В двенадцать часов по первому местному каналу прервали учебную передачу, включили траурную музыку и сообщили, что гордость местной милиции, ужас всех преступников, спокойный сон нашей округи, короче говоря – хромой Жора уснул и не проснулся. О дате официальных похорон будет сообщено дополнительно.
33
«О дате официальных похорон будет сообщено дополнительно». Телевизор показал портрет Жоры, почти в натуральную величину. Портрет был явно подправлен средствами компьютерной графики: например, у реального Жоры не было такого мужественного подбородка, да и череп не такой большой. А выражение его настоящих глаз было хотя и неприятным, но человеческим, а не казенным. Уснул и не проснулся. Жаль, что так случилось.
– Жаль, – сказал Коре, – я не хотел, чтобы так получилось.
– Мне этого гада никак не жаль, – ответил Кипенников. – Он мне уже всю душу выел. Собаке собачья смерть. Спроси кого хочешь.
– Устами народа глаголет все что угодно, но не истина.
– Ты что-то знаешь?
– Я некоторым образом причастен. Я пожелал ему уснуть и не проснуться.
Вот он уснул и не проснулся. Тебя не обыскивали?
– Я хотел с тобой поговорить, – сказал Кипенников, – но ты с самой ночи не приходишь в сознание. Конечно, не обыскивали, я бы не позволил. Но они предупредили о тебе…
– И что же они сказали?
– Даже не знаю как сказать. Похоже на бред. Явный бред, повышенной сивокобыльности. Они сказали, что ты вампир, который вернулся с того света.
Сказали, что ты собираешься всех нас тут покусать и отправить на тот свет.
Посоветовали не выключать лампочки во дворах и не отпирать двери. Но я-то никому двери не отпираю, ты же знаешь. Тебя еще живого распилили, или как?
– Нет, мне уже все равно было. Но неприятно вспоминать сейчас.
– Я им вначале не поверил, но когда тебя перевязывали и Ксюша делала укол…
– Так что же?
– Игла тебя не брала. Тогда я поверил. Как ты сумел вернуться?
– Изобрел такую машинку, которая катает меня туда-обратно. Я по машинкам большой специалист. Я вечно что-нибудь выдумывал. Так же как и ты. Кстати, как поживает твоя бомба?
– Какая еще бомба? – удивился Кипенников. – Я с бомбами давно покончил.
Сейчас я экспериментирую с разведением мух.
Он говорил с такой уверенностью, что Коре почти поверил.
– Кстати, – подолжил Кипенников, – три года назад ты оставил письмо для самого себя. Не помнишь?
– Не помню. Если бы помнил, то не нужно было бы оставлять.
– Вот, возьми. Я его, конечно, вскрыл, но читать не стал. Вначале я думал, что это шифр, но оказалось, что только пустой набор символов. Отдаю, вдруг тебе поможет.
Коре вынул листок из конверта. Красивый натренированный почерк. Мой предшественник в этом мире умел писать вручную и тренировался с детства. Значит, у некоторых народов клавиатура еще не вытеснила письменность. Занятно.
Письмо было написано по-английски. Не удивительно, что Кипенников не стал тратить время на его чтение. Для осиан латинский шрифт выглядит белибердой – они ведь даже не знают о существовании чужих языков.
– Значит, не бомбу? – он продолжил разговор.
– Нет.
– А как же те детали, которые я видел в лаборатории? Это тоже для разведения мух?
– Слушай, а почему ты так интересуешься? Насколько я помню, ты никогда не одобрял моих занятий. И все остальные люди тоже. Люди не очень-то любят того, кто изобретает бомбу. Если тебе не нравятся мои занятия, то, пожалуйста, можешь убираться отсюда к чертовой матери!
Кипенников разъярился не на шутку. Видно достается ему в этом мире, – подумал Коре.
– Да, я не одобряю изобретения бомбы, – сказал Коре. – Но мне больше по душе изобретатель бомбы, чем изобретатель принудительного счастья. В случае успеха такое счастье уничтожает больший процент населения, чем бомба. На этом предлагаю прекратить спор. Так чем ты действительно занимаешься?
Телевизор все еще работал и передавал ыковские пейзажи.
– Действительно бомбой, – сказал Кипенников, – но необыкновенной бомбой.
Ту, трехлетней давности, я уже закончил и могу взорвать хоть сейчас.
Кипенников постепенно воодушевился и начал говорить много и сбивчиво. Он рассказывал о том, что вывел новую породу мошек, таких, что быстро размножаются, а если мошки быстро размножаются, то и жизненной силы в них больше, о том, что облучает тех мошек ультрафиолетом и рентгеном, чтобы повысить частоту мутаций и от того мошки размножаются еще сильнее, о том, что есть у него холодильник, большой холодильник с регулятором температуры, в том холодильнике он держит пятнадцать килограмм мушиных яиц, все элитные (вот телевизор показывает панораму поселка, Коре с удивлением замечал, что домов стало больше и дома стали поосновательнее, поселок превратился в городок, вместо заборчиков и плетней стоят каменные заборы), о том рассказывал Кипенников, что, если всех этих мошек вывести, а для этого достаточно вынуть из холодильника, то они покроют всю Ыковку слоем толщиной в четыре с половиной мошки и, конечно же, эти четыре с половиной мошки все в Ыковке сьедят, чтобы умереть потом голодной смертью (в это время камера подъехала уже к теннисной площадке, где играли четыре игрока и один из них говорил громче других, это был Бульдозер), о том, что можно вывести гораздо лучшую породу мошек, которые смогут съесть не только Ыковку, но и всю страну, не только страну, но и континет, не только континент, но и всю планету – но только и под водой ведь есть жизнь, а под воду мошки не заберутся, вот в чем проблема. Работать нужно. Дорогу осилит идущий.
У нас тоже начали работать над этим, – думал Коре, – механический жучок, размножение которого нельзя остановить. Только ест и размножается, пока не уничножит всю поверхность планеты. Совершенное космическое оружие.
– Что ты сказал? – спросил Коре.
– Я сказал, что дорогу осилит идущий. А ты сейчас был похож на настоящее привидение. Какие они?
– Привидения? Такие как я. Я поживу у тебя немного, ладно?
ЭКСТРЕННОЕ СООБЩЕНИЕ – сообщил телевизор.
На экране появилась видеозапись, которую Коре сделал в своей квартире: страшный мужчина с синим лицом бьет себя ножом по руке. Движения повторялись снова и снова. Компьютерная графика была на высоте: вампир имел солидные клыки, которые не помещались во рту, нос, загнутый книзу, и когтистые щетинистые пальцы.
– Ой, – сказала Ксюша и отвернулась.
– Это Ксюша, племянница, – сказал Кипенников. – У меня на ее счет большие планы, но я не хочу говорить в ее присутствии. Откуда у тебя такие клыки?
– От злости. Когда злюсь, они отрастают.
