– Тогда зачем же столь примитивные идеи?
– Национализм? Согласен, примитивно. В сущности, это собачий инстинкт защиты территории. Собаки ведь самые ярые националисты. А как яростно дворняжка бросается на благородную породу? Замечали? – и никогда наоборот. А как беззаветно она бросается на автомобиль? Вы видите, я не просто чугунолобый фанатик, а могу придумывать сравнения для своей идеи так же, как Сирано выдумывал сравнения для своего носа. Но я люблю ее так же, как он любил свой нос. Я могу делать это – потому что я силен. Фанатики ведь свирипеют от слабости. Чем слабее, тем свирепее. Принцип компенсации. А нацидея – единственная идея, которая нам подходит. Лет двадцать назад основной была идея технического прогресса, увы, она не привлекла массы. Не во всяком ведь есть техническая струнка. А национальная во всяком. Нам есть чем гордиться.
Наибольшее количество талантливых людей рождается у нас. Раньше они убегали к вам, но сейчас ведь это невозможно. Так что же делать? Остается либо смириться, либо возгордиться. Последнее приятнее.
– Я не уверен, что вы столь талантливы, – сказал Коре.
– Но это очевидно. Возьмем такой факт: в первые же дни после выхода очередных отеческих указаний начинают звучать стихи и песни, в которых рифмуются строки вышеупомянутых указаний. Вы попробуйте написать песню на слова: «открыты новые пути развития родного общества на всех этапах его существования». Кто из ваших поэтов на такое способен? Да у вас и поэтов уже не осталось.
– Но это халтура, которая пишется на заказ.
– Но в том-то и дело, что нет! Ничего подобного! Это действительный порыв народа. Прочитав строки указаний, каждый школьник начинает выражать свое мнение, слагая песню. Не каждая песня хороша, но каждая идет от души. Утописты во все века мечтали о справедливом обществе, об обществе счастливых людей. Вот оно, общество счастливых людей! Когда младенец начинает думать, знаете, какова его первая мысль? – Как я счастлив, что мне повезло родиться в такое прекрасное время и в такой прекрасной стране! И это постоянное счастье он пронесет через всю свою жизнь. Что может быть лучше счастливых людей? И разве может быть плоха идея, которая сделала всех счастливыми? Всех и каждого.
– А куда вы дели недовольных?
– Это у вас могут быть недовольные. Осианин даже не понимает значения такого слова. Понятие безнадежно устарело – все недовольные вымерли несколько поколений назад. Конечно, было немало войн, больших и мелких, но теперь мы достигли совершенства: никто никого не притесняет. Никто не притворяется патриотом, каждый горит истинным патриотизмом. Каждый осианин умеет петь – голос и слух ему нужен для исполнения гимнов; каждый с детства пишет стихи, чтобы выразить переполняющую его любовь к Родине. Каждый пишет картины, потому что не может без умиления окинуть взглядом родные просторы. Каждый заботися о том, чтобы сделать Родину краше. Мы есть общество стопроцентных творцов и созидателей. Поэтому я и утверждаю, что мы талантливее всех.
– Допустим, все эти люди счастливы. Но это же обман – у них нет причин для счастья.
– Есть. Во-первых патриот патриоту друг, товарищ и брат. Если мне станет тяжело, я везде найду поддержку. Если я оступлюсь, мне сразу помогут. Если я ошибусь, меня направят. Во-вторых, у нас нет бедных, потому что исчазло понятие корысти. Наши люди бескорыстны, они не скрипят зубами в бесполезных мечтах о собственной громадной вилле или самолете. Они счастливы тем, что имеют.
В-третьих, у нас никто никого не притесняет; все совершенно свободны, каждый имеет право выражать свои мысли и выражает их. Свобода есть величайшее наше завоевание. В наших законах нет запретов – ведь никто не страмится к запретному. В-четвертых, у нас вдесятеро меньшая преступность, по сравнению с вашей. У нас нет корыстных преступлений. Мы не убиваем ради ограбления или ради получения наследства. Наши тюрьмы полупусты, а милиционеры хулиганят от скуки. У нас отменена смертная казнь и длительные сроки заключения. За мелкое проступки у нас просто бьют морду и отпускают. Действует очень эффективно.
В-пятых, мы имеем богатейшую культуру, к которой все поголовно приобщены. Мы постоянно издаем исправленные издения классиков и все ими зачитываются.
– Почему исправленные?
– Потому что язык устаревает и меняется. Исторически меняется и понимание истины. Например, недавно было заседание по поводу обнаруженной у классика неточности. Он пишет: «Люблю Отчизну я, но странною любовью». Представье себе, текст именно таков – просто ересь, если вдуматься. Я было предложил: «Люблю Отчизну я нестранною любовью», но нашелся еще лучший вариант: «Люблю Отчизну я предписанной любовью». Согласитесь, ведь замечательная агитка получается, правда?
– Мне трудно это понять.
– Конечно, ведь вы не являетесь психологически улучшенным существом. Ваша психология отличается от нашей как сорняк от культурного растения. Вы даже не понимаете, как вы несчастны. Вот вы возражаете против нацидеи. И нацидея наша мирная. Мы не уничтожаем меньшинства, мы их ассимилируем. Уничтожаем только врагов. Вы на себя лучше посмотрите. Зеленоглазые убивают сероглазых, математики – историков, параноики – истериков, водопроводчики – истопников, акробаты – жонглеров. Все потому, что гены у вас, видите ли, разные. Просто рассовый идиотизм. А чтоб пустомеля вышла за муж за интеллектуала – нет, она скорее в прорубь бросится, а все потому, что в ее сто пятьдесят третьем гене в четырнадцатой хромосоме на один атом мышьяка больше. И она думает, что из-за этого одного атома она имеет право презирать всех интеллектуалов. Вас можно только пожалеть. А лично вас – выдать компетентным органам. Но я вас не выдам – вам все равно не уйти.
– Вы такой же странный, как все русские. Я как-то работал с двумя, – сказал Коре. – Ваш человек лучше других понимает что делать, но делает не так.
Или понимает как делать, но делает не то.
– Небольшое уточнение, – сказал Петров, – он делает либо не то, либо не так, а в результате получается подвиг. Из этих подвигов сложена добрая половина в а ш е й цивилизации.
– Так вы отказываетесь?
– Категорически.
– Тогда пеняйте на себя.
26
Петров вышел за калитку и встретил милиционера хромого Жору.
– Я удивлен, – сказал Жора.
– Я тоже.
– Этот дом есть собственность государства, – не унимался Жора.
– Вот и я о том же. Я иду и вижу свет в окне. Думаю, дай-ка загляну, не воры ли?
– Ну?
– Интересный человек. Очень похож на бывшего хозяина дачи, но самозванец, явный самозванец. Вам следовало бы арестовать его за мошейничество.
– Я сам знаю, что мне следовало.
– Да, да, я просто так сказал. И у него документов нет. А когда нет документов, тогда нет и человека.
– О чем вы говорили?
– О том, откуда он пришел.
