми, может быть, в два или три обхвата, не больше. Он подошел к дереву, достал нож и попробовал надрезать кору. Древесина цветом, фактурой и прочностью напоминала слоновую кость. Лезвие оставило лишь неглубокую канавку.
Вскоре он нашел много грибов (во всяком случае, это было похоже на грибы), но трогать их не стал, опасаясь, что они ядовиты. Возможно, после проведения соответствующих анализов, их можно будет использовать в пищу. Почему бы и нет? Подумав о еде, он почувствовал голод. И удивился: всего три часа назад он плотно пообедал сытным и исключительно вкусным мясом. Надо бы подстрелить еще одного зайца, подумал он.
Здешние зайцы на самом деле оказались не такими уж тупыми созданиями; они быстро учились: сейчас они уже прятались от человека. Денисов потратил немало сил, гоняясь за зверьками. Однако усилия были вознаграждены, и вскоре он снова ел ароматное нежное мясо. «Как вкусно! — подумал он. — Если завезти эту живность на Землю и разводить там, то люди перестали бы покупать говядину, баранину или свинину.
Пожалуй, неплохое место для жизни эта ваша планета. Зря я на нее наговаривал. Построим здесь дом, только вначале выберем самое лучшее место, заведем детишек, я буду учить их грамоте и всяким премудростям. Жаль, что мама этого не увидит и не узнает. Она всегда мечтала о большой семье. Семья — это надежность, это порядок, это будущее, в конце концов. К черту этот космос. Если быть честным с самим собой, то я ведь никогда не любил эти полеты. Я любил землю, и чем ближе к земле, тем лучше».
Заяц неплохо прожарился в костре, но верхняя часть была еще сыровата. Денисов настроил плазменный луч на минимальную мощность и несколько раз провел по груди и шее зверя. Этот заяц показался ему крупнее и мускулистее, чем тот, которого он ел на равнине в последний раз. В нем было меньше жира и больше мышц. Что это?
Он оттянул зайцу нижнюю челюсть и заметил на ней ряд острых клыков. Два, четыре, шесть, восемь. Ну надо же! Не хотел бы я, чтобы эта пасть меня укусила, подумал он. Заяц зайцем, а зубы-то покруче, чем у волка. Как же это может быть? Зачем ему такие зубы, если он ест траву? Скорее всего, это хищная разновидность того же самого зверька. Травоядные прыгают в траве, а хищные живут в лесу, изредка нападая на своих беззащитных собратьев. Почему бы и нет? Нормальное объяснение.
* * *
Кеша отошел от корабля совсем недалеко. Травяной ковер был таким плотным, что пробираться через него было труднее, чем сквозь глубокие сугробы. Ему казалось, что еще час назад трава была не такой густой, но, конечно, уверенно он сказать не мог. Но это его заинтересовало. Паренёк стал на четвереньки и нагнулся к самой земле. Сомнений не было: каждая травинка неожиданно отрастила тонкие ветвящиеся усики, которые оплетались вокруг соседних стеблей. Приглядевшись, можно было даже видеть, как эти усики растут и удлиняются прямо на глазах. Но это было еще не всё. Нижняя часть стеблей покрылась пухом тонких коротких колючек, которые мгновенно вонзались в пальцы при малейшем прикосновении. Уколы были довольно болезненны, и кожа в этом месте краснела. Он поднялся и осмотрелся по сторонам, чтобы увидеть кого-то, кому можно рассказать о своем открытии. Но рядом никого не было. Капитан, скорее всего, спал в траве, недалеко от корабля. Куда делись остальные, Кеша не знал. Травяное море оставалось как всегда спокойным. Даже более спокойным, чем всегда: все зайцы исчезли. Так, как будто их здесь никогда и не было. «Куда же делись зайцы? — подумал он. — Что их так напугало?»
Кеша обернулся и увидел мать, помахал ей рукой. Она помахала ему в ответ, улыбнулась, поднялась по короткой лесенке и вошла в дверь корабля.
Женщина, которая еще недавно представлялась матерью Кеши, вошла в шлюзовой отсек. Здесь было прохладнее, чем снаружи. Местное солнце пылало в зените, а его свет сегодня был ярким, как лампа фотографа, которая светит вам прямо в лицо. Она обернулась. Травяная равнина сияла и переливалась в море света. Внутри корабля царил приятный полумрак.
— Вы, кажется, врач? — спросила Йец.
— Да, причем широкого профиля, — ответила она. — Могу быть кем угодно, от дерматолога до психиатра.
— Такое возможно?
— Это было необходимо. Я была приставлена к этому мальчику без малого пятнадцать лет и следила за его здоровьем. Я должна была знать всё и помогать в любых ситуациях. В моей квалификации можете не сомневаться.
— Ваше настоящее имя? Мы вместе уже давно, но я так и не узнала, как вас зовут. На Земле это считается неприличным, так что простите меня, если что. Я никогда не была образцом воспитания.
— Харон Вера Ивановна.
— Значит, просто Вера, без всяких церемоний. Харон? Так звали перевозчика, который переправляет души умерших на тот свет. Странное имя для врача.
— Ничего не могу с этим поделать.
— Зачем вы старались быть незаметной? Зачем представлялись его матерью?
— По многим причинам. Иннокентий был первым ребенком, которого спасли от болезни Брауна без пересадки донорской или искусственной нервной ткани. Мы наблюдали за ним все эти годы и продолжаем наблюдать сейчас. Это экспериментальная методика, если она оправдает себя, это принесет миллионы. Но если кто-то заинтересуется нашей технологией и украдет ее, то мы понесем громадные убытки. Мы — это клиника, которая вложила деньги в этот проект. Большие деньги. Эксперимент еще не завершен.
— То есть вы вставили ему в мозг такую штуку, которую можно украсть? — спросила Йец.
— Когда речь идет о больших деньгах, это вполне возможно. Прошу вас не расспрашивать меня больше.
— Это имплантат?
— Я ничего не могу сказать. Это тайна.
— То есть это действительно мозговой имплантат. Прибор, который не имитирует нервную ткань, а заменяет ее чем-то совершенно иным. Подобные вещи запрещены международным законодательством планеты Земля, насколько я знаю. По вашим законам, изготовить и использовать нечто подобное — преступление. Я права?
— Не могу ответить на этот вопрос.
— А если я буду настаивать и попытаюсь проникнуть в его мозг, чтобы узнать вашу тайну, что вы сделаете тогда?
— Отключу его, и секрет умрет вместе с ним.
— Вы убьете этого мальчика? — еле совладала с собой Йец.
— Я всего лишь отключу прибор, который поддерживает его жизнь. Прибор принадлежит клинике, и сейчас им распоряжаюсь я. Юридически, и это, кстати, записано в договоре, при возникновении подобной ситуации клиника просто отключает оборудование.
