Блондин улыбался. Его длинные пальцы играли с цепочкой. Тонкие нервные губы высокомерно кривились.
— Но Сиф пустил вам кровь.
— Мы не приняли во внимание его профессию. Он всю жизнь имел дело с ножами и научился хорошо ими владеть. Конечно, не так хорошо, как можно было бы при наличии настоящей программы. Трен не учел этого, и твой друг перед смертью успел поддеть его на лезвие. Но это ничего не изменило. Поэтому можешь убрать свой нож. В твоих руках это просто мертвый кусок металла. Выброси его прямо сейчас, ты нервируешь моего берса.
Берс зарычал громче и сделал шаг вперед. Чудовище имело четыре огромных клыка. Берс был тяжел как танк и покрыт пластинами, напоминающими рыбью чешую. При каждом движении пластины скрежетали. Берс открыл громадную пасть, затем медленно закрыл ее. Он бил хвостом и царапал камень передней лапой.
— Если ты не бросишь свой нож сейчас… — начал мужчина.
Йец метнула нож в животное. Берс замер на мгновение, будто остановившись в неуверенности, сделал еще шаг вперед, затем его передние лапы подогнулись, и он свалился на мраморный пол. Медленно выдохнул со стоном и затих.
Она подошла к чудовищу и не без труда вытащила лезвие из мертвого тела.
— Как видишь, я умею пользоваться оружием, — сказала она.
— Но откуда? На Тибере нет ни одной программы!
— Программы мне ставили не на этой планете. Меня научили пользоваться ножом на планете Хи. Тебе это говорит о чем-то?
— Планета женщин-воинов, — прошептал он. — Но если ты женщина Хи, что ты делаешь здесь?
— Я тут ни при чем! — закричала блондинка. — Это он убивал того старика! Я не могу пользоваться оружием, у меня программы только для фехтования! Рукопашному бою не обучена и никогда в жизни никого не убивала!
— Это правда? — спросила Йец. — Ты не убивала Сифа?
— Нет! Это всегда было мужской работой!
— Ладно. Тогда держи нож.
— Зачем?
Мужчина отступил на несколько шагов и затравленно огляделся. Бежать некуда. Дворик окружен стеной в три человеческих роста.
Музыка вдруг перестала играть, последний колокольчик прозвенел, и стало тихо.
— Песня закончилась, — сказала Йец. — Всё кончается, и жизнь кончается тоже. Рано или поздно мы все окажемся там. Ты, я, эта блондинистая скотина.
Возьми нож и убей его. Убей сама. Я не хочу марать свои руки.
Блондинка взяла нож. Было заметно, что она никогда не держала его в руках.
— Что я должна сделать?
— Подойди ближе и воткни нож этому уроду в грудь. Прямо в сердце.
— Почему в сердце?
— Потому что Сифа ударили в сердце. Так надежнее.
* * *
Вернувшись, Йец рассказала обо всем, что случилось за день.
— Ты поспешила, девочка, — сказал Капитан. — Не надо было этого делать. Во всяком случае, сейчас.
— Они убили Тома на моих глазах! Мы будем драться! У нас есть оружие.
— Точно, — согласился Денисов. — У нас три винтовки, плазмомет и другая нужная мелочь. Нас все-таки трое. Так просто нас не возьмешь. Жаль Тома, я уже почти научил его писать печатными буквами.
— Заткнись! — вспылила Йец. — Ты обращался с ним, как с вещью.
— Но ведь ему это нравилось! Он сам этого хотел!
— Не говори о том, чего не знаешь.
Денисову уже стало лучше, он расслабленно сидел в кресле, прикрыв ноги одеялом. Сейчас, в полутьме комнаты, его тяжелая фигура напоминала мейрса. Ночной ливень бил в окна.
— А что вы думаете? — спросила Йец.
— Я думаю, что надо бежать, — ответил Капитан. — Они могут появиться здесь каждую минуту. Если они контролируют всё на этой планете, то не станут пользоваться винтовками или ножами. Есть другие надежные способы нас уничтожить.
— Но не станут же они использовать пушку!
— Почему бы нет? Бомбу, пушку, газ, отряд штурмовых роботов, всё, что угодно.
Они ведь прекрасно знают, где мы. Если останемся здесь, мы обречены.
— Бежать? Я буду драться! — Денисов сбросил одеяло и поднялся. — Зачем всё это было начинать, чтобы удирать, как трусливые шакалы? Пусть бежит кто-нибудь другой.
— Глупости говоришь, — Капитан что-то чертил в планшете.
— Но куда бежать? — спросила Йец. — Тибер большая и пустая планета, но везде раскинута информационная сеть. Если сеть работает, то нас найдут везде, даже в глубине моря или в дремучем лесу. Остается только бежать с планеты, но тут моя родина. Я лучше умру здесь.
— Еще один глупый ответ.
— Но мы не сможем уйти из города. Они наверняка контролируют все межконтинентальные магнитные трассы и просто не дадут нам взлететь. Мы не сможем вернуться в Куриоа и добраться до «Гордого». Если только они сами не захотят нас отпустить.
— Отпустить нас? — удивился Денисов.
— Конечно. Им же выгодно, чтобы мы убрались как можно быстрее.
— Всё это понятно, — сказал Капитан, — но нам не подходит. Мы не станем прятаться в пустых домах, потому что нас сразу найдут. Мы не будем удирать с Тибера или из этого города. Останемся где-то поблизости.
— Такого места нет, — возразила Йец.
— Послушай меня, — Капитан отложил планшет, встал и подошел к прибору, похожему на ежа, положил на него ладонь. — За эти дни я научился пользоваться здешним информационным терминалом. Несложная система. Так вот, пока вы спали или разгуливали по городу, я слушал местные новости. Узнал много интересного для себя. Но кое-что осталось непонятным. Например, что такое Город Каменных Пещер?
* * *
— Город Каменных Пещер это что-то вроде земного кораллового рифа, только на суше, — пояснила Йец. — Коралловые рифы состоят из спрессованных скелетиков кораллов, а Город Каменных Пещер — из спрессованных тел каменных муравьев. Скалы стометровой высоты, полностью состоящие из тел этих существ. Там много пещер, но они искусственные. Хорошая мысль. В этих пещерах мы можем спрятаться. Это в сорока километрах от города, на восток.
— А что такое каменные муравьи? — спросил Денисов. — Мне не очень-то нравится название.
— Расскажу по дороге. Капитан прав, там они нас не найдут — нет инфосети.
— А почему ее там нет?
Когда они вышли, ливень уже прекратился, теплые ручейки еще неслись по улице, смывая дневную пыль. В небе, пока еще беззвездном, кружила быстрая стая светящихся птиц.
— Стрефусы, ночные хищники, — сказала Йец, — они светятся, чтобы быть невидимыми на фоне звезд. Иногда нападают на людей, так что будьте осторожны. Раньше они не летали над городом. Если появились стрефусы, значит, город умирает.
